ПРОЩЕНИЕ

               Пассажирский состав «Батуми-Москва». Плацкартный вагон. Колёса мерно отстукивали свой степ. До конца пути оставалось менее суток. Пассажиры выходили, входили… Обычная дорожная суета.
               Женщина, лет сорока, прикрыв глаза, лежала на нижней полке.  Под монотонный перестук колёс она полностью отдалась воспоминаниям своего отдыха в Поти. Потому не заметила, когда и на какой станции вторую полку, наискосок, занял молодой человек, колоритный представитель южных народностей.
               Мельком взглянув на него, она почувствовала, как заныло сердце – настолько этот пассажир напомнил её кавалера, восхитительного  аджарца, с которым весь свой отпуск  проводила она дивные вечера под куполом южного неба… Ухаживал он красиво, с каждым разом всё более подчёркивая своё обожание ею.
Хотя на своей судьбе она давно поставила крест, не состоявшись как женщина - семья, материнство, -  она всё же ловила редкие минуты внимания к себе, старалась надышаться ими и отодвинуть надвигающееся одиночество.
               Взглянув ещё раз на молодого красивого попутчика, она окончательно убедилась, как похожи эти два человека. Пассажир перехватил её пристальный взгляд. А потом, чем дальше день склонялся к вечеру, тем перекрёстные взгляды становились более частыми и более красноречивыми…
               Наконец, когда в вагоне остался только дежурный ночной свет, южанин ловко спрыгнул с полки и уверенно подсел к женщине. Она подвинулась. Молодой человек заговорил, и это оказалось как сигнал старта на беговой дорожке. Говорили оба, не слушая и перебивая друг друга, и никак не могли остановиться.

         За окном проплывала луна, дорожные огни… Это была последняя ночь их пути,
         Разговор прервался так же внезапно, как и возник, что говорило о сильном волнении, которое испытывали эти двое.
         Неожиданно горячая рука, нервно скользнув по плечу женщины, легла  на её грудь. Она замерла, но по телу, хранящему воспоминания недавних похожих прикосновений, пробежал ток. Ещё не выветрилось отпускное настроение, и романтическая любовная связь цепко держала женщину в возбуждении, готовом на чуть пригасших углях раздуть новый костёр страсти. Он уже жёг её... . А тело, не остывшее от ласк аджарца, жаждало мужчину, требовало сильных рук, мощного заряда чувственности и страсти…
         Краем сознания понимая, что уже преступила какую-то грань, что продолжение, если не остановиться, грозит ей падением, всё равно жадно пила эту отраву, пьянея всё больше, и нестерпимо желая снова окунуться в негу мужских объятий…  
         Там, куда она возвращается, ждало её холодное одиночество.
         Соседнюю нижнюю полку занимала пассажирка, несколько старше возрастом.  Она лежала на боку, повернувшись к ним, и,  хотя посапывала, но явно – не спала…
          Природный темперамент, затяжная прелюдия измучили южанина. Решительно заведя руку под спину женщине и прижав её к своей груди, он сильно стиснул объятия. Женщина застонала. А вторая рука уже смело скользила под блузкой и победно поглаживала мягкую, притягательную грудь...
          Но, «недремлющее око» на соседней полке не давало возможности изменить ситуацию.
          А женщина в руках восточного обольстителя теряла сознание. Поцелуи осыпали её лицо, шею и волосы... Рука, поглаживающая грудь, спустилась вниз и уловила судорогу мышечных сокращений живота полуживой жертвы обольщения...

           Положение спасла конечная станция.
           Сойдя с поезда, кинулись к остановке такси. На его молчаливый вопрос, она произнесла: «Едем ко мне!». Это сразу сняло проблему с гостиницей. Кинув таксисту синюю купюру, женщина назвала ему свой адрес.
           Влетев в её маленькую однокомнатную 11-метровку, побросав чемоданы у порога, срывая на ходу с себя одежды, клубком закружились на постели, стоящей посреди комнаты и занимающей почти всё её пространство…
           Это напоминало танец богов, отчаянное сражение атлантов, это была неистовая пляска двух тел, низвергающихся в ад и возносящихся к небесам!.. И вся эта необузданная страсть была пронизана яростью обладания телом партнёра… Он нажал кнопку плеера и оттуда зазвучала какая-то восточная мелодия. В танце,  погружаясь в этот ритм, они вновь и вновь доводили себя до крайней степени возбуждения и снова оказывались в постели.  Мышцы под кожей вздрагивали и перекатывались. Снова плясали, снова яростным клубком зарывались в простынях…
            Часы напомнили, что надо спешить. До самолёта, летящего далеко на юго-восток,  совсем не остаётся времени.
             Пока она накладывала макияж, он через окно любовался пейзажем чужого города. Но мысли становились тревожнее.
             Он служил своей стране, и, пока его земля не обретёт мир и покой, ничто не могло и не должно отвлекать его от главного дела жизни. Это служение исключало всякие любовные связи, всякие обязательства, в какой бы форме они ни предполагались.  И, видимо потому,  только что прожитую феерию чувственности он воспринимал как последний её всплеск.        
             Надо было расстаться так, чтобы не оставлять за собой никаких  сожалений. Жёстко рубить концы!  Далее же вообще не позволять подобных случайностей.

          …И у дверей, как выстрел прозвучала его фраза:
           – Ты не брала у меня в кармане деньги?.. Здесь лежала такая же синяя  бумажка, какою ты платила таксисту… Не-ет! Деньги у меня есть, но здесь лежала такая же купюра, какою ты расплатилась с таксистом.
           Отрезвление пришло мгновенно. Немигающим взглядом она смотрела на него, не соображая, о каком кармане идёт речь, и о каких деньгах… Лихорадочно стала вытряхивать всё из своих сумок… Кроме ещё нескольких синих купюр, оставшихся от отпускных, у неё лишь звенела мелочь. А он всё ощупывал, расстёгивал и застёгивал многочисленные молнии на своей одежде…
           Такси уже стояло у подъезда. Ещё не до конца осознав случившееся, она машинально села с ним в машину - проводить к вокзалу, откуда уходили автобусы и маршрутки в аэропорт. Всю дорогу молчали. Подъезжая к привокзальной площади, окончательно почувствовала себя раздавленной и ненужной. Снова достала из своей сумочки  одну из купюр синего  цвета и протянула таксисту. Совсем ещё недавний её обожатель дерзко перехватил деньги на лету, расплатился с таксистом и быстро вышел из машины, громко хлопнув дверцей.
           Она смотрела ему вслед. Статной походкой удалялся и терялся в привокзальной толпе герой её полёта и унижения…

           …А где-то далеко на юго-востоке полыхали страны, шла многолетняя борьба за свободу, за право народов жить на своей земле…
           В числе борцов был и тот, кто оставил печально-мрачный след в жизни одной одинокой женщины.
           Однако, в  нём самом, совершенно  неожиданно, встреча эта оставила глубокий рубец.  Что-то было в этой женщине, что, отодвинувшись во времени и расстоянии, не давало  покоя.  Почему эта женщина – другого вероисповедания, другой культуры, оказалась на его пути? Почему (так ему думалось в тот момент) сумела понять его состояние… Она манила его… Чем? Сексом? Но этого мало! Ни о чём не спрашивая, униженная и оскорблённая, она проводила его как на войну!


            Через несколько лет в её дверь позвонили. Двое крепких, в солидном возрасте мужчин, спросили:
             –  Вы - ... ?
             –  Да, это я.
             – Простите, это Вам от Амирама. Он погиб в Ливане. –   Ещё раз извинившись, захлопнули за собой дверь.

            …Она развернула свёрток. Маленький, почти игрушечный плеер, был красиво упакован. С упаковки на неё смотрело лицо молодого красавца – того южанина, который вверг её в долгие годы стыда… Взяв в руки плеер, нажала кнопку –  и в комнату ворвалась, так и не забытая ею та восточная мелодия...
            Какое-то время женщина находилась в оцепенении. Потом, начиная что-то понимать, громко, в голос разрыдалась.