и выпусти из клетки ласку!

... и тут Женька Фрейман лопухнулся.

 - У меня есть ФРГ-вский бритвенный станок 1939 года, - похвастался он.

 - Не верю! - моментально закинул я приманку: - Врать - не хорошо. А нехорошо врать - еще хуже, чем не врать совсем.

 - Спорим?! - заглотил приманку Фрейман.

 - На пять бутылок коньяка! - вцепился я в руку Фреймана и повел его в ближайшую комнату.

 Из-за мистической архитектоники общежития, ближайшей  всегда оказывалась комната Кольки Абрамова.

 - Опять? - спросил Колька, едва мы втиснулись бочком в дверной проем: - Вы в спорах срослись, как Сиамские близнецы. Что на этот раз? Разнимаю, разнимаю, свою долю получаю! - он даже не встал с кровати. Так... Отмахнулся и снова принялся с отвращением разглядывать сложенные  горкой, ощипанные и плохо прожаренные тушки  голубей - результат ночной зачистки  чердака от летающих крыс.

 Я пояснил - в чем прокололся Женька Фрейман.

 - Фрейман, читай внимательнее контурные карты, - сказал Колька и ткнул пальцем в стену, на которой, просочившись из общего туалета, набрало окрас и затвердело огромное пятно в форме Европы: - Если не поможет, потрись тщательно родовым сознанием о страницы учебника Новейшей истории.

 - Но денег от этого не прибавится, - сдался Женька на волю мне, - надо немедленно продать ласку или пойти сдать рабочим и колхозницам свою элитную кровь. Все равно она по всем генеалогическим и хозяйственно-биологическим показателям давно просрочена.

   
 (Mustela nivalis) или простая и потешная, крохотная хищница ласка из семейства куньих попалась Фрейману в лесу еще зимой. То есть сама приткнулась к Женьке, учуяв в студенте химико-биологического факультета своего - в доску; напросилась на зимовку в комфортабельные условия; пожаловалась на хроническую усталость и резкое сокращение популяции мышей в прошедшем 1976 году.

 Женька спер из лаборантской клетку для ласки, пообещал ей и нам, что выпустит всех на волю в конце весны - начале лета, а сам, придушенный своей жидовской натурой, постоянно вел сепаратные переговоры со скорняками и шорниками.

 Матерая хищница Ласка, разумеется, что-то подозревала. Вела себя так, как вела бы всякая жена, полностью зависимая от финансов мужа - в мучительном ожидании удачного момента и часа расплаты. Но корм брала только из рук Фреймана, а к последним числам мая и вовсе пренебрегла железами внутренней секреции, чтобы половые инстинкты не отвлекали ее от чистых отношений, преданности и беззаветной любви к хозяину. До её выхода по УДО оставались считанные дни.

 - Никто тебе не позволит продавать ласку. Поезжай на станцию переливания крови, - предложил я.

 И, щедро перебинтованная осиным гнездом голова, подхватив меня на последнем слоге, простонала из койки под окном:

 - Не продавай ласку
   Не предавай нежность
   Надень на череп каску
   Прикрой свою промежность.

 - Пельмень, это - ты, что ли? - угадал я: - И что у тебя с головой?

 - Тоже вчера поспорил,- ответил за Пельменя Коля Абрамов.

 - На что?

 - Кто проиграет, тот накрывает на обед стол мясной или птичьей скатертью - самобранкой.

 - А о чем спор?

 - Смогу ли я с пяти попыток пробить ему вилкой череп. Видимо, вчера не мой был день, - посетовал Коля Абрамов.

 - После всего увиденного, я один кровь сдавать не поеду, - предупредил всех Фрейман.

 И мы поехали вдвоем.



 Сперва решили сдать по 250 грамм. Но за это давали мелочь и обеденные талоны, а в плазме, за которую платили по 100 рублей, медики почему-то не нуждались.

 - Напиться никак не могут нашей кровушкой. Им и 400 граммов, что стакан Ркацители, - испуганно отшучивался длинный и прозрачный от истощения парень из нацменов. Он лежал на топчане рядом с Фрейманом, но говорил громко, на публику: - А жрачку готовят без трусов. Каждый раз кудрявый волос нахожу то в супе, то в макаронах. Правильно я говорю, девки?

 - У нас в Харькове так шутили еще во времена Второго съезда РСДРП(б), - осторожно наводил контакты с нацменом Фрейман.

 - А у нас, в Казани, за более безобидные шутки, товарища Ленина вышвырнули из Университета. Правда, он потом вернулся и отомстил всем своим обидчикам, - распалялся не на шутку тощий парень.

 - А у нас, в Ижевске, когда три национальности собираются в одном пункте по сдаче крови - уже скабрезный анекдот с печальным концом, - пытался вовремя осадить я еврея и татарина, чувствуя, что добром это знакомство не кончится. И - как в воду глядел.

 С провисшими от макарон и котлет за 12 копеек кишечниками мы попытались на остановке сосчитать бакшиш и перевести его в стеклянные рубли.В знаменателе число не дотягивало до пяти. На кон Фрейман опять поставил ласку.

 - Не надо никого продавать, - вмешался татарин, - поехали со мной в Казань. Там - жена. Она меня очень любит и ждет. Мы приедем ко мне, я попрошу у нее в долг - она добрая, не откажет. А потом вы деньги  вернете. Меня, кстати, Ринатом зовут.

 - Тебе зачеты или экзамены в ближайшие два дня сдавать не надо? - спросил меня Фрейман.

 - Не знаю. Я еще до расписания сессии никак не доберусь, - признался я и вдруг мне крайне важно стало доехать до второго корпуса и глянуть на расписание, даже зубы заболели от дурного предчувствия. Наверно, декан поминал всуе недобрым словом. Он предупреждал уже меня неоднократно. Говорил: " Я бы тебя давно выгнал, но ты - вылитый я в молодости". Пожалуй, кроме этой схожести привычек, никакое чудо не могло спасти меня от отчисления.

 - И это хорошо. Когда ничего не знаешь, тогда ничего и не мучает. Нет ни подозрений, ни бессонницы. Сплошная воля выбора и полная готовность к нирване, - рассудил по-брахмански еврей Фрейман: - Нас поджидает где-то счастье.

 - А, если не поджидает?

 - Спорим, что поджидает?

 - А, если не нас?

 - Спорим, что нас?

 - Кто спорит, тот говна не стоит.

 - А кто - нет, тот говноед.

 - Спорим, что не говноед?


  Плывущие, ядовито-зеленые от озимых бескрайние поля мы провожали уже из окна вагона-ресторана.

 Незаметно прояснился ответ - зачем мы понадобились Ринату в качестве сопровождающих. Он рассказал, что трижды пытался по путевке доехать до Болгарии и трижды его то высаживали, то просто сбрасывали с поезда.Вот, такой он не простой парень.

 И в доказательство неизбывного своего фатализма еще на первом перегоне  подрался с очкариком. Звал на помощь. Мы, конечно, пришли, наваляли очкарику, потом извинились и лишь после узнали, что Ринат попросил у очкарика спички, но разглядев в его подозрительных телодвижениях ненависть ко всему человечеству , не удержался и впал в реактивный психоз.

 - И такое счастье поджидает нас на каждом перегоне пути, - упрекнул я Фреймана.

 - А мне нравится, - парировал Женька, - за счастье надо драться. Вот, скажем, брат мой двоюродный: хотел жениться на младшей дочери Калашникова, а не дрался...

 - Купца Калашникова? - попросил уточнения Ринат.

 - Нет. Конструктора, который Михаил Тимофеевич, ну, автоматы АК-47. Любовь у брата с дочерью конструктора случилась не земная, страстная и без страховки. Пришел он, значит, знакомиться с родителями. Михал Тимофеевич и спрашивает: "Кто у тебя родители, кем работают?" Брат отвечает: "Папа - главный инженер в стройуправлении, мама - глав. врач".

  "Пошел вон! - говорит Михал Тимофеевич,- нам ЧЕРНЬ не нужна!"

  А у самого семь классов образования и единственное изобретение, вызывающее большие сомнения в его авторстве.

   Врезал бы по уху Калашникову, чтоб конструктор прочувствовал на себе всю глубину иудейской страсти, взял бы за руку дочь деревенского барана и увел с собой. Так нет: склонил он виновато кудрявую башку с пейсами и ушел привычно, как поц, опозоренный.

 - Но младшая дочь Калашникова разбилась  на машине, - вдруг обиженно заявил мужчина с обветренным лицом. Он сидел за соседним столиком.

 - Это случилось спустя год, - пояснил Фрейман, а Ринат добавил от себя:

 - Иди отсюда, сексот!

 - Я хотел угостить вас, да вижу агрессию, - расстроился попутчик.

 - Идите к нам, товарищ! - тут же поменял свое мнение Ринат.

 - И попадете в крепкие объятия Венеры Милосской, - озвучил в довершение я его мысль.

 Мужчина подсел. На вид - лет сорок. Лицо, казавшееся обветренным, при детальном рассмотрении было налито необычным южным загаром, но не крымским или кавказским, а синайским, с проступающими, точно наледь, холодными струпьями проказы.

 - Сейчас я очень богатый, но уже серьезно пьяный, - предупредил он нас первым делом: - При себе у меня 14 тысяч 850 рублей. Я знаю, что через несколько минут усну за вашим столом, и вы ограбите меня. Поэтому договоримся на берегу: пока при памяти, я добровольно дарю каждому по 495 рублей, а вы охраняете до Казани мой сон и остальные деньги, заработанные мною почти честным трудом. Точно Авраам, плативший 10 процентов царю Мелхиседеку за пользование своей веры на чужой территории. И за выпивку я у вас не вычту.

 - Вот и счастье нас дождалось, - облегченно вздохнул Фрейман.

 Ринат погладил себя по щекам, быстро подсчитывая что-то в уме, и спросил у прокаженного:

 - Кроме царя, ваш Авраам никому больше не приплачивал?

 - А ваш? - на вопрос ответил вопросом богатенький Буратино, обращаясь ко всем сразу.

 - Идеально получилось бы, если сверху накрыть эту колоду ден.знаков тремя сотенными купюрами, - набрался наглости Ринат.

 - Значит, всё же ограбите?

 - Можете не сомневаться.

 - Ваша наглая прямота обескураживает, - погрустнел попутчик: - Впрочем, для гнилых потомков Измаила это - в порядке вещей. Даже в Библии ваш род...

 - И вас - в рот. Я даже Корана не читал.

 - А я не читал Новый завет, - подхватил Фрейман признание Рината: - Мне и не надо.

 - А Ветхий? - подковырнул я.

 - Тем более. Мне "Политэкономию социализма" легче  было усвоить, здесь из четырех арифметических действий широко применимы только два - делить и отнимать. А складывать и умножать - это уже не по-советски.

 - Или, как сказал один запрещенный в Союзе сатирик: "Кто что охраняет, тот то и имеет. Поэтому и лозунг - "Все на охрану государственного имущества!"

 Прокаженный дважды дернулся, отрыгнув смехом, схватил рюмку и сказал:

 - Теперь я спокоен. Полагаю себя в ваши надежные руки. Вы мне все нравитесь, кроме татарина.И, хотя вы еще не знаете, что верите в Бога, хочу открыть вам одну тайну, - склонился он через стол доверительно ко мне и Фрейману: - Ребята, я родился 19 января, в час пятнадцать ночи. А вы знаете, что это значит?

 - Ягодичное предлежание? Стояли лютые морозы? Роды были сложные, и мир вы сперва познали не тем местом? - услужливо спросив, Фрейман попытался разгадать тайну рождения попутчика.

 - Нет... А, впрочем, - неожиданно засомневался богатенький буратино, но тут же залил сомнения грузинским коньяком: - Нет. Все же - нет. 19-го во всем православном мире празднуют крещение. Раз в год наша планета попадает под прямые лучи одной далекой звезды, и вода у нас очищается от скверны, преображается, будто рождается заново.Люди начинают новую жизнь, а те, кто родился в эту ночь, несут в себе нелегкое бремя оракулов, всевидящих и опечаленных знаниями предсказателей.

 - Проще говоря, чертовщина и мракобесие, - подсказал Ринат и, незаметно оттянув боковой карман пиджака у попутчика, по-снайперски одним глазом детально рассмотрел в нем содержимое.

 В школе и