Обамы.
В мгновение ока все находившееся на столе было сдвинуто, а на освободившейся поверхности появились два дымчатых стакана.
– Отмывайте! – скомандовал Сэм.
– По сербскому обычаю, наливаем друг другу, – объявил я, наполняя один из стаканов.
Передавая бутылку Сэму, я почти случайно сбросил на пол стоявшую на углу пепельницу.
– Ой! – вскрикнул я.
– Ой! – вскрикнул Сэм, наклоняясь под стол.
Трех секунд оказалось достаточно для того, чтобы подсыпать в его стакан несколько бесцветных крупинок.
– Простите мою неуклюжесть – пролепетал я. – Надеюсь, ваша пепельница цела?
– Она цела! – Сэм удивленно рассматривал пепельницу. – Вещь старая, крепкая. Ладно, шутки в сторону: джентльмены заняты важным делом, – он наполнил мой стакан и взял свой. – Ваше кольцо!
В одно мгновение Сэм опустошил свой стакан.
Я тоже сделал пару глотков, стараясь хоть немного расслабиться и насладиться благородным духом изысканного напитка.
Не думаю, чтобы мне это удалось.
– Классная вещь! – выдохнул Сэм. – Сэр Кеннет тоже меня угощает. Иногда. Даже странно, что я пью такой виски без него. Теперь, конечно, все изменится: он получит свои полтора миллиона, наймет молодых слуг, а я стану не нужен.
– Надеюсь, он вас отблагодарит?
– Как же, отблагодарит! Прогонит, как пса, – вздохнул Сэм. Его взгляд остановился на моем стакане.
– А вам, Дена, не понравился виски?
– Очень понравился. Но у нас, в Сербии, виски пьют не сразу, а понемногу.
– А – чтобы растянуть удовольствие? Наверно, это правильно. Мы, англичане, тоже любим экономить, но совсем по-другому. Учтите, что я не просто Сэм. Тот есть, не такой, как вам кажется. Я знаю историю нашего народа, мистер Кимо: старый лорд Генри заставлял меня читать книги по истории, каждый раз – что-то новое. И кое-что в голове застряло. Я мог бы сделаться учителем. Так о чем мы говорили?
– Об экономии.
– А, ну да – экономия! Мы, англичане, экономим по-глупому. То есть, на всякой ерунде, которая гроша ломаного не стоит – только потому, что так было заведено черт знает, когда. Например, на воде. Когда-то ее таскали ведрами из колодцев, или из … ну, там, озер или рек. Тогда это, конечно, было тяжеловато. Даже у мастеровых и эсквайров в одной бочке мылась вся семья. А кто попроще – всякие там бедняки – так те не мылись вообще. А теперь вода есть в кране, за гроши. Но нет! Я должен заткнуть в мойке дырку, залить посуду водой, и в этой же воде ее мыть. Сначала мыть с мылом в грязной воде, и только потом смывать. Это же просто дурость! Но мы будем и дальше возиться в грязной воде. Нам это страшно нравится, потому что мы – консерваторы. То есть больше всего на свете мы любим собственные привычки. Все знают, что мы их любим. Значит, мы их любим еще больше. Наши привычки – это наша национальная святыня.
– А королева?
– Да – аа-а! – впервые зевнул Сэм. – Королева, конечно, тоже. Наша королева – аа-а! – это тоже наша национальная привычка. Или, к примеру, наша традиционная кухня. Допустим, овсянка. Даже еще лучше – аа-а! – знаменитая английская запеканка. Наша национальная гордость! В ней же столько всего намешано! Знаете, как она получилась? – Аа-а! – Все проще простого. Хозяйка вытрушивала из мешков и выметала из сараев остатки муки и всякие старые крошки, перемешивала их и ставила в печь. – Аа-а! – Вот и национальная гордость. – Аа-а!
Прикрыв глаза, Сэм откинулся на спинку стула.
– Но Объединенному Королевству есть чем гордиться кроме запеканки, – возразил я. – Демократия, экономика, наука, образование, литература. Без Англии мир отстал бы лет на сто. Да, и еще – рок-музыка! Это вообще чисто английский продукт. Тут американцы просто отдыхают. Вообще, Англия – это серьезно.
– Аа-а! – ответил Сэм и повторил: – Аа-а! – Что-то я устал. Вроде, и выпил немного … Здоровье уже не то, что раньше.
– А где у вас туалет? – спросил я, поднимаясь.
– По коридору, налево, вторая дверь … справа, – пролепетал Сэм и уронил голову.
Спустя пару секунд, натягивая на руки медицинские перчатки, а на голову – шапку-чулок, я подошел к кабинету сэра Кеннета.
Как я и опасался, набор полученного ночью кода не произвел на дверной замок никакого впечатления.
Так, спокойно. В номере четыре цифры. Первая – девятка. Кнопка потерта, значит, нажимаема часто – ошибка не в ней. Дальше – единица. Тоже потерта, значит, тоже правильна. Дальше идут две пятерки подряд. Пятерка на замке потерта тоже. Но рядом с ней потерта и шестерка! Значит, одна из двух пятерок на самом деле – шестерка!
Заменив вторую пятерку на шестерку, я набрал новую комбинацию и услышал желанный щелчок!
Окон в комнате не было, пришлось включить свет.
Камер наблюдения я не заметил тоже, но головной убор, на всякий случай, не снял.
Большой белый лэптоп сэра Кеннета ожидал меня на столе. Он был выключен и ничто не связывало его с окружающим миром. Не обнаружив рядом ничего подозрительного, я перевернул его, достал из сумки инструменты и легко снял нижнюю крышку. Конструкция оказалась стандартной, хорошо знакомой мне по тренировкам. Разместив между платами небольшую флэшку, я подпаял несколько ее проводков в контрольных точках.
Похоже, выпитый виски не снизил результативность моих действий, зато помог справиться с волнением.
Хорошо помню охватившее меня чувство дикой радости в ту минуту, когда я закрывал лэптоп, возвращал его на место, собирал инструменты и смотрел, не осталось ли следов на столе. Помню, как новый, счастливый вопрос всплыл в моей голове: как уйти – "чисто" или "грязно"?
И инструкции, и здравый смысл говорили одно: уходить "грязно" – смываться, не попрощавшись.
Кстати, это и называется: "уйти по-английски".
Проще всего – самолет. Через час я буду в Хитроу, еще через полтора – в Европе. Или, еще лучше – поездом под Ламаншем. Тем более что такая поездка не требует регистрации, а другой возможности проехаться по Евротоннелю не предвидится: даже если все пройдет гладко, в Британии я теперь окажусь не скоро. К тому же ни Сэм, ни, тем более, Шелтон, не станут сообщать Броундесу о внезапном исчезновении несостоявшегося студента. И даже если сообщат, это никак не приведет его к подозрениям о доступности содержания лэптопа посторонним лицам.
Значит – забрать камеру и побыстрее смываться.
Я погасил свет, закрыл дверь кабинета и посветил Сэмовым фонариком в основание куста.
Камеры там не было!
Теряя драгоценное время, я еще и еще раз осмотрел куст и пол коридора вокруг – ничего: ни камеры, ни осколков!
Но еще вечером она была здесь – сообщение из Москвы пришло за полночь. Кто же ее нашел?
Я бросился к Сэму. Тот храпел, уронив голову на стол.
Я безжалостно его встряхнул.
– Сэм! Сэм, проснитесь!
– Нет, – промычал Сэм, не открывая глаз.
– Сэр Кеннет! – крикнул я ему в ухо. – Сэр Кеннет идет!
Сэм вскочил на ноги и только после этого открыл глаза.
– Который час?
– Без шести одиннадцать.
– А, еще ничего. Сколько я спал?
– Наверно, минут пять. Я вернулся из туалета, вижу: вы спите. А наши двадцать минут давно кончились. Истекли.
– Да, идемте, я вас проведу.
Сэм сделал неуверенный шаг, но закачался и упал на стул.
– Что-то мне совсем хреново, – пожаловался он. – Вроде, и выпил не много. А вы так и не допили?
– Допиваю! – объявил я и опорожнил свой стакан.
– Почему же мне так хреново? – снова промычал Сэм.
– Может, воды? – предложил я.
– Да, воды. Но лучше, еще каплю виски. Откройте ту дверцу.
За дверцей оказалась подозрительного вида бутылка, из которой я налил Сему четверть стакана, на этот раз решительно отказавшись составить ему компанию.
Пока я соображал, как бы ненавязчиво спросить его о пропавшей камере, Сэм успокаивающе махнул мне рукой.
– Не волнуйтесь, Рина. Я просто так пускать вас не хотел – из типично английского консерватизма. Сэр Кеннет, конечно, не разрешает впускать посторонних, но возвратится он нескоро. Он поехал в страховую компанию, а потом будет в полиции. Утром он нашел в горшке, в коридоре, вот такой шар – черный, стеклянный, а внутри, вроде, что-то есть.
– Надеюсь, не бомба.
– Вроде, на бомбу не похоже. Сэр Кеннет мне его показывал. Теперь он покажет его в полиции. А до полиции, вашему другу … как его …
– Шелтону Хейзу?
– Да, точно. Страховщику. Ну, и разные оформления. Так что мы еще можем выпить.
– Спасибо, Сэм, но мне пора. Вот, если зачислят в студенты – будет повод отпраздновать. Проводите меня?
У дверей я остановился.
– Так что мы решили насчет меня?
– В каком смысле?
– Был я здесь или нет? Ясно, что хозяин вряд ли вас спросит. А со мной он и говорить не будет. Но, на всякий случай, давайте согласуем нашу реальность – был я здесь сегодня или – нет?
– Обманывать, конечно, нехорошо, – задумчиво произнес Сэм. – Но вас сегодня здесь не было.
Дождь прекратился, но густые тучи еще висели над головами лондонцев и их гостей.
Что же делать?
Если сам козел Броундес этого не догонит, то Шелтон уж точно объяснит ему, что найденный в горшке черный шар – сферическая камера. Тогда факт моего исчезновения будет истолкован вполне однозначно, а Броундес поймет, что за его цифровым замком следили, значит дверь кабинета, возможно, открывали без него. Значит, его лэптоп уже не девственен – со всеми вытекающими последствиями.
И я даже не узнаю: понял все это Броундес или нет.
А если дело уже дошло до полиции, бежать нужно быстро. Каких-то пять минут назад я был счастлив, как идиот, а теперь выходит – все провалено.
Значит – никакого Евротоннеля. Возвращаюсь к хитрецу Шелтону и пытаюсь хоть что-то выяснить.
Я оглянулся на терявшийся среди дождя замок Броундесов и стал ловить такси.
4.
Как я и предполагал, Шелтона дома не оказалось.
Наскоро перекусив крекером с чаем, я забрался под одеяло. Но уснул не сразу, а проснулся с несильной, но стабильной головной болью.
– Шелтон, признавайтесь – что вы здесь готовите? Этот запах невыносим для моего пустого желудка!
– О, Дима!? Вы абсолютно правы: кондитер-самоучка минуту назад поставил противень в печь. Присаживайтесь. Хотите кофе? Я и не думал, что вы дома!
– Не притворяйтесь, Шелтон. Вы, конечно, знали, что я дома. Не верю, что вы не обратили внимания на изменившееся направление ворсинок ковра перед моей дверью. Не говоря о мокрой куртке на вешалке, сократившемся количестве крекеров в коробке и изменившемся угле между носиком чайника и линией кухонного шкафа.
– Дорогой друг! Ваша ирония тревожит мое сердце, ибо означает появление туч на вашем горизонте. Был бы рад ошибиться, но неужели – отказ?
– Да, Шелтон, от вас не скроешься.
– Вы действительно так считаете? А по-моему, вы только этим и занимаетесь. Разве нет?
Я, как мог, скорчил удивленную мину.
– Значит, вы получили отказ? – продолжил мой друг.
– Официально – еще нет, но в списках зачисленных мое имя отсутствует. Завтра отправлюсь в Университет за официальным ответом и сразу свяжусь с турагентством. Обычно с билетами в Москву проблем нет, так что через пару дней я с удовольствием помогу вам привести жилище в тот вид, который оно имело до моего вторжения.
– Вы так спешите уехать?
– Надеюсь, вы не принимаете это на свой счет. Просто хочется
