Пустоцвет

серпантина – шумный вздох невольно для смелости – и, переступив целую кучу мусора, что бесчеловечно свален здесь вандалами, взойти на крутую, витую… каменную тропу.
Шаги по кругу, в полумраке, целясь за трубчатые перила, – лишь только маленькие окна (с видом на двор и на залив) кое-где дают проникнуть сюда свету – замереть у строгой вертикали лестницы. Рывок - и стремительно вверх, через люк – пока и вовсе не выбрались на смотровую площадку. Штормовая и оконная решетки – безжалостно спилены на металлолом… Из всей уютной комнаты – круглая крыша над головой, металлическая стена-ограждение, борт перил по самому краю, и в центре –  высотой по пояс, столб, постамент… тот самый, на котором когда-то и хранилось, билось сердце Старого  Маяка…
Безжалостная, болезненная картина… разрушения, забвения… тлена уникального, завораживающего зодчества; печать, пример халатности и чудовищного… безрассудства.
 
Разворот – и наконец-то взор обрушиваю на своего экскурсовода.
Закачала головой:
- Ну ты даешь…
- Что? – злокозненно улыбнулся.
Ступаю шаг ближе – схватилась за лацканы его пальто. Игриво ухмыляюсь:
- Такую… красоту отыскал.
Отрываюсь. Взгляд около, наслаждаясь видом:
- Золотая роща… и, как там Бунин писал, туманно-голубой… залив.
- Океан, - внезапно поправил меня Пахомов.
Обомлела от изумления, очи в очи:
- Ты еще и… поэзией увлекаешься? Или… просто настолько отчаянный фанат маяков?
Пристыжено рассмеялся. Шаг ближе – и обнял, притянул к себе.
Шепотом, обжигает мне губы:
- Я фанат… интернета. А там чего… только нет. Вот нечаянно и наткнулся вчера, когда адрес точный искал, да о историю его читал.
- Ловко ты в себе... одним махом эффектного интеллигента, романтика убил. Искал - впечатлить хотел? - тихо смеюсь, смущенно отворачиваясь.
Еще теснее, да так, что едва ли уже не касаясь - едва не целует меня в висок:
- Покорить… - едва различимо, едва реально.
Зажмурилась, томно прикрыла веки я, сходя с ума от его тепла, всепоглощающего, дурманящего аромата… до дрожи пробирающей, волнами желание взрывающей… близости.
- А разве… до этого не удалось? – несмело, обличая саму себя…
- А мне понравилось, - уверенно, твердо произнес, отчего вмиг я открыла глаза и устремила на него взгляд. Взволновано сглотнула слюну:
- Что? - коротко, робко.
- Покорять тебя… каждый раз, как в первый раз… - жгучая, полная скрытых, бурлящих рассуждений, пауза. Решает договорить: - И испивать тебя потом до дна… удивительную… и благодарную.
Резвое, без колебаний движение – и ухватив, утопив мое лицо в своих ладонях, силой, страстью тотчас повелительно впился мне в уста. Сладка, мягка наперебой с грубостью и дерзостью ласка губами, языком – и поддаюсь, с головой ныряю опять в его омут, даря… теряя всю себя.
Напор, шаги на ощупь – и прибил меня спиной к стене.
Испуганно шепчу:
- А вдруг кто увидит?
- Свяжем… и в залив скинем, - дыхание сбитое; поцелуи отрывистые, дразня; слова – ленивой, паточной рекой, сквозь тихий смех.
- Тут холодно… и сильный ветер… - отчаянно и лживо причитаю.
- Я согрею… - крепко ухватил за плечи и резво обернул к себе спиной – едва успела выставить руки, дабы не плюхнуться, не стукнуться о металлическую перегородку-стену лицом.
Пошло, смакуя, голодно скользнул руками по телу: по животу к груди – и грубо, властно сжал ее.
- Может, не надо? – голос предательски просел.
- Поздно, - бархат затерялся в искристом смехе.
- Ну хоть…  не здесь? – шепотом дрожащим.
- Поздно, Лизонька… Поздно, - и снова ирония плещется в его словах.
Вмиг скользнул рукой вниз к моим джинсам.
- Нарочно штаны одела, да? – смеется, добро так, тихо.
- Так осень же, - давлюсь невольно уже слюной. – Холодно стало…
Враз ловкая манипуляция – и расстегнул пуговицу, разошлась молния – отчего в момент сжались все мышцы в теле, волной обдавая меня постыдным желанием.
- А до этого… тепло было? – еще миг и проник нагло, смело под кружева.
- А до этого, - попытка хоть как-то разыграть свою стойкость, неподатливость, ершистость, - никто на мне… белье не рвал.
Вдруг движение его руки – и, сама того не ожидая… громко, отчаянно вскрикнула я от шального, резкого прилива пронзающего удовольствия. Ноги подкосились – но удержал. В глазах всё поплыло, застилая пеленой сладкого дурмана.
- Не надо… - шепчу, взмолившись. Лживо, глупо, наивно. А потому еще напор, ласка становится усерднее, умелее… окончательно, деспотично, приговором… разрывая сознание и срывая с катушек.
Обмякла, обвисла в его хватке, изнеможенно обронив голову ему на плечо. Удерживает силой, опорой, заботой… А затем и вовсе движение – прилип поцелуем к шее, скользя игривым, влажным языком по коже… доводя до мурашек, до дрожи… до жадных, голодных, вожделенных стонов…
 
...
Его. Я вновь стала его… Очередная высота – и очередное мое добровольное падение… в его заботливые, нежные, пьянящие объятия.
 
***
- Так что… может, все-таки ко мне? – коварно заулыбался, а в глазах так и плещется потрепанная надежда.
Рассмеялась в момент я от столь забавной картины. Качаю отрицательно головой:
- Нет.
Обомлел. На устах заледенела кривая улыбка:
- Издеваешься, да?
Хохочу, пристыжено пряча взгляд. Чувствую уже, что краснею:
- Именно…
Цыкнул язвительно:
- Вот чертовка! Ладно, - вдруг обнял за плечи и потащил к спуску. Первым сам полез вниз: - Доберемся до города, а там - на месте решим. Тем более, наручники никто ж не отменял…
Потянулся ко мне своими ручищами, подстраховывая, пока я сражалась с узкой вертикальной металлической лестницей.
Еще миг – и победно стать на каменной площадке спирали.
Глаза в глаза. Улыбаюсь:
- А без наручников со мной справиться… совсем никак? – рассмеялась.
- Дубинкой по голове – и в логово? – хохочет.
- Лаской, нежностью и терпением.
- Ну-ну… - съехидничал, заливаясь добрым смехом. – Мало ей заманивающей ласки…
- Не мало, - ржу пристыжено.
Шаги по ступенькам вниз: я впереди, Костя - догоняя.
- Мало-мало, - передернул слова. – Но я и зову продолжить… а ты все ни в какую…
- А вдруг мне понравится? – ужалила. Обмерла на мгновение – поддался. Взор через плечо на него, пробуя на смак реакцию: - Поселюсь – и не выгонишь потом.
- Селись, - неожиданно искренне выпалил в ответ.
Оторопела я от услышанного. Тотчас от смущения запылали щеки. Мигом отворачиваюсь – и снова шаги, на ходу подбирая слова, дабы скрыть свои истинные эмоции.
Секунды – и решаюсь съязвить:
- Ой, не буди лихо… не буди. А то потом плакать будешь, в надежде избавиться от меня.
- Ничего, - тихо захохотал. – Люблю поплакать… особенно вечерком, за чашечкой горячего чая…
Еще движение – и выбрались из башни.  Застыли на пороге дома. Оборачиваюсь. Глаза в глаза:
- Поплакать… за чашечкой чая? - улыбаюсь. - Или, может, книжку почитать?
- Я? Книжку? -  залился звонким смехом, но тут же под напором моего негодования обмер. Прокашлялся. – Нет, благодарю. Разве что ты – мне ее читать будешь.
- Че? С буквами не дружишь? – глумливо язвлю.
- С усидчивостью… Я даже кино не всегда могу досмотреть – сразу в сон клонит. Отличное лекарство от бессонницы.
- А ты страдаешь бессонницей?
- Ну так, - захохотал. - Когда такие формы, - кивает вдруг на мою грудь, - перед глазами… каждую ночь… то тут уж не до сна.
Пристыжено рассмеялась:
- Только не говори… что ты на них потом сублимируешь?
Заржал, невольно краснея. В момент отвернулся.
- О-о-о! – взревел. - Лучше тебе не знать сего! Уж слишком мне жалко… твою детскую психику. Еще травму подарю.
- А в подъезде… наручниками приковав к перилам, ты как-то о травмах моих… вовсе не думал, - залилась смущенным хохотом.
Тотчас приблизился. Игривым, манящим шепотом на ухо:
- Еще скажи, что не понравилось…
Устыжено, коротко прыснула от смеха я, стыдливо закусила губу.
- То-то же, - спустя мгновения моего молчания, продолжил. – И мне тоже… - резво отстранился. Веселая улыбка: - Кроме «наломщика»… тот еще гад, надо было ему выпереться. Повезло еще, что пулю… в порыве бешенства ему не всадил. Отчаянный гусь - по лезвию ножа прошелся…
- И что, реально всадил бы? – от удивления нервически дрогнул мой голос.
- А тебе всё скажи, да расскажи, - спаясничал, состроив шутливую гримасу. – Ладно, держи, - внезапно нырнул в карман и достал оттуда ключи, протянул мне. – Иди в машину, а я – позже догоню.
- А ты куда? – изумленно. Но поддаюсь, беру связку.
- Бабушке позвоню…
- Чего? – округлила очи; слабонервный смешок.
- Отлить схожу, - тихо, усовещено; скривившись, метнул взор по сторонам. – Иди, я быстро…
- Вот так вандалы и оскверняют… памятники истории: сначала похотью, потом - похабством.
Устыжено загоготал:
- Вот не надо! Я же не здесь собрался. Прогуляюсь чуток в рощу. И для природы полезно, и для меня – хорошо.
- И чем же ей полезно? – не уступаю в шутливом издевательстве.
- Иди давай, - гаркнул невольно сквозь улыбку. – Философ мне нашелся… Не вовремя Вы… со своими теориями и трактатами. Вернусь – всё, что захочешь, обговорим…
- Всё-всё? – язвлю, уже нарочно тяну резину.
- Всё-всё! – паясничает. Но миг – и сам уже разворачивается. Быстрым шагом на улицу через боковой проем.
Я же – разворот в противоположную сторону – и к авто… что припарковано неподалеку, за колючим забором.
 
 
Глава 14. Чужая война
 
***
Машинально засунуть ключи в карман, а вместо них – достать телефон.
Уже давно за полдень перевалило. Надо же… жуть, как время бежит.
Шаги вслепую… перебираю машинально кнопки на экране, а в голове – мысли ходят табуном… и всё относительно Пахомова.
Его этого вечного… предложения к нему податься.
 
Черти что… Причем, это я про себя.
Хочу… без меры, бешено хочу к нему… и всё, что там потом творить будем – до безумия хочу…
Но вместе с тем… очень страшно. Страшно разрушить идиллию, интерес. Его тягу ко мне. Страшно опять прыгать с моста в бездну…
 
И хочется отношений…. И колется.
Страшно… повторять старые ошибки. И, тем не менее, где-то в глубине души теплится, трепыхается надежда… что всё будет иначе. По-другому… Что Костя – иной. И я – буду с ним… иная…
Более мудрая, собранная, правильная… терпеливая.
- СТОЯТЬ! – резвое, жуткое, где-то позади меня, словно гром раздавшись… и молнией пронзая с головы до пят.
В момент что-то твердое и холодное впилось мне в затылок.
Пугающий, чужой, незнакомый бас:
- Ключи от машины, быстро!
Попытка моя обернуться, бросить хоть косой взор на налетчика, как тотчас легкий удар, пинок, отрезвляя… отбивая всякое желание на смелость и глупость.
Нервически сглотнула слюну:
- У меня нет… не моя тачка.
- НЕ ВРИ, Б***Ь! – бешено рявкнул и снова удар в затылок, погоняя страх по жилам (запекла кожа, зазвенело в голове).
Испуганно метаю взгляд по сторонам, высматривая своего спасителя, своего Пахомова – тщетно.
Вдруг движение – шаг вплотную – и заплясала рука ублюдка, захлопала ладонью по моему телу, прощупывая карманы.
Поежилась от жути и отвращения.
Черт, и почему я так и не освоила единоборства? Элементарные приемы… самозащиты?
Любой другой милиционер… сейчас бы дал ловкий отпор, а я – идиотка… позорно жду разоблачения и участи.
И вот  - в сознание выстрел кошмара: тотчас нырнул в карман и достал оттуда удостоверение. Взмах переплетного крыла – и обмер:
- Так-так… а вот и мусора… КЛЮЧИ, СТВОЛ, - и снова натиск, напор