Константиновна! Вы уж простите, что пришлось с вами так поступить. Добровольно вы бы к нам, разумеется, не поехали. В сущности, у нас один и очень простой вопрос. После ответа на него мы вас отпустим на все четыре стороны, конечно же, компенсировав доставленные, опять же таки не по злой воле неудобства.
Короче. Где Владимир Смирнов?
- Я не знаю. Он не сказал, куда едет. А где Наташа?
- Об этом позже. Разрешите вам не поверить. При том характере отношений, которые сложились у вас с Владимиром в последнее время, я уверен, что вы знаете о том, где он находится.
- Нет. Да и знала бы, не сказала. Что я ему враг?
- А себе?
- Что себе?
- Себе вы враг или друг? Как врач вы должны представлять себе уровень наших возможностей.
- Из человеческой головы можно взять только то, что там есть. Если чего нет, того не вынешь, хоть всю фармакопею используй.
- Это мы еще посмотрим. Посмотрим, что есть… чего нет… Простите Елена Константиновна, Вы сами выбрали свою дальнейшую судьбу. Смею вам доложить, что счастливой она не будет. Может так скажете, не будете подвергать себя безумным, не мыслимым мучениям?..
Вопрос остался без ответа Лена просто отвернула свою гордую голову в сторону.
Не будем отягощать страницы этого и так не слишком веселого повествования описаниями жестокостей и зверств. Современная фармакология могучая штука. "Посильнее чем "Фауст" Гете". Лена ничего не сказала, только потому что в самом деле не знала.
Ее бы попросту убили, как убили Наташу (кому нужен живой свидетель?), если бы…
(О, это всемогущее "если бы…" !
Сколько раз оно выручало незадачливых сочинителей!..)
… если бы похоронщики не стремились, как это называется по научному, диверсифицировать свой бизнес. Попросту они занимались не только оказанием ритуальных услуг, но и своеобразной высокоприбыльной логистикой. А именно – организацией перевозок наркотиков. Похитители сдуру держали Лену на складе, за которым уже давно следило Управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (УБНОН).
Склад "накрыли" в ходе комплексной операции ОМОНовцы, участвовавшие в акции в начале подумали, что эта полуживая женщина – одна из наркош. И только потом Алена смогла объяснить кто она и как сюда попала. На ее беду никого из людей связанных с "похоронкой" на складе не взяли.
Лена провела два месяца в больнице. Потом ее выписали. Миша в больницу приходил один раз. Она не захотела его видеть.
Дома у Наташи она увидела лишь опечатанную дверь. Лена вспомнила, что следователь, приходивший к ней в больницу, что-то говорил ей о несчастном случае с ее подругой. Тогда она была как в бреду. Да и сейчас ее состояние оставляло желать лучшего.
Через весь город по жаре она потащилась на Володину, или как она до сих пор про себя говорила, их квартиру. До слез родная дверь зияла сломанным замком и печатями домоуправления. Круг замкнулся. Лене было попросту некуда идти.
Оставался только Миша.
Лена поехала к нему.
"Бывший", впрочем не такой уж и бывший – развестись они так и не развелись – встретил ее спокойно и ровно. Как будто ничего не случилось. Лена устроилась на работу. Снова потекли тоскливые будни.
Операция проведенная УБНОНм позволила захватить лишь исполнителей. "Головка" черных бизнесменов осталась на свободе. Стремительное развитие событий сменило тихое противостояние двух кланов похоронного дела. Глава одного из них находился в СИЗО, другой – под подпиской о невыезде. Шла позиционная война, которая вопреки Сашиным прогнозам закончилась примирением.
Жизнь избушке на таежной заимке не отличалась разнообразием. Володя и Саша порядком обрыдли друг другу. Из средств связи в внешним миром у них был только радиоприемник и рация. Прошло достаточно много времени, и после некоторых событий им сообщили, что можно возвращаться.
Володя буквально считал секунды, оставшиеся до того сладостного момента, когда их машина дошкандыбает по лесной дороге до города и наконец можно будет позвонить. Можно только представить себе, что он подумал, когда услышал по обоим телефонным номерам, и Наташиному, и своему только длинные гудки. Володя набирал номера снова и снова. Результат был неизменен.
В самолете он уже не знал о чем думать.
Санкт-Петербург встретил из летним дождиком. Из "Пулково" Володя снова позвонил. Телефоны по прежнему не отзывались.
После визита на Володину квартиру друзья поехали к Сашке. По пути интенсивно обсуждая, что именно могло произойти. На следующий день от безысходности Володя позвонил на Мишину квартиру.
- Лену позовите, пожалуйста!
- Сейчас.
- Алло!
- Здравствуй, я приехал.
- Ты… - последовало длительное молчание – ты живой?
- Пока да.
- А Наташу убили.
- Кто?
- Не догадываешься?.. Ты где?
- В Питере, у Сашки. Нам нужно встретится.
- Зачем?
- То есть как это зачем?
- Тебя не было в тот момент, когда ты был нужен больше всего…
- Что ты имеешь ввиду?
- Когда меня из больницы выписали.
- А ты в больнице была?
- Два месяца. Ты не разу не позвонил за все время.
- Аленушка, родная, поверь, возможности не было.
- Я верю, но это ничего не меняет.
- Мы встретимся?
- Уже незачем
- Совсем?
- Совсем. Постарайся меня забыть.
- Не смогу.
- Сможешь.
- Вряд ли.
Володя оторопело положил трубку.
Что делать?
В его сознании рушилось все то, чем он жил, на что так надеялся…
Володя с Сашиной помощью узнал, что произошло в Питере за то время, пока они отсиживались в тайге. Понял и пришел в тихий ужас. Ему стало так плохо, как никогда не было. Никогда ни с какого перепоя. Он корил и клял себя всякими словами за то, что уехал, за то что втравился в эту похоронную эпопею, за то что выбрал в свое время "вторую древнейшую" профессию. Он проклинал себя за то, что появился на свет. Но все это было напрасно.
Через некоторое время он встретил Лену недалеко от ее дома. Они снова поговорили. Но разговор не привел ни к чему, кроме того, что Володя еще раз понял – возврата к прежнему не будет. "Следствие закончено, забудьте…"
