Двое

продолжил свою террористическую деятельность. Он щекотал ее травинкой, говорил:  "Это не я, это мошка!", а потом взял и развязал тесемки ее лифчика.

  Рассердившись, как показалось Никите, Соня села, прижимая к себе полотенце. Он тут же принялся оправдываться:
  - Сонечка, я не хотел тебя обидеть.

  В игру вступил Рамзес. Он поднялся и начал принюхиваться к кустикам слева от коврика. Потом залаял, глядя в ту же сторону. Никита поднялся посмотреть, что там такое. Соня, уронив лифчик,  моментально залезла в машину, стараясь в то же время натянуть на себя свое платье. В машине это плохо получалось.
  - Никита, кто там?
  - Никого там нет, он лягушек гоняет. Не бойся!

  Он взял ее за руку и вывел из машины.
  - Сонечка, здесь, правда, никого нет. Не бойся. Ты же не одна в лесу. Господи, что я говорю!  Я хочу сказать, что здесь ты в безопасности.

  Она вернулась на коврик, но одеваться не стала, снова легла на живот. Никита опять лег рядом. Он не мог оторвать от нее глаз. Положил руку ей на спину. Через минуту поднялся и стал оглядываться. Она опять испугалась:
  - Что там?
  - Ничего, Нэко-тян. Ничего там нет. Я просто ищу.
  - Что ты ищешь?
  Никита помолчал немного и ответил, глядя ей в глаза: - Подоконник.

  Упав обратно на коврик, они некоторое время молчали. Никита осознал, что только что несколько раз назвал Соню  "радость моя". Черт побери, а ведь он говорил это всерьез! Он сел на коврик, посадил Соню, как ребенка, себе на колени и нежно обнял. Сегодня же он позвонит в этот идиотский клуб и выяснит истинное положение дел. Эта девочка была нужна ему.

  Стоп! А ведь позвонить он собрался только для того, чтобы…   Чтобы что? Убедиться…  в чем? Подтвердить…  что? Он никак не мог сформулировать это, но позвонит в клуб, чтобы защитить и обезопасить ее от всевозможных вывертов судьбы. Он только должен знать истинное положение дел.
  Никита поднялся: - Ты посиди, я пойду поплаваю.

  Соня поднялась, наверное, хотела пойти с ним, но в следующее мгновение обхватила его за руку и (он все ей простит!)  ногтями вцепилась в него. На них смотрел лось. Никита прижал ее к себе и прошептал, чтобы она не шевелилась. Лось посмотрел, кто это пришел сюда, на его место, сорвал несколько листиков с куста, повернулся и ушел в лес.
  - Я боялся, что ты закричишь.
  - А что бы он тогда сделал?
  - Ну, я не знаю, это незнакомый лось. Думаю, не стоит орать и делать много резких движений.
  Она боялась остаться одна. Городская жительница.
  - Не бойся, лось больше не вернется. Неприязни у него мы не вызвали. Здесь Рамзес. Видишь, собака совершенно спокойна (дрыхнет, мерзавец!), значит и нам нечего бояться.

Никита посидел с Соней, пока она совершенно не успокоилась, а потом все-таки пошел в воду. Она только молча на него взглянула.

Никита поплыл сначала на середину озера, но в том месте, которое он  с берега считал серединой, увидел, как озеро далеко вытянуто влево. Он поплыл в ту сторону, обогнул один травяной островок, потом другой. Он прекрасно плавал, хорошо ориентировался, но вышел на берег там, где не ожидал. Но природа его отблагодарила: в маленькой бухточке совсем близко от берега росли белые водяные лилии. Это же Карелия! Он нарвал для Сони цветов. Интересно. Можно ли охапку водяных лилий назвать букетом?

Поплутав немного, Никита вышел к той полянке, где оставил свое сокровище. Вот же девчонка!  "Здесь точно никого нет?" А сама даже не подумала одеться! Она стояла к нему спиной, глядя на озерцо, в ту сторону, куда он уплыл. Сознавая, что сейчас испугает ее (а ему уже хотелось прижать ее к себе и успокаивать), Никита подкрался и высыпал лилии на нее сверху. Соня вскрикнула, обернулась, и он обнял ее, как и хотел.

Тут же вернулся Рамзес. Похоже, он искал на берегу следы хозяина. Соня собрала цветы в охапку, поднесла их к лицу.
- Никита, спасибо тебе. Это очень трогательно. Мне еще никогда не дарили водяные цветы.
Никита тихо проговорил: - Да что тебе вообще дарили! Что ты об этом знаешь!

Но Соня, кажется, этих слов не расслышала, ее волновало, довезут ли они цветы до…  Она чуть не сказала  "до дома", но быстро нашлась, до  "Солнечного".  Умненькая девочка!

Когда они вернулись, Никита перерыл все кладовки, не мог найти ничего подходящего для лилий. Пока они лежали в воде в ванне, но не оставлять же такую красоту в ванной! Обошли весь дом.

Никиту все время умилял ее интерес к его античным пристрастиям. В его кабинете она увидела декоративные тарелки, расписанные на греческий манер.
- Это кто?
- Это греческие богини. Ата и Ананке.
- Они богини чего?
- Ата – богиня безумия, а Ананке – богиня неизбежности.
- Никита, тебе с ними не страшно?
- Нет. Что касается безумия, так с тобой я теряю голову, а с Ананке я хорошо знаком.

Искомое, т.е. ваза для лилий, нашлось на дне одного из кухонных шкафов. Это была огромная хрустальная ладья, подаренная очень давно родителям Никиты.  Он налил в вазу воды, и Соня просто положила в нее лилии. Они поставили вазу на стол в столовой.

Соня, он давно заметил, старалась сесть так, чтобы все время видеть амфору, которая была установлена в одном углу столовой. Вот и теперь, полюбовавшись на лилии, она перевела взгляд на амфору.
- Нравится?
- Очень. Откуда у тебя все это?
- Покупал, собирал, заказывал.  Вот эту амфору я заказал в хорошей мастерской, а потом ее расписали по греческому образцу.
- Никита, так она не настоящая?
- Увы, нет.
- Никита, пусть она будет настоящая!
- Ты прелесть!
В клуб Никита забыл позвонить.

С наступлением ночи он словно бы получал бóльшую свободу действий. Он любил ее и хотел ее любви. Ночью, прижимая ее своим почти стокилограммовым телом, он умилялся ее беззащитности и, слыша, как бьется ее сердце, целовал в грудь, именно туда, где было сердце.




Никита проснулся часов в шесть. Вечером он предусмотрительно выключил телевизор, чтобы не испугать Соню. Сначала он хотел оставить ее дома одну, но передумал. И в клуб не позвонил, как не позвонил и домработнице, которая должна была придти сегодня. Значит так: он забирает Соню с собой и не будет звонить Анне Петровне.
- Сонечка, ангел мой, просыпайся.

Она раскрыла огромные сонные глаза.
- Что случилось?
- Ничего не случилось. Поедем со мной ко мне в контору.
- Что я буду там делать?
- Посидишь у меня в кабинете, почитаешь, посмотришь телевизор. Кофе тебе сварят. Можешь поспать. Там есть диванчик.

Когда после завтрака они садились в машину, Никита подивился, какой официальной, даже неприступной, выглядела Соня теперь. На ней снова была белая юбка и черная блузка, как в первый день. Но сейчас к нему в машину села не испуганная девочка, а элегантная и строгая молодая женщина.

Секретарь действительно сварила Соне чашку кофе, принесла печенье. Сотрудники то и дело заходили к нему в кабинет по "производственной необходимости", но по-настоящему, конечно, посмотреть, кого это шеф с собой привез. Никита представил Соне своего зама, тот шаркнул ножкой. Но у Никиты сразу испортилось настроение, на ум пришла дурная мысль. Кому еще этот злосчастный клуб делал подарки? Никита знал, что его зам тоже был членом клуба.

Заложив руки назад, он постоял у окна. Резко обернулся, посмотрел на Соню. Она сидела на диване в непринужденной позе, читала купленную по дороге книгу. Как она там называется,  "Читатель"? В ответ на его движение Соня подняла голову, посмотрела на него и улыбнулась.  Никита подошел, остановился в шаге от нее.
- Сонечка, поцелуй меня, - попросил он, но сейчас же  добавил, - нет-нет, не надо.

Соня удивленно на него смотрела. Никита никогда прежде не видел, чтобы она так недоуменно поворачивала голову. И эта поднятая бровь! Никита почти отшатнулся от нее, но тут же опустился рядом с ней на диванчик.
- Сонечка, ты знаешь…
- Что?
- Нет, ничего, прости. – Он поднялся и вернулся за свой стол.

До самого последнего мгновения, когда уже было выполнено все, что он наметил на сегодня, Никита старался не смотреть на Соню. Он ревновал. Ревновал, как мальчишка.
Никита оглядел свой стол. Не забыть бы что-нибудь.
- Сонечка, мы едем обедать.
Она легко поднялась, пригладила руками юбку. Вот и этой Сони от тоже не знал.

В ресторане, когда у них приняли заказ, Никита осмелился:
- Ты знаешь, есть такой клуб, "Форвард"?
- Футбольный?
- Нет, почему футбольный? Просто мужской клуб.
- И что?
- Ты знаешь этот клуб?
- Откуда я могу знать мужской клуб?
- Да, конечно.

Помолчали.
- Ты была в этом ресторане раньше?
- Нет.
- Нечасто ходишь в рестораны?
- Вообще не хожу.
- Соня, а чем ты   собственно занимаешься?
- Я перешла на последний курс…
Откуда-то сбоку раздался вопль: - Сонька!

Посетители спокойного приличного ресторана вздрогнули. Никита и Соня обернулись. Две девицы и парень из-за столика у стены махали Соне руками.
- Это мои однокурсники.

У Сони была очень добрая, еще не виденная им улыбка. Никита почувствовал укол в сердце. Улыбка предназначалась не для него. Он посмотрел на ту троицу и сделал рукой приглашающий жест к своему столику. Молодые люди мигом пересели. Перезнакомились. Девушки оценивающе смотрели на Никиту, испытующе на Соню.

- Видишь, Антон приобщает нас к светской жизни. А ты, значит, в городе? Работаешь? Ты знаешь новости? Нинка Подбельская выходит замуж!  А мы с Катькой были на Кипре, встретили там Антона. Представляешь, прямо на пляже! Мы идем, а он лежит! Так вместе и приехали. А ты, значит, в городе!

Никита счел необходимым вмешаться:
- Нет, мы не в городе, мы в Солнечном. А здесь просто по дороге. Я заезжал по делам.

Вполне светская беседа. Когда они вышли из ресторана, девушки увидели, на какой машине привезли Соню, и прониклись к нему, Никите, явным уважением. Тотчас же выяснилось, что та из двух девушек, которая Катька, никак не может ехать со своей подружкой и ее молодым человеком. Разумеется, Никита предложил подвезти ее.

Вернулись в Солнечное. Соня молчала. Вошли в дом. Никита совсем забыл, в столовой огромная хрустальная ладья с белыми лилиями. Он думал, они завянут, ан нет, за ночь отошли, расправились.

- Вот видишь, на работе я надеваю очки. У меня  +1, я читаю в очках.
Чуть заметно улыбнувшись, Соня пожала плечами: - У всех свои недостатки.
- Нет, - он помолчал, - у тебя нет недостатков.
Соня тоже помолчала, потом сняла босоножки, оставив их прямо на полу посреди столовой.
- Никита, я пойду посижу немножко в тени, - и вышла из дома.

Окна были раскрыты, и он видел то из одного, то из другого окна, как она медленно ходит по двору, поднимает голову, глядя на верхушки сосен. Вот подобрала шишку, покрутила ее в руках, бросила, целясь в ворота.
Никита не стал подниматься наверх, только снял пиджак, сел на диван в столовой около той амфоры, которую вчера постановили считать настоящей. Так прошло с полчаса.

В первый раза четыре дня между ними наступило какое-то похолодание. Соня, наверное, на него обиделась, потому что почувствовала, что в нем происходит что-то не то. Нельзя, нельзя! Нужно срочно идти мириться. Он вышел на крыльцо. Где же она?
Ее нигде не было. У Никиты упало сердце.
- Соня!
Ответа не было. Ушла. Все погубил, идиот проклятый!
- Сонечка! Рамзес, где Соня? Искать!

Пес побежал по дорожке и подал голос уже от дальнего забора, из кустов. Никита