совсем обессилела.
Как только она оказалась на спине, ее груди стали по-девчоночьи еле заметными, и лишь соблазнительные возбужденные землянички свидетельствовали о том, что подо мной уже не нимфетка. Выжидательно глядя мне в глаза, она лениво облизывала кончиком языка запекшиеся пухлые губки. Я с ужасом понял, что до безумия хочу наклониться и поцеловать и эти губы, и очаровательно дерзкие соски.
Судя по ее глазам, и она теперь ожидала чего-то подобного. Не исключено, вдруг осенило меня, и спор из-за простыни эта очаровательная бестия затеяла именно в надежде на подобный исход. Мое сердце бешено колотилось. Ее плывущие глаза откровенно соблазняли меня, все больше задурманивая сознание.
Я уже начал склоняться к ее губам, как вдруг перехватил смеющийся взгляд. Чуть приподняв голову, Полина смотрела на свой живот, точнее, на мои мужские достоинства. Я глянул туда же и мгновенно пришел в себя: мой член уже заметно увеличился в размерах. Вот-вот должна была начаться эрекция. Полина, не стесняясь, хмыкнула.
Мгновенно выпустив эту испорченную дрянь, я в панике слетел с постели, схватил одежду и выскочил в коридор. Натягивая джинсы, с трудом попадал ногами в штанины. Меня колотило: только что я едва не трахнул несовершеннолетнюю!
Теперь, очнувшись, я совершенно не понимал, как подобное вообще могло произойти со мной? Еще каких-нибудь десять минут назад я ни о чем таком даже и не думал! Разумеется, в этом виновата юная развратная дрянь. Но валить все на нее - несправедливо. Я был в несколько раз старше этой девчонки, поэтому нес и большую ответственность. Сладострастный осел!
Я вышел на крыльцо и сел на ступеньках. Меня мучало острое чувство стыда. Еще несколько секунд назад я, до этого никогда не терявший контроль над собой, едва не совершил непоправимое из-за прелестей этой испорченной девчонки! Да. Ее озорные глаза откровенно провоцировали меня. Но, может, она хотела добиться только поцелуя? И это была всего лишь опасная игра? Неужели Полина пыталась таким образом проверить, способна ли она, девчонка, управлять мужчиной, который по возрасту годится ей в отцы, как взрослая женщина?
Только так можно было объяснить ее улыбку при виде моих мужских достоинств, и смех, отрезвивший меня, когда я уже терял контроль над собой. Если бы она, распростертая там, в постели, хотела меня, как женщина мужчину, то вряд ли бы стала смеяться в столь деликатный момент.
И тем не менее, неужели эта дрянь не понимала, к чему может привести подобная игра?
Наверняка я, хоть раз ощутив вкус ее губ, вряд ли бы уже остановился. А начни она сопротивляться - "завелся" бы еще больше. Черт! Да я едва не совершил изнасилование! Все-таки Полина - ненормальная. Может, и с теми бомжами она вела себя подобным образом? А то, что я увидел тогда в развалинах, было лишь последствием одной из таких неосмотрительных игр?
Постепенно я успокоился. К счастью, непоправимого не произошло. Самое главное - сделать правильные выводы. Нам надо расстаться. Чем скорее, тем лучше. Посажу в поезд и пусть отправляется к тетке, хоть в Москву, хоть в Саратов. Да куда к ядрене матери угодно! Отведу ее на вокзал сразу после того, как схожу к Фунфырику.
Я вернулся в комнату.
Полина была уже одета и тщательно причесана. Ее волосы украшал неведомо откуда взявшийся алый бант, благодаря которому она выглядела еще моложе, чем была на самом деле. Передо мной стояла этакая невинная лапочка - школьница. Не верилось, что еще каких-нибудь пятнадцать минут назад эта зайка голышом увлеченно кувыркалась со мной, взрослым мужчиной, в постели.
Полина старательно заправляла наше ложе остатками простыни. Видимо, она решила делать вид, будто ничего такого не произошло. Это был не самый худший выход из сложившейся ситуации.
Заметив мое появление, девчонка как ни в чем ни бывало спросила, не научу ли я ее драться так же, как умею сам?
Я считаю, что боевые единоборства не для слабого пола. Женский организм по своей природе просто не способен выдерживать такие физические и нервные нагрузки. Иное - знать на всякий случай пару - другую приемов самообороны.
Но сейчас дело было не в том, соглашусь я ее учить или нет. Поскольку в самое ближайшее время я намерен был с нею расстаться, данный вопрос для меня вообще не стоял. К тому же Полина дала понять, что вовсе не намерена делать вид, будто ничего такого между нами не произошло.
Я не ответил. Я вообще не замечал ее. Отныне она для меня не существовала. Единственное, чего я желал - чтобы эта дрянь не вмешивалась в мои дела. Она и так уже успела натворить больше чем достаточно.
Лишь уходя, нарушил молчание, строго-настрого наказав, чтобы она до моего возвращения и носа из дому не показывала. Я плотно затворил калитку и постарался забыть о существовании этой девочки-катастрофы.
Мне предстояла встреча с человеком, от которого зависела судьба всей операции - с приемщиком стеклотары по прозвищу Фунфырик.
Скажи мне еще недавно кто-нибудь, что я стану самым настоящим бомжом и буду промышлять собиранием бутылок, я бы в ответ даже смеяться не стал, настолько это предположение было невероятным. И тем не менее...
В конце апреля меня вызвал к себе руководитель охранного агентства. Я решил, что речь опять пойдет о покушении на директора крупной внешнеторговой фирмы, за безопасность которого я отвечал перед этим в течение трех месяцев.
Очевидно, заказчики поскупились и наняли не профессиональных киллеров. Я вычислил в пестрой уличной толпе этих двух носатых детей гор еще до того, как они достали свои "калашниковы", купленные, вероятно, где-нибудь на барахолке в Грозном. Мне даже не пришлось применять оружие. Я оставил своего босса, смешался с толпой и приблизился к киллерам в тот самый момент, когда они взводили затворы автоматов. Но я не учел, что был еще один, отвечавший за прикрытие.
Он явно знал меня в лицо. И тем не менее прежде чем этот третий нейтрализовал меня коварным ударом сзади ребром ладони по сонной артерии, я успел выправить носы его подельников о щербатый асфальт.
Несмотря на то, что я вовремя не смог просчитать всю ситуацию до конца, мой неофициальный рейтинг в агентстве после этого заметно возрос. Меня даже пригласили на так называемую еженедельную "разборку полетов". Обычно в ней участвовали лишь руководители отделов.
Когда речь зашла о покушении, я рискнул высказать предположение о том, кто - возможный заказчик. Тем более что это было не так уж и трудно: безотрывно находясь почти все время рядом с боссом, я поневоле становился свидетелем его деловых встреч. И, хотя не вникал в суть переговоров, делал для себя определенные выводы.
Присутствовавшие на "разборке" асы сыска лишь снисходительно посмеялись. Однако вскоре выяснилось, что руководитель агентства отнесся к моему предположению серьезно. Тот человек был взят под особую опеку. Вскоре выяснилось, что его связи действительно оказались весьма подозрительными.
Но речь руководитель агентства повел не об этом. Листая мое личное дело, он подробно расспрашивал о службе в армии - после института я попал в разведроту мотострелкового полка, о моей спортивной карьере и ... о моем пристрастии к алкоголю.
Как только речь зашла об этом, я понял: меня просто-напросто собираются увольнять. Дело в том, что накануне я напился с тем самым спасенным мною боссом в стельку, и опоздал на работу, а здесь такого обычно не прощали.
Я не считал себя алкашом, о чем и заявил шефу. Он слушал меня не очень внимательно. Подошел к холодильнику, достал оттуда бутылку, стоя ко мне спиной, плеснул жидкость в рюмку, потом повернулся и протянул ее мне. Неужели он предлагал похмелиться? Я уже смирился с мыслью, что мне здесь больше не работать, решил относиться к случившемуся по философски и отказываться от водки - запах сорокоградусной я уловил, когда шеф стоял ко мне спиной, не стал. Едва я поставил рюмку на стол, тот предложил мне определить сорт напитка.
- Пожалуй, "смирновка".
Он вновь сходил к холодильнику и поставил передо мной еще одну налитую до краев рюмку. Я выпил и ее.
- А это что?
Я не понимал его. Поиздеваться, что ли, решил напоследок? Или использовать меня в качестве "грибного человека"?
- Кажется, тоже "смирновка", но - леватина, хотя и очень неплохая.
Шеф посмотрел на меня с уважением. А затем неожиданно предложил поработать сыщиком.
Так я узнал, что агентство было не только охранным, но и детективным. Второе направление сознательно не афишировалось. Фирма выполняла лишь заказы солидных, связанных с властями, клиентов. Те, в свою очередь, "прикрывали" его сотрудников, когда они вынуждены были входить в конфликт с законом.
Вознаграждения, которое руководитель агентства предлагал мне в случае удачного исхода дела, вполне хватало на покупку небольшого дома на юге. Я, не раздумывая, согласился.
Надо было обнаружить завод, наводнявший рынок фальсифицированной водкой "Смирнофф". По вине нелегальных конкурентов владельцы знаменитого торгового знака несли серьезные убытки и поэтому не скупились в расходах на поиски производителей «палятины».
Над этой задачей работали лучшие сыщики агентства. Проблема была в том, что и по качеству, и по оформлению левая "смирновка" фактически ничем не отличалась от той, что производилась легально. Безрезультатной оказалась проверка оптовых баз и цехов по выпуску бутылок. Все они, как выяснилось, работали со знаменитым заводом напрямую.
Тогда решили выйти на подпольных производителей, используя сеть приемных пунктов стеклотары. Еще с прошлого века эта водка по традиции разливалась в нестандартные, вместимостью одна двенадцатая ведра, бутылки. Так как легальный завод использовал только новую посуду, появлялся шанс обнаружить подпольное производство через пункты вторсырья.
Были тщательно проверены все столичные точки. На отработку этой версии ушла уйма времени. Но расследование не продвинулось ни на шаг. Оставались магазины. Учитывая, что в Москве их количество исчислялось тысячами, дело могло затянуться на годы. Прежде чем окончательно отказаться от версии с приемными пунктами, выборочно решили проверить несколько таких адресов в Подмосковье. Надежды на удачу здесь было еще меньше, чем в столице. Поэтому опытных сыщиков не привлекали.
Так я оказался в этом городишке. По легенде предполагалось, что я - обычный бомж, промышляющий собиранием бутылок. Уже на третий день выяснил, что нестандартную стеклотару берут только в одном месте. Но там меня ждало разочарование. Приемщик, вскоре я узнал, что его в городке кличут за любовь к своей малопочтенной профессии Фунфырик, на мой вопрос ответил, что посуду из-под "смирновки" больше не принимает. На этом моя карьера частного детектива так бы, вероятно, и закончилась, не приди мне в голову идея блефа.
Я горестно вздохнул и посетовал Фунфырику: наслушавшись разговоров о том, что за пустые бутылки из-под «смирновки", если их сдавать оптом, хорошо платят, насобирал уже треть сарая и теперь ума не приложу,
