проговорил Владимир опять с долей легкой иронии, - Почки, вот, пошаливать начали совсем некстати.
-Я хотел спросить… - замялся Валерий.
-О моей сексуальной ориентации, - завершил тот за него, - Я гей. Таким уродился. Удовлетворил я твое любопытство? Надеюсь, оно не праздное?
-Не праздное, - смутился Валерий, уставившись в стол.
-Ты неожиданно открыл в себе гомосексуальные наклонности?
-Не я. У меня беда с сыном, - наконец, решился сказать он, - Понимаешь?
-Пока - нет, - спокойно ответил Владимир, - Но, надеюсь, с твоей помощью, понять. В чем беда?
Валерий как можно короче и конкретнее изложил происшедшее. Владимир слушал, ровно сидя за столом, смотря перед собой и иногда даже не забывая о закуске, но чувствовалось, что слушает внимательно.
-Что я могу сказать? Два варианта. Либо он перебесится, и это пройдет, либо он гей, и тебе надо с этим смириться, - спокойно сказал Владимир, когда тот закончил.
Валерий опустил голову:
-Я надеялся, что ты что-то другое посоветуешь.
-Что ж тут еще посоветуешь? – пожал плечами Владимир, - Против природы не попрешь. У тебя голубые глаза, у меня карие. Хочешь такие же? Ну, вставь линзы – обманешь всех, только на самом деле они у тебя карими не станут. И жить тебе с голубыми до самой смерти, хочешь ты или нет.
-Ну, так ведь это совсем другое…
-То же самое. Этим наука давно занимается, если хочешь знать. У тебя просто познания на уровне средневековья, как и у всех здесь. Цивилизация не сошла с ума, меняя отношение к этому явлению, а оно налицо, как ты сам знаешь. Но здесь это используется для подпитки ксенофобии, хотя все дело в элементарном невежестве. Хочешь, я кину несколько ссылок тебе в личку, где ты сможешь прочесть научные труды по этому вопросу? Воспримешь не предвзято - разберешься.
-Скажи честно, - опустил глаза Валерий, - Ты ни разу не пробовал с женщиной?
-Пробовал? - хохотнул Владимир, - Да я женат был. У меня сыну девятнадцать лет.
-Ну, вот. А сам говоришь, что гей, - поднял Валерий пристальный взгляд, - Стало быть, можно что-то изменить, хотя бы на какое-то время, а значит, при желании, и совсем?
-Курить ты можешь бросить совсем. А это - не дурная привычка, - твердо ответил Владимир, - Научись писать левой рукой. Что, не сумеешь? Да запросто. Только левшой не станешь. Будешь себя мучить, а к карандашу все равно будет тянуться правая. А стоит ли? Жизнь и так коротка.
-Не надо меня убеждать, я уже не тот, что был в школе… Но, пойми, одно дело - рассуждать, и совсем другое, когда это касается сына. У меня почва ушла из-под ног, когда я это увидел. Увидел сам своими глазами!
-Я понимаю тебя, - глядя пристальным взглядом, сказал Владимир, - Но, смирись. Другого выхода нет. Помочь ты ему сможешь, если только примешь его таким, какой он есть.
Они помолчали.
-Но ты же все-таки жил с женщиной, - не сдавался Валерий, - Выходит, ты не гей, а бисексуал, или как это называют?
-Все люди би, если рассматривать это, исходя из ощущений, - слегка поморщился Владимир, - Вставь себе вибратор в задницу и подрочи одновременно - сам убедишься. Все дело в чувствах. А они идут от природы человека. От сугубо индивидуальной сферы. По крайней мере, те би, которых я встречал, на мой взгляд, лишены потребности кого-либо любить, а на уровне ощущений естественно и то, и другое. Они просто не закомплексованы, как другие. А что касается меня… Я заставил себя жениться, потому что хотелось быть, как все. Если говорить откровенно, я столько наворотил в свое время в жизни, стремясь стать таким, как все, что сейчас бы, поверь, поставь передо мною теперешним, меня того, юного, я бы влепил бы ему пощечину. С размаху и от души. Дурак - сказал бы я. Под кого ты косишь? Они счастливы? Ты хочешь стать таким же?
Владимир сделал паузу и продолжил уже спокойно и рассудительно:
-Нельзя быть счастливым без согласия с самим собой, со своей природой. А будучи несчастным, человек делает таким же и своих близких. Так было и у меня. Мы и двух лет вместе не прожили, хотя в постели я справлялся. Но она оказалась не из тех, для кого любовь - это бред сивой кобылы я лунную майскую ночь. Я, вон, в сетях наткнулся на измышления одного доморощенного теоретика. Чуть ли не научную базу подводит, что в природе нет ни любви, ни чувств. А на самом деле, все дело в том, что ему это просто недоступно. Ну, не дано! Как бывает человеку не дано, скажем, музыкального слуха. И таких немало. Так что, женись я на другой - может быть, до сих пор бы жили. Только геем я бы быть не перестал. Подумай сам, что ты желаешь для своего сына. И как у него по части чувств.
-В том-то и дело, что он восприимчивый, душевный парень. Мне даже иногда страшновато за него становилось, как он будет жить с его непосредственностью? Старался подготовить, говорил, как со взрослым, и чувствовал, что он мне верит. А сейчас он замкнулся в себе. Даже смотрит совсем иначе. Мне кажется, что все это связано с этим.
-Ты теперь будешь абсолютно все на это валить, - усмехнулся Владимир.
-Но он стал врать. Ходил на каратэ, но я проверил - он оттуда ушел, не сказав нам ни слова. Он постоянно исчезает из дома и приходит абсолютно чужой. Раньше что-то рассказывал, делился, а теперь ныряет сразу под душ, потом за компьютер и - в постель.
-Жена знает?
-Нет. Ты первый, кому я решил все рассказать. Конечно, я мог бы его отдубасить, запереть дома, но… Я не тот человек, и потом, не настолько наивен, чтобы надеяться, что это что-то изменит. Я только потеряю его окончательно. А Люда? Она вообще смотрит на мир сквозь зомбоящик. Я не представляю, что с ней будет, если до нее дойдет. Наверное, упрячет его в психушку. Я даже не знаю, за кого мне страшнее – за сына или за нее? Но носить это дальше в себе, я тоже не могу, пойми!
-Да... - задумчиво протянул Владимир и долил коньяк в рюмки, - Давай, за то, чтобы все устроилось.
Они выпили.
-Самое главное - не отчаивайся, - заговорил Владимир, закусывая, - Во-первых, прекрати все время об этом думать, а то тебе на каждом шагу будут мерещиться его порочные наклонности. Во-вторых, постарайся вернуть расположение сына, если, как ты говоришь, оно у вас было…
-Но - как?
-Дай ему понять, что у тебя есть по всем вопросам своя точка зрения. Это мы воспринимаем окружающее сквозь свой социальный опыт, а они все видят чистыми глазами и наивным умом, воспринимая, как должное и правильное. Плюс максимализм. Вспомни себя в эти годы. Нам было легче - мы повторяли, как попки, что нам велели, но знали, что все это лирика и физдежь. Они же воспринимают за правду то, что физдят сейчас. Я своего поэтому в Америку и отправил.
-Каким образом? - уточнил Валерий.
-Самым простым - по тур визе. А там друзья немного помогли. Издержки я взял на себя. Поздновато, правда - он успел уже напитаться этим социумом. Обратно просился первое время. Типа, американцы все тупые, у нас лучше. А я ему - возвращайся. Но не думай, что я тебя от армии отмазывать буду. Собираешься жить здесь - пройди школу этой жизни. А это - либо тюрьма, либо армия. Сапоги подарю. А хочешь по-другому - поучись у тупых американцев - как? И как они со своей "тупизной" стали ведущей страной мира?
-Что, прямо так и говорил? – покачал головой Валерий.
-Именно так! Никаких муси-пусей! Сейчас уже не просится, на гражданство там подавать собирается. И дай ему Бог. Может, и я потом к нему переберусь.
-Ты серьезно?
-А почему - нет?
-Не знаю... Здесь, все-таки, родина.
-Родина - это не идеологическое понятие. Это то, что у тебя в сердце, - твердо сказал Владимир, - Люди, обычаи, культура, язык. И если это есть, то оно останется с тобой, где бы ты ни жил. Олимпиаду сочинскую помнишь? Не смотрю я эти помпезные шоу, но тут решил, ради любопытства. Ряженые мне понравились, кого они в качестве гордости нации выставили. А вспомни биографию любого из них на своей, как ты говоришь, родине. Еще Алексей Толстой в свое время заметил, что Руси - две. Одна - Киевская с ее идеями добра, чести и свободы, тяготеющая к мировой культуре, а другая - Московская, дикая, звериная, монгольская, сделавшая национальным идеалом кровавую деспотию. Вся трагедия в том, что вторая Русь всегда пожирала первую. Здесь нет единства нации, и пока не будет, не будет и надежды. Только, знаешь, давай не будем ударяться в политику. Ты же не за этим пришел?
-Не будем, - согласился Валерий, усмехнувшись, - Но ты прямо диссидент.
-Никогда им не был и никого из них не поддержу, потому что они своей деятельностью только вредят, оттягивая естественный конец и отвлекая на себя гнев масс, который должен быть направлен совсем в другую сторону. Хотя их-то и считаю настоящими патриотами, поскольку они желают интеграции своей страны в развитое человечество. Ты, может, думаешь, что у меня девственная любовь к Штатам или к Германии? Да не в жизнь! Подмосковные рощи мне милее. Но нет хороших и плохих стран, а есть развитые и отсталые. Развитое общество вселяет надежду, что когда-нибудь на всей земле будет так, и человек - это действительно звучит гордо, как сказал когда-то Алексей Максимович. А что касается меня, то я давно уже вне этого социума. Фотки видел? Так и живу впечатлениями – от одной поездки до другой. А пока здесь, руки делом заняты - есть конкретные люди, которым я нужен, и человек, для которого живу. Так что, давай эту тему закроем. Как сказал кто-то из великих, чем старше и мудрее человек, тем меньше ему хочется выяснять отношения.
-Ты живешь с мужчиной? - спросил Валерий.
-Да. Уже больше пяти лет. И ближе у меня, кроме него и сына, никого нет. Хотя, до этого... - Владимир махнул рукой,- Три раза пытался подсчитать, сколько у меня за всю жизнь парней было, и не сумел. Даже на бумаге писал имена, какие мог вспомнить, а когда не мог - место, где происходило, и каждый раз получалось разное число. Около сотни их у меня было. Вот это горько осознавать, но… Если б молодость знала, как говорится… Постарайся уберечь своего от такого, если действительно желаешь ему добра. Это самое большее, что ты можешь в этом плане для него сделать.
Владимир включил остывший самовар.
-Так что, давай попьем чайку, и тебе надо уйти. Может придти друг, а я его не хочу травмировать твоим присутствием. Он безумно ревнив и не всегда мне верит. Наверное, обманывали много в детстве. Надо считаться. Трудно тебе посоветовать что-либо конкретное, но скажу одно - не паникуй и наберись терпения. Ссылочки я тебе все-таки пришлю, просвети свое невежество, а с сыном - постарайся вернуть его доверие и дай понять при этом, что ты спокойно относишься к такого рода вещам. Не исключено, он тебе сам все расскажет.
-Но, как дать понять? Как подойти? – спросил Валерий.
-Не знаю. Кино он смотрит? Обсуди с ним какой-нибудь серьезный фильм. Горбатую гору, например. Для начала посоветую так, а потом видно будет. Пиши, звони, будем на связи.
Валерий вышел от Владимира в полном смятении.
После того злосчастного дня, когда он стал свидетелем Женькиного свидания в парке, он старался в упор не смотреть на сына, чтобы ненароком не выдать себя взглядом, и тот тоже стал отводить глаза.
В тот день они впервые перешли с Сашей на ты, и он узнал, что она не может надолго отлучаться из дома потому, что ухаживает за больной матерью, а он рассказал, наконец, что у него есть жена и сын. Но на этом их откровения кончились, и разговор потек по привычному руслу. Валерий тогда успокоился. Саша всегда
