НАУКА ВЫЖИВАТЬ. ЖЕСТОКИЙ РОМАН

 

                                                                                                              Посвящается Ю.В.С. моей жене по жизни.
 

Наихудший, и, одновременно, наилучший момент моей БОМЖАцкой жизни настал 29 декабря. Почему наилучший, я скажу позже. А наихудший – потому что в эту ночь нас выгнали с трех вокзалов. Меня и Юлю.  Поочередно с Ладожского и Московского. От первого до второго мы прошли  несколько километров пешком,  «наслаждаясь» мокрым снегом. Ночной порывистый ветер комьями бросал его прямо в лицо.  Утром на  Витебском вокзале охранник  (фигура поперек себя шире), пытаясь «попросить» нас, вышвырнул  в проход между скамейками зала ожидания мою многострадальную сумку. Но Юля в отличие  от меня – крепкий орешек.
- На   каком основании вы нас выгоняете?
-  Я курирую этот зал. Вы мне вид портите, - как будто мы  пьяны «в дугу» или одеты в рванину, - Витя!!- закричал охранник,  подзывая помощника.
Подошел Витя. Натуральный упырь. Лицо с вдавленным  в переносицу и свернутым на бок шнобелем. Сам из себя страшен, как смертный грех. Излишней худобой, как и напарник не отличается…
В общем, поспать хотя бы пару часиков, хотя бы сидя, в очередной раз не удалось.
В этой ситуации спиртное покрепче было просто необходимостью. Практически непьющая Юля  это понимала. Но в силу «природной вредности» пока я бегал за огненной водой ушла с Витебского. Все мои попытки  там ее обнаружить успехом не увенчались.
До этого дня все было немного легче.
Легче и тягче одновременно.
 
Я оказался на улице, после того как лишился работы и, соответственно, общаги. Вскоре после этого получил по голове. Били ногами, причем так «хорошо», что  меня в нейрохирургическом институте им. Поленова сразу в реанимацию положили.  После больницы пытался устроиться. Но найти работу с жильем – не простая задача. Короче,  вскоре после этого меня избили еще раз. Мыться бродяге особо негде, и битого скитальца да еще со специфическим запахом немытого тела никто на работу не возьмет. В одной конторе, куда принимали даже гастарбайтеров кадровичка, объясняя причины отказа, мне так и сказала: «Мне ваш вид и запах не нравятся». Оставалось только собирать алюминиевые банки, пустые бутылки, цветной и черный металл, не брезгуя свежими отбросами. И ожидать пока синяки сойдут.
«Доходов» от этой «деятельности» хватало только на хлеб, воду и курево. Самое дешевое. Да еще «шила» можно купить. В 2009 году 250 грамм эта отрава  30 рублей
 
Чуть больше года тому назад поздним ненастным ноябрьским  вечером я шел по Суворовскому проспекту. Хотелось познакомиться с девушкой, но навстречу попадались только одни проститутки. Я не совсем понял, откуда появилась Она.  Среднего роста. Стройненькая. В джинсах и черной куртке-пуховике. Темные  волосы собраны сзади в незамысловатый хвостик. Лучше тогда я рассмотреть ее не сумел. Темно было.
·         Хочешь я пойду с тобой бесплатно? – спросила Она.
Естественно я хотел. Еще как!
Из первой нашей ночи кроме обычной женской стеснительности запомнилось мне ее довольно странное для прохладного осеннего и позднего времени желание уйти ночевать в парк на скамейку. Причину я не запомнил. Пьяноват был.
 
Утром я ушел на работу. Быстренько сделав там самое неотложное  вернулся,  сославшись на боль в животе. Чувствовал после вчерашнего я себя в самом деле не лучшим образом. Юля безмятежно спала. И продрыхли мы часов до трех дня.
На следующий день, придя с работы, я обнаружил Юльку между оконных рам. Она отмывала мою холостятскую берлогу, все больше походившую на свинарник. Страсть к чистоте у Юли была просто поразительная. Я даже стал называть ее – «Юля-чистюля». Однажды, по-видимому, ей это надоело и она спросила: «А что было бы лучше Юля-грязнуля?»
В нашем распоряжении была семиметровая комната на первом этаже бывшего общежития, превращенного в глобальную коммуналку. 12 соседей делили между собой одну ванну и туалет, две раковины и 8 газовых конфорок. Односпальная кровать, две табуретки, сборная пластиковая этажерка да полочка составляли вот и весь интерьер нашей комнаты. Кофейник, две кастрюльки, две металлические кружки вот и вся посуда. Был еще небольшой радиоприемник, веньер настройки которого Юлия постоянно крутила, разыскивая «нет ли чего похуже». Меня это слегка раздражало.
 
Так мы и начали жить вместе. Без особой любви. Правда по началу кажется, она увлеклась мной. На похвалы не скупилась, и все сравнения с другими людьми были в мою пользу. «Ну, этот-то не чета тебе» - любимое ее выражение в то время. Я понимал, что это лишь комплименты. Но самолюбие мое Юлькины слова  все равно грели. Да и, если честно сказать, не так часто меня раньше хвалили.
Со временем я узнал, что ее двухкомнатную квартиру на Охте захватил брат бывшего мужа. «Мужа» - громко сказано. Просто жили вместе. Зачем она вообще выходила замуж – для  меня так, и осталось загадкой. То ли  окончательно на себе крест поставила на пороге 30-летия. То ли надеялась устроить судьбу со своим Рашидом, который патологически не хотел работать. Жили на мамину пенсию и ее зарплату библиотекаря. Долг за квартиру рос. Грозили выселением. Пришлось обменивать фешенебельный центр на окраину. Она сразу сказала: «Я здесь жить не буду». Потом к муженьку приехал братик. Он  начал моральный (и не только моральный) террор.
Постоянные издевательства и избиения заставили Юлю уйти из собственной квартиры, в чем была. Даже без паспорта и диплома об окончании педунивера им. Герцена. Она боялась брата мужа. Боялась панически. Основания для этого страха существовали. Он был замешан в убийстве и торговле наркотиками.
Одна из соседок по коммуналке отдала нам шахматы. Начались бесконечные баталии на 64-х клетках. Юлька чаще проигрывала, но все равно предлагала сыграть снова и снова. Так мы и жили. Иногда спорили, иногда ругались. Но чаще дни проходили мирно. Не смотря на диаметрально противоположные взгляды на некоторые вещи, например на живопись, музыку взаимопонимание у нас присутствовало. По выходным мы чаще всего гуляли по городу. Заходили в кафешки. Юля обычно пила чай. Я – кофе. Иногда позволял себе что покрепче. Но она никогда не забывала сказать мне «спасибо», при выходе из кафе. Когда я изредка спрашивал ее: «Ты меня любишь?» Юля отвечала: «Да… Только на свой лад». Не врала. И за это я был ей признателен.
Как-то поздним осенним вечером мы сидели в Таврическом саду.  На горке, где когда то был фонтан «Мальчик с уткой». (Позже они «улетели» то ли на пункт приема цветных металлов, то ли на чей-то дачный участок, и спустя несколько лет были воссоздан.) Юля рассказала мне, о том, что у нее есть маленький сын Тимофей. Ему нет еще и года. Сейчас он в доме малютки. Забрать его в квартиру на Охте не было никакой возможности. И «муж» и его брат сказали: «Если принесёшь, мы его за ноги и об стенку. Или просто с седьмого этажа выкинем». Я закурил глубоко затягиваясь. Потом сказал:
- Юля, выходи за меня замуж. Я усыновлю твоего Тимофея, и мы за границу уедем.
- Куда?
- В худшем случае в Израиль. Там мне отказать не должны.
Мы еще немного поговорили на эту тему. Потом Юля, чмокнув меня в щеку, произнесла: «Спасибо тебе! Ты первый, кто  подумал, позаботился о моём сыне».  Но т.к. паспорта у нее пока не было, всё повисло в воздухе.
 
Через некоторое время мне с большим трудом удалось настоять, чтобы  она обратилась в милицию. По пути Юля раза три пыталась развернуться на 180 градусов. Но все-таки с помощью участкового паспорт и диплом об окончании пединститута были возвращены. Правда, потом правоохранитель, обещавший взять квартиру на контроль, стал делать недвусмысленные намеки. Мол, давай я этого дагестанца выселю, а ты мне свое жилье по дешевке продашь…  А еще спустя некоторое время она увидела брата «мужа» мирно беседующим с участковым у опорного пункта милиции. Как выяснилось выходец с юга «отстегивал» ему ежемесячно по полторы тысячи рублей.
 
Первый серьезный конфликт случился после моего прогула. Я купил больничный. В метро. За 500 рублей. Купил при Юле. Никаких протестов это не вызвало. Но заполнение листка временной нетрудоспособности вызвало шквал, нет, не шквал, а целую бурю Юлиного возмущения. Как говорится, я узнал о себе «много нового». В конце концов, она ушла, хлопнув дверью. Как я понял – навсегда.
Целый день я гулял по Каменному острову, чтобы как-то успокоится. А вернувшись домой, я обнаружил Юлю сидящей в своей любимой позе – на табуретке у окна. Тут уж я не выдержал - «умерла так умерла». Уже смирившись с мыслью, что в моей жизни ее больше не будет. Понял, что в чем-то станет лучше. Ведь тогда я ее еще не любил.
Она говорила мне, что идти ей в сущности некуда, что она хочет быть со мной, пыталась обнять. В ответ бросил: «Я не «Армия спасения»!» (Как потом я буду корить себя за эти слова!) Юля ушла снова. Появилась она недели через две. Постучала в окошко. Рядом стояла ее подруга, которой требовалось 50р. на «опохмел души». Денег у меня не было. Но Юльке я сказал: «Если хочешь, возвращайся». Она пришла минут через 40. Подружку, наверное, провожала.
Еще один раз мы всерьез поссорились, когда она в пылу какого-то  спора назвала меня фашистом. Время было уже позднее. «У меня два брата отца на войне погибли, - произнес я, - про 6 миллионов  уничтоженных евреев я говорить не буду. Сейчас первый час. Оставайся. Но утром сделай так, чтобы тебя больше здесь не было». Ушел на работу, не поцеловав ее, как делал это обычно, а когда вернулся – комната была пуста. На этот раз она появилась спустя неделю. Снова постучала в окошко. Вошла радостная, раскрасневшаяся с мороза. Все это время  она жила у своей тетки. От нее привезла длиннющую шубу натурального меха. Низ шубы требовал серьезного ремонта. Собаки его драли что ли?
В день своего возвращения Юля сказала мне:
- Я упырь. Как только надоем – гони меня. Я сама понимаю, что подчас меня не возможно терпеть.
Все мои объяснения, что это далеко не так, что никакой она не упырь ни к чему не привели.
 
Шальные деньги свалились на меня в конце февраля. Я запил. Всерьез. На месяц. Вначале пил красное получше. Потом портвейн похуже. К концу месяца каждое утро начиналось с похода за бутылкой. Благо магазин – рядом. Первая рюмка вызывала лишь рвоту. Как правило,  вторая тоже. «Приживалась» лишь третья. Квартплата была просрочена дней на 10. Я и раньше иногда бывало платил с опозданием. Никаких особых нареканий квартирохозяйки это не вызывало. А тут она ко всему прочему решила повысить размер оплаты за  «апартаменты». Денег уже, конечно же, не было. Квартирохозяйка заявилась со своим «хахалем». Тот вошел в комнату без стука, но зато с  вопросом: «Клопы, блохи, тараканы есть?»  Сидевший у в гостях мой коллега Николай немедленно среагировал: «Да сам ты таракан!»  (Хахаль был при усах.) Короче съехать нам было предложено в течение трех дней.  Николай предложил пожить у него. Он снимал комнату в доме напротив. А на следующий день Юля исчезла. Сумки с барахлом я перетаскивал вместе с Колей. Пожить у Николая оказалось невозможно. Его квартирохозяин возражал категорически.
 
Меня на месяц приютила давняя знакомая. С ней раньше были очень не плохие