Мандарин на снегу. (остросюжетная женская проза)

заснеженный, румяный с мальчишескими веселыми глазами. Он был на лыжах, в ярком комбинезоне и смешной детской шапочке с круглым помпоном.
- С Новым годом! – пробормотала я. – Вот этот незнакомец собрался похитить наших детей, - пояснила я, осмелев.
- Женщина, ну что вы такое говорите? – меня, вдруг, заметили. – Зачем бросаться такими словами? Я просто захотел устроить детишкам праздник?
- С чего это вдруг? Я с Надей можно сказать с детства дружу и вас в первый раз в их доме вижу.
- А вы должно быть Таня, правильно? Работаете гримером на Ленфильме и жили с Надеждой в одной коммуналке?
- Правильно! – кивнула я, недоумевая откуда этот парень может так много знать обо мне.
- Вы та самая Татьяна?
А эта реплика Онегина раздалась уже с другой стороны, это произнес Андрей. Он стоял и как – то удивленно смотрел на меня.
- А я все голову ломал, отчего мне все в вас так знакомо? А вы - Таня.
- Господи, ну что тут происходит, объясните? – Взмолилась я. – Меня все знают, а я будто с амнезией: никого не знаю, ничего не помню.
- Вы – Андрей, товарищ Федора, который вел репортажи из горячих точек, так? А вы кто? – повернулась я ко второму.
- Да, я – Андрей, только я не всегда был корреспондентом. Несколько лет назад я снимался на Ленфильме, и вы меня гримировали, Таня. Вы меня совсем не помните? А я еще конкурс выиграл по встречи вас из роддома.
- Господи, Андрюша! Я вас не узнала совсем. Вы так изменились за эти пять лет, возмужали. Это борода, наверное, виновата.
- Наверное. А меня смутил ваш цвет волос. Раньше вы такой яркий  не носили.
На меня вдруг повеяло чем – то удивительно теплым и родным. Мне захотелось прижаться к Андрею, обнять его. Но я только стояла и смотрела в его мальчишеские глаза.
- Таня, не отдавай ребят! – раздался Надин голос. – Не отдавай их ему!
К нам по дороге бежали Надя с Федором.
- Мама, ура, мы будем на лошади кататься, можно? – хором закричали близнецы и ломанули к санкам, но Бандит был на страже. Он слегка наклонил свою большую голову и зарычал, оскалив белые зубы.
Все притихли, зрелище рычащего пса произвело впечатление на всех.
- Вы никуда не поедете! – гневно выкрикнула Надежда.
- Мы должны познакомиться! – незнакомец встал во весь рост в санках и возвышался над всеми, как повелитель.
- И что ты им собираешься сказать?
- Правду, - пожал плечами мужчина.
- Какая теперь у тебя правда, Филипп? Еще раз пройти по моей жизни круша все, что мне дорого?
- Надюша, мне казалось, что шесть лет назад, ты мечтала, чтобы я был в твоей жизни? Бегала, страдала, плакала, даже в суд на меня пыталась подать, а что сейчас вдруг изменилось? Вот он я, приехал к вам на коне, как ты и мечтала, готов стать образцовым семьянином!
- Господи, ты даже сейчас слышишь и любуешься только собой! Зачем тебе вся эта клоунада, Филипп? Как же я могла так ошибаться тогда? – всплеснула руками Надя.
Я, начиная понимать, что здесь происходит, взяла за руки мальчишек, которые стояли, разинув рты и повела их к дому Андрея. Уходить дальше я побоялась, а вдруг этот Филипп отнимет их у меня по дороге. Андрей, развернувшись, тоже пошел за нами. У калитки он посадил Бандита и дал ему короткую команду: «Стеречь!» Пес, нехотя улегся на снег, и настороженно приподнял одно боевое ухо, всем своим видом показывая, что он приступил к дежурству.
Мальчишки с удовольствием стали бегать по новому дому, заглядывая в каждый уголок. Похоже, что происходящее на улице их мало взволновало. А я не могла найти себе места. Меня переполняли разноречивые эмоции: почему Надя ничего мне не рассказала об отце мальчиков, и какой же благородный Федор. Я всегда знала, что он настоящий мужчина, но этот поступок делал его еще совершеннее в моих глазах. Но тут я взглянула на Андрея, который тихо стоял рядом со мной и с улыбкой разглядывал мои рыжие волосы.
Я сделала к нему один шаг, он сильно прижал меня к себе и порывисто поцеловал в губы. Мои руки, словно жившие самостоятельно, сомкнулись на его затылке, и стали тихонько гладить светлые мягкие волосы. Губы потянулись за следующим поцелуем, а глаза закрылись. Похоже, какой - то туман скрыл нас на время от всего мира. Я чувствовала только нежные губы Андрея на своем лице, его борода слегка колола мне щеки, и мне стало смешно.
-Щекотно! – засмеялась я.
- Сбрею, - хрипло ответили мне. – Ты даже не представляешь, сколько лет я мечтал о твоем поцелуе. Но ты была сначала очень строгой, никого не пускающей в свой мир, а потом, вдруг, стала загадочной, счастливой, влюбленной. Ты светилась таким сумасшедшим светом, что мне было страшно к тебе подходить, я понимал, что ты меня даже не заметишь. А сейчас я тебя обнимаю, и мне кажется, что это происходит не со мной, а с героем, которого я играю. И скоро прозвучит команда: «Стоп!» и надо будет тебя отпустить.
Сказать по – правде, я не поняла, какая сила толкнула меня в объятия Андрея? Мне вдруг стало легко, словно тяжелый груз сбросили с моей души. Я почувствовала себя уставшим путником, возвратившимся домой, где его всегда ждут и любят. И принимала эту любовь и домашнее тепло, которое согревает и успокаивает.
- Андрюша, я не понимаю, что со мной происходит.
- Что с тобой происходит - я тоже не понимаю, но мне это жутко нравится, - улыбнулся Андрей.
- Эй, любовники, а в этом доме еда есть? – раздался детский голос.
- Как ты нас назвал? – возмутилась я.
- А что, разве не правильно? Стоите, целуетесь и не обращаете внимания на голодных детей.
- Мы с Андреем давно не виделись…
- Только вчера Новый год праздновали, разве ж это давно? – удивился Славка, или Севка.
- Да что я вам объясняю, идите на кухню, сейчас будем еду искать в этом доме. Или, может, наш путь свободен и можно домой возвращаться?
Я взглянула в окно, но возле калитки еще стояла лошадь с санками. Надя, похоже, плакала, она стояла несколько в стороне и безучастно смотрела на мужчин. А Федор прикрывал ее своей широкой спиной и, опустив голову, втолковывал что – то Филиппу, с лица которого уже спала надменность.
Мне стало так жаль Надю и Федора, что я выбежала на улицу даже забыв надеть куртку. Но когда я вышла, лошадка уже бойко трусила по дороге, увозя своего странного седока.
Надежда с мужем  смотрели им в след, лица у них были встревоженные.
- Надя, все хорошо? – тихо спросила я.
- Спасибо, уже хорошо! И всегда было хорошо, - Надя повернулась к мужу, глаза ее засияли. – Какое счастье, что тогда все сложилось именно так. И я встретила тебя, и поняла, что значит быть такой счастливой и любимой. Ты даже не представляешь, Феденька, что ты для меня значишь! Танюша, а ты прости меня, что не открыла тебе нашу тайну. Это не потому, что я тебе не доверяла. Просто, так получилось. Сначала тебе надо было выплакать свое горе, и не хотелось расстраивать тебя еще сильнее. Моя правда была такой низкой и гадкой. А потом все успокоилось; и я все время хотела рассказать, но все было так хорошо, и уже невыносимо было вспоминать тот ад, в котором я находилась.
Мы не торопясь пошли к дому; Федя чуть отставал, я видела, как он пытается справиться со своим волнением, смаргивая с глаз слезы. Наш большой, уютный, смешливый, надежный Федор плакал от нежности к своей жене.
- Мальчишки, хватит гостить, идем домой, там столько еды праздничной осталось, нечего Андрея объедать.
Андрей возник в дверях кухни со страдальческим видом:
- А меня не прихватите с собой? Так получилось, что с моей едой проблема. Точнее, еды нет и проблемы нет. Я совершенно забыл убрать в холодильник пельмени и коробки с пиццей. Сумка с продуктами простояла пару дней на теплом полу и все раскисло. Но есть йогурт, - оживился мужчина.
- Андрей, мы будем рады, если вы проведете этот день вместе с нами, - радушно пригласила Надежда.
- И Бандита накормим, - весело подхватили мальчишки.
- Нет, нет, у него своя еда в отдельном холодильнике, его кормить не надо. Да и работать он должен, дом сторожить.
- Ну, сегодня же праздник, выходной, да, пап?
- У кого выходной, а кто и работать должен, - неопределенно произнес Федор.
Мы вышли большой гурьбой на улицу, мальчики поскакали к дому, Федор с Андреем бодро зашагали за ними, а Надя взяла меня под руку и, заглядывая в глаза, спросила, как в детстве:
- Ты на меня не сердишься? Мир?
- Ну, что ты, глупая, конечно не сержусь!
- Наверное, и так все понятно: полюбила до беспамятства, забеременела, да еще и двойней оказалось, от меня отказались, даже гулящей назвали при всем честном народе. Из института пришлось уйти. К Федору обратилась за консультацией. Он мне, правда, здорово помогал. А потом предложение сделал, представляешь? У меня уже восьмой месяц был, а он меня в загс повел. Сказал, что такие женщины, как я не должны так страдать и деткам вся эта история может навредить. Господи, какое же счастье, что я его встретила. Вышли мы из загса, я разревелась белугой, все пальто ему намочила своими слезами. А он обнимает меня и приговаривает: «Все замечательно, не плачь! Но в жизни все бывает, и если, вдруг, вы снова захотите быть вместе, я отпущу тебя!»
Тогда мне в это не верилось, слишком уж больно меня от себя Филипп отрывал. Но вот, настал этот миг. Он меня в больнице встретил; помнишь, тогда мы к Севочке приходили? Все разузнал: кто мы, где живем. Наверняка проведал, что я замужем и не бедствую. Знаешь, мне почему – то кажется, что если бы Филипп узнал, что я живу с мальчиками и с больной мамой на руках, кручусь на трех работах, то не стал бы он сюда приезжать. Зачем ему чужие проблемы? А так покрасоваться, на себя полюбоваться, какой он герой сказочный - это у него всегда на первом месте было. Вот ты и знаешь все, Танюша.
Мы обнялись покрепче и пошагали в нашу новую жизнь.


                                 *   *   *

Когда мы подошли к Надиному дому, то заметили старый «Фольксваген»,  осторожно пробирающийся по дороге поселка. Машинка, как слепой щенок, тыкалась в каждые ворота; стояла там какое – то время и нерешительно продолжала свой путь
- Я знаю эту машину, - испуганно проговорила я, – эта машина Николая Семеновича и раз он сюда приехал, то что – то случилось с Викторией.
Но когда машина подъехала к дому, то первой из нее вылезла моя Викуля, завидев меня, она поспешила навстречу. Следом за ней выпорхнула Натка в кокетливой шубке. Жизнь с Николаем Семеновичем полностью изменила ее характер, привычки, даже гардероб. Раньше Натка никогда бы не позволила надеть на себя такую женственную вещь. Она всегда ходила в легких спортивных куртках и грубых непромокаемых ботинках.
Сейчас на даме были замшевые сапожки, а в тон шубке были подобраны - пуховый берет и шарфик. Натка удивленно разглядывала солидные дома, но при виде меня лицо ее озарила грустная улыбка.
«Что же у них произошло? И почему они прикатили так далеко?»
- Танюша, ради бога, почему ты не отвечаешь на наши звонки? Мы с таким трудом тебя отыскали, – упала мне на руки Виктория.
- И вы, поэтому меня разыскиваете? – выдохнула я облегченно. – Я телефон дома оставила! С Новым годом!
- Таня, Лидия вернулась, - глядя на меня встревоженными глазами, прошептала Виктория. – Она с девочкой приехала.
Я опустилась на снег. Закрыв лицо руками, я словно оцепенела. Мне хотелось посидеть так некоторое время, собраться с силами и мыслями, но чьи - то сильные руки подняли меня и поставили на дорогу.
- Таня, все хорошо! Мы сейчас поедем туда,