куда все это девать.
Приемщик стеклотары вошел в мое положение и разъяснил ситуацию. Поскольку из Москвы к нему за нестандартной посудой приезжали, только когда набиралась целая партия, а места на складе не хватало, бутылки из-под "смирновки" он брать перестал. Но оттуда ему до сих пор время от времени позванивают. И добавил, что если я согласен дождаться очередного звонка, то он попробует свести меня с оптовым покупателем. Впереди замаячил хвост удачи!
С тех пор я регулярно наведывался к Фунфырику. В то утро, когда я повстречал Полину, долгожданный звонок состоялся. Сегодня до полудня ему должны были перезвонить и уже точно сообщить время приезда фургона.
Фунфырик, типичный тихий алкаш со следами былой интеллигентности, будучи в подпитии, любил пофилософствовать. Я - слушать. На этой почве мы с ним быстро сошлись. Фунфырик оказался фанатом своего непрестижного ремесла. Даже его прозвище было соответствующим: в советские времена фунфыриками алкаши называли пузырьки с дешевым одеколоном.
Однажды он пригласил меня домой и показал целую коллекцию бутылок. Там были даже водочный штоф времен царя Петра и настоящая греческая амфора – память об археологической практике в Херсонесе.
Фунфырик, как обычно, сидел под навесом на перевернутом деревянном ящике. Перед ним стояли початая бутылка портвейна и граненый стакан. На обрывке газеты были порезаны хлеб и свежий огурец.
- Примешь грамм двести? - предложил он.
Надо отдать ему должное: мой знакомый до сих пор оставался верен традициям своей хипповой юности: всем напиткам предпочитал дешевые номерные портвейны. Особо ценил "Агдам" и "Кавказ". Сегодня он баловал себя "тремя семерками" производства города Дербента.
Я, поскольку едва не с детства полюбил пиво, а затем плавно перешел на водку, его привязанности к бормотухе не разделял. К тому же портвейн и жара не очень-то сочетались. Однако из уважения к хозяину отказываться не стал. Вино чуть уксило, но пошло неплохо. Закусил горбушкой, на которую положил кружок огурца.
Вспомнил кстати, что Полина, в отличие от меня, была наверняка голодна. Прежде чем отправлять эту девчонку на вокзал, надо будет обязательно накормить ее. Любопытно, чем она сейчас занимается? Надеюсь, у нее хватит ума не выходить на улицу. В любом случае лучше не оставлять ее надолго одну. Но прежде надо закончить дела здесь. Что получится это быстро, иллюзий не питал.
- Я вчера вечером перелистывал дореволюционное издание библейских апокрифов, - не торопясь, начал Фунфырик, - и любопытную легенду обнаружил. Про змея-искусителя. Так вот. По этой легенде змей дал Еве не яблоко вовсе, а виноградную гроздь. Знаешь, сей кислый фрукт меня давно смущал. Ну разве эти наивные недоумки могли, слопав яблоко, додуматься до чего-либо путного? Сомнительно. А вот вино - совсем другое дело. Оно глаза на мир открывает.
Фунфырик налил стакан, выпил и на несколько секунд блаженно закрыл глаза. Только после этого закусил.
Его размышления были любопытны. Но сегодня меня занимало другое.
- Звонил, звонил твой оптовик, - перешел он к делу. - Завтра днем обещал подъехать. Встретишь его здесь и покажешь дорогу на свой клондайк.
Еще раз наполнил стаканы, предложил выпить за успех.
- Только с условием, что завтра ставлю я.
Фунфырик согласно кивнул.
Попрощавшись, я заторопился назад. У меня давно уже не было такого хорошего настроения. Наконец-то выпитое начало действовать. Опьянение, не в пример водочному, было нетяжелым и удивительно приятным. Больше не слепило глаза яркое полуденное солнце. Не стесняла дыхание характерная для этого городка смесь сладковатого запаха, доносившегося с маслозавода, пыли, и выхлопных газов проносившихся мимо автомобилей. Жизнь была прекрасна: завтра наступал завершающий этап операции.
Предварительно в агентстве были проработаны три основных варианта, по которым могло идти расследование. Первый - просто запомнить номерной знак фургона. Затем нетрудно вычислить принадлежность транспорта. Но у этого варианта были два серьезных изъяна. Выехав за город, водителю не составило бы труда в укромном месте заменить номерные таблички. Могло оказаться и так, что содержимое фургона где-нибудь на тихой московской улочке перекинули бы в другой грузовик.
Второй вариант считался основным. Узнав заранее время приезда фургона, я должен был связаться с агентством и вызвать подкрепление. Затем - организовать профессиональную слежку, используя для этого три - четыре сменявших друг друга автомобиля. Но и этот вариант имел серьезный изъян. Окажись у грузовика машина прикрытия, ее экипажу без труда удалось бы обнаружить "хвост".
Третий вариант был рискованным. Я должен был попытаться войти в доверие к водителю. Используя любой предлог, проехать с ним в кабине столько, сколько было возможно, чтобы не вызвать у него подозрения, и выведать как можно больше. Затем действовать по обстоятельствам. Например, проследить маршрут, используя такси. Допускалось и силовое давление.
Я не был уверен в малознакомых партнерах, поэтому загодя выбрал именно третий вариант.
Но чтобы завтра все прошло нормально, сегодня следовало отправить в столицу Полину.
Стоило подумать об этом, как настроение испортилось. Я вдруг поймал себя на мысли, что, несмотря на все те неприятности, которые она принесла в мою жизнь, вовсе не хочу расставаться с ней. Всего за каких-нибудь двое сумасшедших суток эта девчонка, как оказалось, успела прочно войти в мою жизнь.
В сложных ситуациях я приучил себя, прежде чем принимать решение, раскладывать все по полочкам. Но теперь проверенный способ не помогал. Чем настойчивее я пытался разобраться в происшедшем, тем больше запутывался.
Я не хочу расставаться с Полиной потому, что сдурел от девичьих прелестей? Действительно, когда я видел ее обнаженной, мой взгляд как магнитом притягивали ее сливы-груди, очаровательная попка, крутой безволосый лобок... Мои руки до сих пор помнили сладкие ожоги от прикосновений к ее телу, а пухлые приоткрытые губы и невероятные сумасшедшие глаза всего каких-нибудь два часа назад едва не свели меня ума.
И все же дело не только в этом. Она, ко всему прочему, все еще ершистый капризный ребенок, которого нельзя надолго оставлять без присмотра, и ответственность за эту девчонку, пока мы вместе, лежит на мне.
Или ее появление заполнило вакуум одиночества? В последнее время я мучительно тосковал по дочери, переживал, что время идет, а я все еще не могу помочь ей. Тут подвернулась нуждающаяся в защите Полина. Но если так, то все мое поведение в эти дни – просто гнусное. Я едва не воспользовался ее беспомощностью. Я забыл о самом дорогом и любимом на свете маленьком существе.
Меня все больше раздирали противоречивые чувства.
Попробовал выбросить эти сантименты из головы и думать о деле. Безрезультатно. Нежелание расставаться с этой девчонкой становилось все сильнее.
Зашел в магазин, накупил разной снеди, выпил в кафетерии сто пятьдесят. Вскоре свернул в свой переулок. Сердце сразу тревожно екнуло: напротив моего дома стоял навороченный джип, а у калитки дежурил наголо бритый качок.
Я сразу же отступил за угол. Неужели они все-таки вычислили меня? Точнее, нас? Но как? Ладно. Это, возможно, выяснится потом. Медлить было нельзя.
Я перемахнул через забор и оказался во дворе соседнего дома. Здесь никого не было. Через щель в заборе стал изучать обстановку.
Судя по доносившемуся из сарая звону, один из гостей колотил бутылки. А с ними - надежду на успех операции и, следовательно, на то, что моя жизнь и жизнь тех, кто от меня зависит, переменится. Это был крах. Возможно, останови я его немедленно, и часть посуды удалось бы спасти. Но в доме была Полина.
Дверь охранял браток атлетического сложения. Он сидел и лениво жмурился на солнышке.
Итак, считая водилу, уже четверо. Плюс столько же, если не больше, в доме. Наверняка вооружены. Один против восьмерых - это даже не смешно.
Первым предстояло нейтрализовать этого щурившегося на солнце братка. До него - метра три. Главное - застать врасплох. Сгруппировавшись, я одним прыжком преодолел забор. Это заняло секунды две, не больше. Едва коснулся земли, как бросился вперед, но единственное, что смог - в самое последнее мгновение увернуться от удара уже успевшего встать в боевую стойку противника.
Вероятно, он почувствовал мое присутствие еще до того, как увидел меня, а его ленивая поза свидетельствовала о полном сосредоточении в себе. Такое состояние знакомо тем, кто учился драться вслепую, когда отразить невидимую атаку можно, лишь полностью сконцентрировавшись на своих чувствах. Следовательно, передо мной - профессионал. Он даже не собирался звать подмогу, явно рассчитывая только на свои силы. Что ж, это мне было на руку.
Под доносившийся из сарая и до безумия бесивший меня звон разбиваемых бутылок мы кружились перед крыльцом, примериваясь друг к другу. Браток начал атаковать первым, причем совершенно неожиданно. Обычно момент перехода противника к активным действиям я предугадывал по выражению глаз. То, что я прозевал начало атаки, свидетельствовало: передо мной - не просто профессионал, а мастер высокого класса. До самого последнего мгновения его холодные глаза оставались совершенно непроницаемы.
Реакция не подвела меня. Я успел блокировать удар. Поскольку противником был каратист, теперь следовало ожидать атаки ногами. И лишь привычная для бокса и несвойственная каратистам скорость перемещения по площадке, так называемая танцовка, могла помешать ему.
Он выполнил два прыжка, ни один из которых не достиг цели, и сразу ушел в стойку, больше свойственную для боксеров. Браток продолжал атаку, я уходил от него, лишь изредка отвечая короткими, но явно болезненными ударами по корпусу.
Кажется, он переставал понимать, что происходит. Я не был для него соперником, которого следовало воспринимать достаточно серьезно. Противник был значительно моложе меня, выше, мощнее, тренированнее - в последние месяцы жизнь бомжа не позволяла мне поддерживать надлежащую форму - и приемы демонстрировал классные, но - безрезультатно.
Я перешел в атаку, когда он этого не ожидал. Цели достиг только первый из моих ударов. От остальных он без труда ушел. Зато я понял, что его реакция на почти неуловимые мгновения была медленнее моей. Если увеличить скорость атаки, браток рано или поздно начнет допускать ошибки. Все-таки я расквасил ему нос. Это его дико разъярило. Он слизнул с верхней губы кровь и бросился вперед. Я сразу нанес удар в солнечное сплетение, получив, в свою очередь, несколько столь сильных ответов, что едва устоял на ногах.
Чтобы прийти в себя, ушел в глухую оборону. И от противника, которому наверняка сбил дыхание, я ожидал того же. Напрасно. Он продолжал атаковать. Черт! Неужели браток оказался хитрее и специально подставился для того, чтобы перейти в ближний бой? Ноги пока еще спасали меня от полного поражения, но его удары достигали цели все чаще.
Эх ты, мастер спорта международного класса! Не
