окончен.
"Куницын Николай Егорович, - прочитал Валерий, - президент ООО "Трейд".
Больше не было ни слова, только номера факса, городского и мобильного телефонов. Валерий звонил за все прошедшее время трижды, и трижды его бдительность была оценена, а после нескольких аудиенций за вышеупомянутым столиком, отношение сотрудников стало почтительным. Даже выражение лица директора начало приобретать при общении с ним какую-то слепую печать щенячьей преданности, как при разговоре с Николаем Егоровичем.
Валерия мало радовали эти перемены. Они радовали Людмилу, поскольку приносили то единственное, что могло ее обрадовать - деньги, которых ей всегда было мало, сколько бы у нее их не было. Что же касается Валерия, то, если бы не чувство ответственности за семью, он с удовольствием бросил бы все это и занимался своей побочной работой - переводами. Здесь не надо было постоянно лгать, изворачиваться, а свой дар велеречия он применял по прямому назначению - для придания достойного уровня выходящему из-под его рук текста.
Последнее время Валерий стал ловить себя на мысли о том, что пора бы, наконец, привести в порядок собственную жизнь: внести ясность в отношения с Сашей. Но, как быть с Людмилой? Как сказать обо всем матери? И самое главное - как вернуть расположение сына? Где те времена, когда «папка» был его лучшим другом? Когда они гуляли по Поклонной горе, ездили смотреть салют на тогда еще Ленинские горы, катались на лыжах в Волынском лесу и на велосипедах в окрестностях Подольска, играли в футбол на поляне вместе с его дачными друзьями, бродили в поисках земляники и грибов, купались в Пахре...
"Вот, когда я вырасту и стану большой..."- любил говорить маленький Женька, мечтательно закатывая глазенки.
Может быть, и Валерий тоже ждал этого, как и тот - когда его сын станет большой? И вот первый "финиш". Как это могло случиться? Ведь в первом, во втором классе он был еще тем же. Потом непосредственность стала незаметно исчезать. Пошли слезы от каверз одноклассников и украденных вещей, жалобы на несправедливость учителей, рассказы о проделках школе, от которых становилось не по себе, особенно, как старшеклассники поймали их с приятелем в туалете и окунули головой в унитаз.
Людмила каждый раз неслась в школу и закатывала там скандал, упрекая Валерия в мягкотелости, а сына в том, что "он не может постоять за себя".
"Не забудь сегодня дать сдачи Сидоренко... Не забудь врезать Луневу по лбу, если он к тебе подойдет", - наставляла она Женьку перед уходом в школу.
Тот морщился и прятал глаза, а Валерий всякий раз с горечью констатировал факт, что они становятся у него все менее лучистыми, а от чистоты, которая была в детстве, уже не осталось и следа.
Потом появился компьютер. Точнее, он был и раньше, но если раньше Женька лишь смотрел по нему мультики и играл, то теперь он стал для него окном в мир. Да и игры стали другие - все чаше из компьютера слышалась стрельба. О "папке" сын вспоминал лишь тогда, когда не мог решить какой-нибудь заданной задачи.
Людмила не унималась и постоянно заставляла его ходить на спортивные секции, причем, определенного свойства. Сначала - бокс, но туда Женька ходить отказался, потом вольная борьба, теперь вот каратэ.
«Армия или тюрьма... две школы жизни в этом обществе..." - вспомнились Валерию слова Владимира и жесткий беспощадный тон, каким они были сказаны.
Солнце стало клониться к закату, когда на огороде появилась заспанная Людмила. Валерий встал и потянул затекшие ноги:
-Программа минимум выполнена.
-Медаль себе на жопу повесь, - отозвалась та, - Где этот оболтус?
-А я знаю? - пожал плечами Валерий, - Как уехал, не появлялся.
-А чего ты вообще знаешь? Ты знаешь, что я у него чужие трусы мужские нашла позавчера в рюкзаке?
- И куда ты их дела? - как можно безразличнее поинтересовался Валерий, у которого при этом известии внутри что-то дрогнуло.
-Положила на место. Хотела захватить его с поличным, достать при нем, да Нинка позвонила. А тут он пришел, схватил рюкзак и на каратэ помчался. А когда вернулся, их там уже не было.
-Ну, и что ты нервничаешь? - отводя взгляд и стараясь придать своему голосу уверенность, сказал Валерий, - Кто-то забыл, когда переодевался, он подобрал, а на следующей тренировке отдал.
-Нет, ты, определенно, блаженный! Ты не знаешь, какие они теперь? Ты думаешь, он по своему компьютеру порнуху не смотрит? Да они уже трахаются сейчас, наверное, с семи лет до посинения! А то, что и похуже... Почему трусы мужские?!
Голос Людмилы начал набирать силу.
-Ну, ты уж слишком-то не заводись! - тоже повысил голос Валерий, - Сама уже не знаешь, что мерещится.
-Я-то знаю, в отличие от тебя! Нас сейчас в это содомское болото с запада тянут, как только могут. Разлагают нацию изнутри. Мозги им промывают. Педрилы на каждом шагу!
-Прекрати! - перебил Валерий, - Это у тебя мозги промыты!
-Так разберись, как отец, если ты такой продвинутый!
-Разберусь, если будет надо! - резко отрубил Валерий, - А сама в это дело не лезь!
Людмила пристально посмотрела на него, и ничего не сказав, пошла к дому.
-Сауну разогрей, - бросила она на ходу, - Не своим делом занимаешься, юрист. Тебе в адвокаты надо было идти.
Валерий вымыл руки и направился готовить баню.
Скоро появился Женька и из дома послышались громкие голоса его и Людмилы.
«Хорошо, что еще тещи нет», - горько усмехнулся Валерий.
-Через полчаса прошу в баню! – возвестил он, появляясь перед ними, когда приготовления были закончены, - Кто первый?
-Я! – воскликнул Женька, прервавшись на полуслове.
-Только после ужина! – безапелляционно заявила Людмила, - Марш за стол, я все приготовила! Пожрем, а потом пойдете вдвоем. И не долго там, я после вас сразу. Мне еще к Воропаевым сходить надо…
-Пойдем? – подмигнул Валерий Женьке, но тот отвел глаза и глухо отрывисто произнес:
-Нет… Ладно, я потом… После мамки.
Это было впервые – раньше он любил ходить с отцом париться вместе.
-Сам не знает, чего хочет, - проворчала Людмила, - То ему к Витьке быстрее надо, то теперь он потом…
-Иди первый, - сказал Валерий сыну, тоже смотря в сторону, - Мне торопиться некуда. Тебе – к Витьке, маме – к Воропаевым, а мне и так и так с Петровичем вечер коротать.
-Ничего, вы - два сапога пара. И оба левые, - бросила Людмила, уходя в кухню, откуда уже пахло чем-то вкусным.
После ужина все заторопились. В сауну первый пошел все-таки Женька, но долго блаженствовать там ему Людмила не дала, выгнав, едва закончила мыть посуду. Однако тот не расстроился и сразу же вскочил на велосипед.
-Куда собрался? - поинтересовался Валерий.
-С Витьком, с ребятами, - неохотно отозвался тот, подъезжая к калитке.
-Не опаздывай особо, - предупредил он сына, - Не позднее одиннадцати, чтобы был дома. Имей в виду, темнеет теперь раньше - час отобрали.
Женька пробурчал что-то в ответ и скрылся за калиткой. Скоро ушла и Людмила. Валерий направился было в сауну, но по дороге свернул к забору соседа. Сергей Петрович, заметив его, очевидно, из окна, выглянул на крыльцо.
-Заходи, - махнул он рукой.
-Может, лучше ты? - предложил Валерий, - Я баньку согрел. Забирай свое пиво, посидим. Мои разбежались, раньше одиннадцати не соберутся.
-Дело говоришь, - охотно согласился Сергей Петрович.
С соседом у Валерия, несмотря на то, что тот годился ему в отцы, сложились отношения на равных. Да и общаться с ним было приятно. Проработавший всю жизнь на железной дороге, Сергей Петрович, был, тем не менее, начитанным человеком, а в его рассуждениях о жизни не было той озлобленности, присущей многим, хотя смотрел на вещи он трезво.
Сосед построил этот дом и обустроил участок буквально своими руками. Причем делал все постепенно, без спешки и очень качественно. Но, едва все сделал и вышел на пенсию, как похоронил жену и теперь сетовал, что делал зря - сыновья его стараний не оценили.
Однако Сергей Петрович не унывал, переселившись сюда совсем и уступив тем самым сыну городскую квартиру. Здесь он продолжал постоянно находить себе дело, которому отдавался с увлечением. В настоящий момент таким делом стало разведение кроликов.
Он ездил на выставки, отбирал их, откармливал, но сам не резал – продавал живыми. Причем, продавал, иной раз, далеко не тех, кого бы предпочел продать понимающий кроликовод. У Сергея Петровича был свой принцип. Он приглядывался к зверушкам с рождения, находил какие-то ему одному известные особенности характера каждого, и оставлял наиболее себе симпатичных. В результате, его кроличье племя умиляло своей добротой и ласковостью.
Вот и сейчас, сосед первым делом повел Валерия в крольчатник.
-Прямо дед Мазай и зайцы, - улыбнулся Валерий, глядя, как они ластятся к его рукам, - Не думал, что от кроликов можно добиться такой привязанности.
-Каждая животина добро и ласку любит, - ответил Сергей Петрович, - И платит тем же. Люди, бывает, наоборот. Так это те, кто не знает, что это такое. Что с них возьмешь?
В его манере разговора не было присущего старикам ворчания, а слышалось, скорее, сочувствие.
Скоро они уже сидели, распаренные, в предбаннике и с удовольствием потягивали прохладное пиво под балык. Валерий чувствовал, что отдыхает в обществе Сергея Петровича.
-Как сыновья-то? – поинтересовался Валерий.
-Нормально. Витька, старший, что по моим стопам пошел, уже машинист. Верка его беременная - второго ждут, скоро опять в деде надобность возникнет. Так-то он со своих гор не слезает…
Валерий знал про увлечение сына Сергея Петровича – тот был заядлым альпинистом. Причем, этим же увлекалась его жена, и сынишка, сызмальства таскаемый родителями по горам, тоже начал проявлять интерес.
-А внук еще не приобщился?
-Как, не приобщился? Разряд уже юношеский получил по этому делу.
-Это хорошо, когда какое-то увлечение в жизни есть, - сказал Валерий, - Жить интереснее…
-Конечно же, - поддержал сосед, - А то, смотрю я на людей, и иной раз кажется, что они только готовятся к будущей жизни. Причем не к той, в которую не верят, а к самой реальной, такой же. Да только не выйдет так. Жизнь-то она одна, и та короткая...
Валерий слушал, и ему казалось, что слышит голос не соседа, а свой собственный, сидящий в нем где-то там, глубоко.
-А младший? – спросил Валерий.
-Да тоже неплохо, - слегка поморщился сосед, - только непутевый он маленько у меня. Все не по себе сук рубит. Институт закончил, а по специальности нигде утроиться не может. Так зачем кончал?
-А что за специальность?
-Да реклама там, маркетинг. Режиссер, видишь ли… Я ему еще, когда поступал, говорил – способность к этому делу надо иметь, учиться мало. Какой из тебя режиссер? Вон, говорю, Сережка на оператора учится, это племянник мой двоюродный, так он с детства нас, всех родственников, фотографировал. И как! Посмотришь на фото – человек, как живой. Характер видно. Потом на свадьбы его звать стали, потом выставки у него пошли, персональная даже была. Из него толк будет, а ты? Диплом-то получишь, сейчас на коммерческой основе любого научат, лишь бы деньги оправдать. Объем информации дадут, и катись на все четыре стороны. Ничего, говорит, пробьюсь. И женился, вон, на дочке директора музея. Года не прожили, разошлись. Как та-то за него пошла, не понимаю. С малолетства такой был, все ему хотелось дюже культурным казаться. Тогда расти над
