«Скорую»…
ВЕРИШЬ? НЕ ВЕРИШЬ?
- Маша, да ты её наверняка помнишь. Тётя Аня из тринадцатой квартиры. Вместе с её Володькой года три вы ходили в садик. Помнишь? …
Мать и дочь тихонько вышли из комнаты, мягко притворив за собою двери спальни.
- Так что, Маша, в нашем роду по мужской линии такие, с позволения ска-зать, «встречи» случались не однажды.
- Ты серьезно, мама? И… Что? Ты считаешь, что Костя действительно ви-дел своего дедушку?
- А кто ж его знает? – задумчиво произнесла свекровь. – Может и видел. Ведь кроме куклы никаких доказательств.
- А откуда он ее ещё мог взять? – спросила Мария и сама же ответила на свой вопрос. – Только у дедушки?
- А где же ещё? Я как раз накануне перебирала старое тряпьё и, к сожале-нию, Акулину не нашла. Память, всё-таки! Этой кукле уже лет пятьдесят, если не больше, было. Память… Вот возьму, обниму и теплей, уютней ста-новится. Как-будто дедушка меня по голове гладит. Как в детстве. Это он своими руками сшил это чудо …
- Так было или не было свидание Кости с дедушкой? – настойчиво пере-спросила Мария.
- Старые люди мне говорили, что дается право такого свидания не каждо-му. Я, правда, не верю в загробные чудеса, но…
- А кому же тогда такое право дано?
- Это, Маша, ведомо не нам. Увиделись и слава Богу. Поди, разбери их по-чему да по какому случаю.
- Выходит, над нашим родом висит это право?
- Выходит так, дочка. Я тебя тогда, перед гибелью Костика не стала рас-страивать. За три дня до аварии он снова виделся с дедом. Алеше твоему было уже три годика …
- Да что ты? – всплеснула руками Мария и присела на стул.
Всё застолье, затаив дыхание с нескрываемым интересом слушало по-вествование Степаниды Ивановны.
- Вот и что. Помню, однажды Костю ты посылала ко мне с лекарствами. Ну, когда спину прихватило? Помнишь?
- Да. Да. – растерянно проговорила Мария.
- Дак вот, покойный дед ему в тот раз всё обсказал. Что помрет Костя в ав-тоаварии…
- Как это?
- А вот так. Встретил его на Цветном проезде и всё в деталях рассказал: ко-гда, в какое время, на каком месте … Я сначала подумала, что у Костика с головой нелады. Он был очень расстроен. Городил разную чепуху…
- Так, а почему он мне ничего не сказал?
- Потому, что я ему строго запретила. Зачем зря тебя тревожить? А сама-то поверила. Но виду не подала…
- Да как же это?
- А зачем зря народ пужать? Правда, сразу же после его ухода я побегла к Насте-гадалке. Та раскинула карты и побледнела…
- Она по картам увидела?
- Наверное. Токо гадать не стала. Собрала карты. Задумалась и как-то странно проговорила:
«Степанида, мы здеся с тобой не одни… Не спрашивай меня ни о чём…. Токо береги Костю … А теперя, шагай домой и ко мне не приходи до шешнадцатого… Поняла? Там и поговорим»…
- Ну, так и что?
- А то, что как раз «шешнадцатого» августа Костя-то и погиб…
- Ой, мамочка! Да что же это?
- А вот так!
- Ну, и вы к Насте ходили потом?
- А то! Как токо мне сказали о гибели Костика, я забежала к ней. Она, видно меня поджидала меня. Вся такая из себя болезненная. Спрашиваю, что с ней, а она мне каку-то околесицу несет:
«Знаешь, Степанида, я всю ночь с твоим дедом ругалась. Трындычила, что Костика надо бы пожалеть, а он знай себе твердит, что там ему будет луч-шей…»
Как же, говорю, ты с Николаем Кирилловичем могла ругаться, когда мы его схоронили давным-давно? А она, знаешь чё несет? С вечера, грит, припер-ся старый хрыч и так не ушел почти до сей поры. Только перед моим при-ходом исчез.
«Не хочу – грит – тревожить мою Степаниду. Ей и без меня хлопот хвата-ет…»
- Да-а-а… - только и смогла выдавить из себя Мария. – Я как во сне…
С УМА СОЙТИ МОЖНО !
Всё это Мария вспомнила сейчас в купе поезда, по доброте душевной по-ведав о невыдуманные истории о хитросплетениях судеб своему случай-ному попутчику.
- Что-то я не совсем понял. – милицейский начальник сделал паузу. – Это было на самом деле?
- Михаил Иванович! – с досадой в голосе произнесла Мария. – Ну я вам русским языком уже тридцать минут говорю, что это чистейшая правда!
- Нет. Ты только не расстраивайся. Ну, правда, так правда… В жизни еще почище бывает. – мягко, чтобы не обидеть женщину, проговорил полковник. – Вон. В позапрошлом году мой коллега по управлению потерял наливную ручку. С золотым пером! Знаменитая фирма! «Паркер»! По стоимости – по-ловина моей месячной зарплаты! Ему этот сувенир фронтовой друг пода-рил. Искали все: и дома, и на работе. Нет и всё тут.
Как-то недели через две забегает Николай Кузьмич ко мне и весь сияет как латунная бляха!
- Нашел! – кричит мне с порога. – Нашел я её, Иваныч!
- Кого нашел? - спрашиваю.
- Да ручку с золотым пером! И веришь? По предсказанию.»
- А я уж, Маша, забыл об этом давно. Но чтобы показать ему, что радуюсь вместе с ним, говорю:
- С чем тебя и поздравляю! – говорю я ему с ухмылкой…
РАССКАЗ СОСЛУЖИВЦА.
- Не веришь? – вкрадчиво спрашивает Кузьмич – А накануне во сне ко мне пришел покойный свояк. Ну, прямо как наяву. Сидим, беседуем о том, о сём. А он вдруг, ни с того, ни с сего и брякнул:
- Хочешь, - говорит. – Коля, я твою пропавшую ручку враз отыщу?
- Поди, - говорю. - сам заныкал?
- Да что ты? – смеется свояк. - На кой она мне? Там, где я сейчас, ничего такого не требуется. Мы без этих штучек-дрючек вполне обходимся. Да и контроль за нами жестокий … Прямо перед Вратами стоят подручные ар-хангела Михаила. После контактов с родственниками шмонают нас тща-тельно. Не дай Бог что обнаружат! кары Божьей не избежать!
- Ну, и где же может быть мой подарок? – спрашиваю хитро я.
- А вон там, под шифоньером. Ты загляни. Загляни…
- Ну, и загляну. - говорю. - Что тут такого?
Заглядываю я под шифоньер и… онемел…
Там действительно лежит преспокойненько подарок моего боевого това-рища! Хотя, доложу тебе, Михалыч, разов десять заглядывал я под этот самый шкаф!
Это как же понимать? Сон ведь! А проснулся утром: в моей правой руке за-жата эта самая ручка! Мистика, да и только!…
ИСПОВЕДЬ МАТЕРИ
- Да! И такие случаи бывают в жизни, Машенька… - раздумчиво произнес полковник. - Я, например, не верю во всю эту мерифлютику, а люди…
- Я понимаю вас, Михаил Иванович. Вот вы мне тоже не верите..
- Нет. Я не сказал, что не верю. Просто…
- Но ведь факт остается фактом: Алеша лишился речи и постоянно пишет мне о каких-то давних событиях с убежденностью, что он их непосред-ственный участник.
- Так-то оно так, но с этим делом следует разбираться детально учёным. Мы работаем с одним институтом. Там таких пациентов изучают годами. Люди пишут диссертации, проводят конференции, симпозиумы… Специа-листы этого заведения и их пациенты даже иногда участвуют в оператив-но-розыскной работе, но… Как-то всё это не укладывается в мозгах.
- Вот видите. Целые институты этим заняты. Значит всё-таки существует нечто, еще не познанное? …
- Будем считать, что что-то в этом есть. – мягко произнес Михаил Иванович, думая о чем-то своём. - А врачи что говорят?
- Разное… Одни – одно, другие – другое. Не знаешь кому верить.
- В каком году-то это случилось?
- Ну, как в каком? – растерялась Мария Николаевна. – Я же вам уже расска-зывала. Алеше шел девятый год. Он учился в третьем классе … Мы его в школу с шести лет отправили. Значит, четыре года с небольшим…
- Так всё-таки, врачи-то что говорят?
- Всякое… Сколько пришлось ходить по психиатрам…
- Ну, а голос когда пропал?
- Да сразу же. Как проснулся. Я начала с ним разговаривать, а он только мычит… А потом и вовсе ушел в себя. Врачи «Скорой» приехали быстро. Осмотрели Алешу, послушали, посовещались по телефону с кем-то, пожа-ли плечами, да и уехали, посоветовав показать его специалистам… Да. Сказали, что дара речи Алеша лишился на нервной почве.…
- Неужели так вот, сразу?
- В том-то и дело, что сразу.
- И все четыре года молчит?
- Так и мучаемся. – задумчиво произнесла мать. – В школе уж к нему при-выкли. Дети правда жестоко шутят… Но дети есть дети. От этого никуда не уйдешь…
- А учителя?
- А что учителя? Тут, как говорится, полный порядок. Полное взаимопони-мание.
РАЗМЫШЛЕНИЯ ПОЛКОВНИКА
- Так… Марьинский универмаг, говорите? – резко сменил тему полковник.
От внимательного взора опера не ускользнуло то, что при упоминании Ма-рьинского универмага ребенок резко повернул голову и пристально, не моргая, стал напряженно смотреть ему в глаза.
- А вы раньше бывали в Москве?
- А как же. Один-два раза в год приходится приезжать по делам нашей ла-боратории.
- Вы обычно с Алешей приезжали сюда?
- Нет. Что вы. Дорога для него - мучение. Ему трудно ориентироваться в незнакомой обстановке. Он у нас домашний. Правда, я давно обещала ему Москву показать…
- А в Марьино вам не доводилось бывать?
- Да вроде бы нет. Не было нужды. Я и центр-то Москвы толком не знаю. Обычно прилетаем во Внуково. На такси до института…
- А где институт находится?
- Да на Ленинском. Недалеко от универмага «Москва».
- О! Район этот мне знаком хорошо. После одного «глухаря» - нераскрыто-го уголовного преступления - меня на шесть месяцев в наказание отправи-ли в молодости на работу в архив. Представляете? Молодой парень! Ро-мантика! Желание ловить уголовную шелуху!… А тут… Целыми днями во-зись с запыленными папками уголовных дел начала века. Каково? А?
- А где вы работали?
- Я-то? – переспросил Михаил Иванович. – После высшей школы милиции я был направлен в один из образцово-показательных отделов внутренних дел Москвы... В Марьино…
- Надо же так! Мой Алеша постоянно говорит об этом чертовом Марьино... Называет какие-то фамилии, имена…
Теперь они оба замолчали, увидев в глазах мальчика животный страх и мольбу о помощи.
- Ой! Алешеньке плохо! – засуетилась мать. – Приляг, мой хороший. Успо-койся. До Москвы еще далеко…
Не обращая внимания на уговоры матери, мальчик вскочил с места, открыл хозяйственную сумку и стал лихорадочно что-то искать в ней.
- Алешенька, ты кушать захотел? – участливо спросила мать и положила свою руку на плечо сына.
Мальчик резко дернулся и сбросил материнскую руку. Наконец, он выта-щил из сумки блокнот и шариковую ручку.
- Михаил Иванович, он что-то хочет вам написать.
- Ну, ну. Я весь внимание…
Алеша нервно сорвал колпачок с ручки и почерком взрослого человека стал бегло писать. Повидавший на своем веку всякое, полковник оторопел. Теперь ему впору следовало бы потерять дар речи.
«Михаил Иванович, вы работали младшим опером у Николая Кирилловича Головко?»
- Да-а-а… - растерянно произнес полковник, не узнавая своего голоса и кивнул ребенку головой.
«Вы знали Диму Колесникова? Нашего участкового…»
- Я? Участкового? – полковник ущипнул себя за запястье правой руки. – Ко-лесникова?… Диму?….
ТРИДЦАТЬ С ЛИШНИМ ЛЕТ НАЗАД
… Сколько же лет с тех пор прошло? Уже почти сорок …
С Димкой Колесниковым они учились на параллельных потоках. Оба были отличниками, заядлыми спортсменами.
Миша Воронов, по его желанию, был распределен в подразделение уго-ловного розыска одного из лучших московских райотделов - «Марьино». Кстати, сюда же, на вакантную должность участкового милиционера напра-вили и его давнего друга - Диму Колесникова.
Молоденький лейтенант Миша Воронов начинал свою службу оперуполно-моченным по линии уголовного розыска. Он жаждал романтики и подвигов, но дела шли всё «мелкие»: квартирные кражи, «несуны», «бытовуха», «кража белья» ...
Случай
