настоящей духовности.
Хотя, конечно, не то, чтобы этого ведь никак не могло бы существовать и без них…
Однако будучи чем-либо и впрямь исключительно хрупким, и ажурным, светлое и высокое обязательно было бы в довольно-то многих людских душах непременно так полностью до конца же разрушено всевозможными цивилизованными вандалами во имя каких-либо личных своих, своекорыстных интересов.
32
И это одни лишь люди истинно высокой души и заполнили собой всю ту НЕОБЫЧАЙНО УЗКУЮ социальную нишу, без которой вовсе и не могло быть сегодняшнего дня в его весьма широкой и чисто нынешней и современной интерпретации.
Раз без них было бы одно чрезвычайно закаленное в битвах за свое «кровное» сущее варварство и самая несусветная жестокость, лишь тем более немыслимо грандиозные, поскольку из буквально всякого мыслящего существа, ничего стоящего без вложения в него чувств, считай, что доверху переполняющих чье-либо большое сердце, попросту уж СОВСЕМ явно не выходит…
А эта нынешняя цивилизация, она и вправду до самой приторности ласково и медово сколь весьма бесподобно сходу способна всячески насаждать именно того особого вида безбожно обезличенную, да и безнадежно бездушную брутальность.
Да и вообще тех самых обычных людей их вот считай, что вполне конкретно и приучают, быть чисто же слепыми машинами, несущими смерть лютым врагам всего своего необъятно широкого государства.
Причем оно явно не спрашивает, а хотят ли они быть его мечом, так и пронзающим плоть тех отвратно чужих их родному дому врагов, а они между тем ничего лично плохого никому из них нисколько не сделали.
Однако то никак не беда раз до чего едкая и усердная пропаганда сходу пронзает людские сердца адовой ненавистью.
Причем чего это тут вообще только поделаешь какой-либо тот или иной человек, он ведь попросту до сих самых пор довольно-то многое воспринимает исключительно разве что чисто извне.
А откуда-то извне он уж и может затем получить целый арсенал готовых штампов, и они заменят ему и честь, и совесть, дав полною свободу всем его наиболее низменным инстинктам.
А в некую сколь многозначительно лучшую сторону его изменять это тот еще мартышкин труд.
Ревностные и крайне разрушительные перемены ведут в одну суровую мглу абсолютного бесправия и полного произвола.
Из человека лишенного права жить на гражданке своей гражданской жизнью может выйти один лишь более чем явственно подневольный строитель стародавнего темного прошлого.
Никто вот никого в светлое будущее никогда строем не поведет, ибо нечто подобное будет открыто для одних ярких индивидуальностей, а серой толпе место тогда будет в той до чего огромной же общей казарме тюремного типа.
Истово строить можно чисто свое счастье, а никак не чужое…
И всякий строящий будущее должен заботиться только о своем огороде и как именно тогда общий уровень жизни и будет вполне явно на высоте.
И вдохновить людей пламенем светлой идеи уж попросту ведь нельзя раз их можно лишь ею до чего наскоро опалить…
Причем, то, чем они были некогда еще изначально, вот тут не будет иметь хоть сколько-то серьезного значения.
Поскольку тот или иной индивидуум и вправду имеет кое-какие природные склонности, и целую массу инстинктивных желаний, да только ничего того, всем сердцем преданного каким-либо «светлым» идеям, в нем как есть изначально и близко этак явно уж не имеется.
НО ЛЮДЯМ ИХ ВСЯЧЕСКИ ВЛИВАЮТ В ДУШИ КАК НЕКИЙ ТОТ ЕЩЕ БОЖЕСТВЕННЫЙ ЭЛИКСИР.
А заодно и поливая это сверху сиропом всяких восторженно праздных словес о том, что они сила, что должна противостоять чисто ведь буквально как есть общемировому злу.
Ну а потому они уж сколь до конца так освобожденные от любых проблем совести и становятся в один ряд со всякими жуткими вурдалаками и палачами.
Причем чернее от этого их души никак не становятся, а просто все серое и будничное из них при этом разом выветривается и приоткрывается самая низменная часть их натуры.
А тот самый необразованный человек крайне невзрачен и прост и внутри него до чего многое попросту не помещается, но зато его можно будет легко направить в ту самую кому-то разве что уж единолично нужную сторону.
И вот тогда он будет выполнять явно не то, что ему бы самому хотелось, а вполне четко заданную ему программу действий.
Ну а потому и будет он частью той силы, что топчет и топчет чужою свободу, опираясь при этом на смесь демагогии и спесивого желания дать своей родине то, что она как есть еще на деле заслуживает.
Причем успех подобных начинаний будет, прежде всего, зависим именно оттого, а насколько уж будет поистине целенаправленным, то самое чье-либо донельзя так непримиримо настырное внешнее воздействие.
И оно разом, кстати, никак не заменит глас божий своим заблудшим овцам, а потому всякий пастух он куда скорее гурман шашлыка, чем спаситель своего уж на редкость позабытого провидением народа.
33
Ну, а кроме того, до чего еще на деле то и вправду будет хоть сколько-то, куда поболее вот на редкость существенным…
И если нечто подобное заодно и будет связано со всякими вздорными надеждами на лучшую будущность для того самого чисто, как есть полностью ведь аморфно объединенного в единое целое человечества.
Раз совсем нельзя совершать какие-либо социальные преобразования, не имея при этом в наличии какого-либо безупречно однозначного, да и сколь весомо реального видения той самой, как она есть весьма конкретной (ни в коем случае не бумажной) альтернативы чему-либо тому, что происходит буквально же повсеместно где-либо вполне возможно поистине рядом.
И это именно так как потому, что до чего бесподобно залихватские и чисто абстрактные планы по тому на редкость молниеносному улучшению всякой тяжкой участи народа разве что только и уведут его в объятия, куда намного поболее жестокой мглы времен, чем это вообще могло быть когда-либо еще уж, собственно, ранее.
И вот ведь чего нам весьма ответственно поведал о подобных коллизиях общественного бытия великий писатель Иван Ефремов в своем необычно провидческом и славном романе «Час Быка»:
«Идиотские критические замечания, поношения, шельмование людей на производстве или в сферах искусства и науки пронизывали всю жизнь планеты, сдавливая ее отравленным поясом инферно. Очевидно, в дальнейшем при той же системе управления будет все меньше доброжелательности и терпимости, все больше злобы, насмешек и издевательств, свойственных скорее стаду павианов, чем технически развитому человеческому обществу».
34
Но в том-то и дело, что технически развитое общество и близко не будет считать себя вполне вот обязанным действительно позаботиться о буквально всеобщем, так и возвышающем мелкие души ярком поднятии уровня общественной культуры.
Раз куда оно вернее именно наоборот: оно, может, и всецело издали до чего еще только радостно расстараться, наведя внешний глянец на всю ту извечную народную тоску печаль…
Ну а тем уж и растворить всякое истинное искусство в липкой патоке сколь никчемных словообильных сюсюканий о всегдашне наиболее наивысших человеческих чувствах…
Раз попросту явно ведь надо было кое-кому, некоторым образом, полностью до конца упростить духовность, бескрайне опошлить светлые чувства, дабы как-либо при всем том более чем отчетливо усреднить массы, а тем и обратить их в послушных исполнителей чьих-либо (в случае надобности) сколь неотъемлемо же полновластных указаний.
И именно так всячески делая из искусства инструмент агитации, властители серых масс как пить дать, неизбежно попросту вот сходу и обрекают сами души людей только к тому самому до чего на редкость бесславному возвращению куда-либо, далеко, далеко вспять.
То есть кое-кто попросту до чего своеобразно пристраивает ко всему нынешнему цивилизованному обществу ту давным-давно будто бы ныне совсем уж и минувшую первобытность.
Причем всякая модернистская оснащенность в этом вопросе попросту, как есть, вполне ведь подчас исполняет самую уж весьма насущную роль мощнейшего рычага.
А именно потому и может то само еще собою разом же статься, что как-никак, а весь тот пресловуто назревший научный прогресс в том-то самом относительно недалеком грядущем всенепременно сходу окажется злющим врагом буквально-то всякой на этом свете доподлинно настоящей светлой духовности.
Потому как это она до чего еще неразрывно связана только лишь с матерью-природой, а совсем не с тем неистово мчащимся или вот чего-либо только-то самому себе и бренчащим железом.
35
Причем да, действительно: люди, создающие творения возвышенной культуры, а не ее смачно чавкающее, а порой и блеющее о неких наиболее наивысших чувствах подобие, истинно на деле, вырывают нас из тьмы невежества.
И им и вправду дано явно уж, что есть силы приподнять весь тот немыслимо необъятный духовный потенциал, что ныне полностью сокрыт внутри нашего сознания под всяким подспудным житейским сором.
Однако самое, как оно есть до чего еще вполне достойное восприятие духовности отнюдь уж никак вовсе неравномерно. У одних оно сколь чрезвычайно так избыточно, зато у других…
Толпа простых, безыдейных граждан неизменно жила сама по себе, рождаясь и умирая, именно по тем раз и навсегда столь давно устоявшимся на веки вечные канонам бытия, по коим и поныне обитают в этом мире растения, а впрочем, и все другие, несколько даже и поболее активные живые существа.
36
Но при этом люди, весьма продуктивно на деле движущие нашу планету куда-то и впрямь значительно вперед в чисто техническом плане, далеко не всегда в том самом многозначительно высоком духовном смысле хоть сколько-то лучше и выше всякого того на редкость всецело обычного, более чем наскоро жующего свой хлеб простого обывателя.
А между тем надо бы до чего еще четко и ясно же помнить, что само по себе это их направление от них ничего подобного и близко нисколько уж явно не потребует, как, и от всех тех, кто тем или иным образом сладостно употребляет живительные плоды всяческой высокой культуры.
Да и более чем, несомненно, что и те, кто ее создает, и они тоже никак ведь абсолютно несовершенны, причем ни в том самом своем донельзя возвышенно-духовном, а именно так в том чисто человеческом, моральном облике.
И это - доподлинно верная истина…
Да и вот в чем беда: тот, кто всем духом своим, хоть сколько-то на редкость превыше всякого среднего невежественного обывателя, сам себя при этом до чего неизменно считает чуть ли не за небожителя.
Однако сама, как она есть явная принадлежность к той всемогуще интеллектуальной, и над любым остальным людом острым пиком так и возвышающееся привилегированной касте никому еще не дает права расценивать гремящих цепями своей обыденности обывателей в качестве исключительно недалеких умом представителей того самого остального, скудного умом общества.
То есть, никак нельзя было им со всей уж высоты своего немыслимо преображенного высшим образованием напыщенного естества и вправду только уж искоса и рассматривать людей, повседневно копошащихся в своих мелких делах, как существ некоего второго, низшего сорта.
Ибо именно в этом и проявляется самый насущный на наш сегодняшний день прообраз Кжи и Джи
