следующий подъезд.
Так продолжалось до тех пор, пока Валерий не нашел то, что ему было нужно. Увесистый замок висел на петлях, шурупы которых были не прикручены, а просто вставлены в раздолбанные отверстия и спокойно вынимались при помощи пальцев, что, однако, было можно обнаружить лишь при пристальном рассмотрении вблизи – издалека дверь выглядела неприступной.
Стараясь не шуметь, Валерий шагнул в чердачное помещение. В нос ему ударил стойкий запах мочи. Напротив двери валялись три прогнивших рваных матраса, в углу виднелись в немалом количестве окаменевшие экскременты, а возле открытого слухового окна стояла на четырех кирпичах старая исцарапанная столешница. Картина дополнялась разбросанными по полу использованными презервативами, порожними мятыми банками из-под пива и какого-то пойла, типа Ягуара, а также окурками от сигарет и скрученных косяков. Матерные надписи на балках и трубах, сделанные маркерами и спреем, идеально характеризовали духовный мир посетителей этой ночлежки.
То, что чердак оказался обитаемым, несколько смутило Валерия. Однако во всем остальном, это было именно то, что он искал – двор из слухового окна просматривался, как на ладони.
Валерий еще раз внимательно осмотрел помещение. Толстый слой пыли на всем, включая столешницу, явно говорил о том, что обитатели ночлежки не появлялись здесь давно. Да и не ночлежка это, скорее всего, была, судя по рисункам и надписям, а место тусовки подрастающей смены, используемое, очевидно, в холодное время года. У двери он обнаружил даже кусок деревянного бруса, при помощи которого можно было надежно подпереть ее изнутри, что он и сделал. После этого Валерий достал бинокль и занял наблюдательный пост у слухового окна…
8.
Сегодня позвонила Саша. После их последней встречи прошло около двух недель, что было небывалым сроком, и Валерий нашел возможность увидеться, даже невзирая на страшную занятость, обрушившуюся на него в последние дни.
Первой его заботой был Женька. Валерий каждый вечер посещал его в больнице и ежедневно общался с лечащим врачом. Помимо этого, пришлось похлопотать, чтобы достать дорогое лекарство. Женька шел на поправку действительно быстро, но случай был все-таки не из легких, и до окончательного выздоровления оставалось еще далеко. Однако вчера ему уже удалось встать с постели, и он, прихрамывая, вышел в коридор. Поддерживая сына под руку, Валерий довел его до лифта, после чего они спустились и вышли на улицу, присев на лавочку возле цветочной клумбы напротив входа в корпус.
-Как ты? – заботливо спросил Валерий, - Не повредят тебе такие переходы?
Кажется, впервые после всего происшедшего, Женькины губы слегка тронула улыбка.
-Нормик, - проговорил он.
Самое дорогое, похоже, для обоих было то, что между ними восстановились отношения дружбы и доверия.
Валерий удивлялся, как он сумел переступить через самого себя и принять сына в таком качестве? Очевидно, все произошло в тот момент, когда он перешагнул порог палаты и увидел, что тому пришлось перетерпеть за то, что он такой. Большее горе поглотило меньшее. Другого объяснения Валерий найти не мог. Прочитанные по рекомендации Владимира статьи были слабым аргументом. Читать и слушать можно много, но чтобы что-то понять, надо почувствовать.
Кстати, тот не забыл его и недавно позвонил узнать, как дела? Валерий во всех подробностях рассказал ему о происшедшем.
-Мрази, - проговорил Владимир, выслушав, и Валерий почувствовал даже через телефон, сколько чувства было вложено в это слово.
-Ты знаешь, - добавил он, - у меня, наверное, все-таки ангел хранитель сильный, или на людей мне везло. Вон, даже ты мне тогда, в юности, не врезал. Меня минула сия чаша, но мой друг через это прошел. Не так ужасно, как твой сын, но шрам на теле носит всю жизнь.
-Для меня самое главное, что мы стали друзьями. И «Горбатая гора» твоя не понадобилась.
-Нет худа без добра. Я тебе еще любопытный материальчик подобрал, кстати. Ссылку кинул, посмотри. Хотя тебе сейчас, понимаю, не до этого. Защити сына от мамаши и убереги от пидовской среды.
-Знать бы – как? – вздохнул Валерий.
-Внуши ему, что гей – такой же человек, и жить надо по-человечески. Если доверяешь, приведи ко мне, я сам с ним поговорю…
-Спасибо, Володь, - сказал Валерий, почувствовав, что за предложением стоит искреннее желание помочь, - Сейчас не до этого. Сейчас надо его на ноги поставить…
Тогда, на лавочке, между Валерием и сыном произошел самый откровенный разговор во всей, наверное, их жизни. Женька все начистоту рассказал ему о себе. Как он еще в тринадцать лет написал письмо однокласснице и потом полгода с ней встречался, трогал ее за груди и целовался с ней. Потом то же самое делал с другой девчонкой, старше себя на три года. К той даже приходил домой, когда не было ее родителей. Они играли в карты на раздевание, он трогал ее писю, а она ему – член. Один раз, когда разделись догола, он лег на нее и подергался, но они только играли. Ему было всего лишь «прикольно» и щекотно. А потом ему вообще это надоело, и он перестал смотреть на девчонок. Зато стал везде, где можно, разглядывать парней – на физре, на тренировках, летом на улице, когда многие ходили в шортах и в шлепках на босу ногу. Стал смотреть на фотки голых парней в сетях и дрочить. Потом списался с Русланом, и они стали заниматься этим вместе в скайпе, а с наступлением весны встречаться на природе. И только тогда он понял, чего ему хотелось всю жизнь…
Сын рассказал все настолько искренне и подробно, что у Валерия не осталось относительно него никаких сомнений. Когда речь зашла о Руслане, у Женьки задрожал голос, а глаза наполнились слезами. Не надо было быть особо проницательным, чтобы почувствовать, что предательство доставляло ему больше страданий, чем физическая боль.
Они просидели на лавочке до темноты. Женька даже не пошел на ужин, благо Валерий пришел не с пустыми руками, а захватил продукты, которые тот за разговором незаметно уплел.
-Не падай духом, Женёк, - сказал ему на прощание Валерий, помогая подняться с лавочки, и по дороге к корпусу добавил, - Забудь про своего Руслана. Я понимаю, утешение слабое, но не ты один пострадал от него. Не в сетях надо искать свое счастье.
-А где? – доверчиво, как в детстве, спросил Женька.
-Поговорим, когда поправишься, - ответил Валерий, скрывая за таким ответом его отсутствие.
Людмила несколько раз приезжала в больницу, разражалась причитаниями по поводу происшедшего и угрозами отобрать у сына компьютер по возвращении домой, но Валерий не оставлял ее с глазу на глаз ни с врачом, ни с Женькой. Мария Ильинична приехать не сподобилась, прочитав дочери мораль о воспитании, вылившуюся в очередной скандал. Больше всего Валерий опасался, что о происшедшем узнает его мать. Один только собственный врачебный опыт наверняка бы направил ход ее мыслей в определенном направлении, и Валерий ничего не говорил ей, намереваясь в последствии оправдать это заботой о ее здоровье.
После злосчастного происшествия на даче, Мария Ильинична не появлялась там целый месяц, но потом все-таки выразила желание поехать, и Валерий с удовольствием отправил туда вместе с ней Людмилу, на весь ее отпуск, полностью взяв на себя заботу о сыне.
Он съездил в издательство, загрузил себя переводами, и с упоением занимался работой в пустой квартире, выезжая лишь в больницу и на ежедневное дежурство на чердак дома на улице Крупской.
Валерий провел на этом чердаке уже немало времени. Он знал, в каком, примерно, часу и кто выйдет гулять с ребенком или с собакой, когда какая бабушка отправится за продуктами, и когда приедет та или другая машина. Он уже узнавал многих обитателей этого дома в лицо и даже по походке, но ни разу не заметил того, кто ему был нужен. Нужен, во что бы то ни стало…
Но вот позвонила Саша, и он спешит на экологическую тропу. Ту самую, которая так неожиданно изменила его жизнь, заставив посмотреть на многое другими глазами, в том числе и на самого себя.
Валерий вошел в лесопарк и посторонился, пропуская велосипедиста, но тот, обогнав, резко тормознул, и развернувшись на месте на одном заднем колесе, замер перед ним:
-Здрасьте…
Валерий посмотрел на худощавого парня, одетого в новые красивые футболку, шорты и кроссовки с выступающими из-под них резинками ослепительно белых на фоне загорелых ног носков, и не узнал его. Он узнал, скорее, велосипед, поскольку тот имел множество признаков вмешательства в его конструкцию владельца.
-Привет. Тебя не узнать.
Игорь чуть скривил в усмешке губы, продолжая хмуро исподлобья смотреть на Валерия.
-Опять гоняешь? – спросил Валерий.
Игорь ничего не ответил и проговорил:
-Санвасильна сзади идет. Если хотите, подождите.
Не дожидаясь ответа, он умчался вдаль по аллее.
Валерий остался на месте и стал поджидать Сашу. Скоро она показалась, заметив его издалека и приветливо замахав рукой. Валерий пошел навстречу, и когда они приблизились друг к другу, заключил ее в объятия. Лицо Саши несколько изменилось со времени их последней встречи, и нельзя было дать определение одним словом - как? Оно как бы обрело другое выражение, однако глаза выражали неподдельную радость встречи. Они поцеловались и пошли дальше под руку.
-Ты решил меня дождаться здесь? – спросила Саша.
-Ну, меня же вестовой известил, - иронично ответил Валерий.
-Не обращай внимания, он меня ко всем ревнует.
-И везде сопровождает?
-Ты знаешь, действительно, почти везде. А когда я ему запрещаю, делает это исподтишка.
-А ты уверена, что он к тебе испытывает действительно сыновние чувства, а не…
Валерий не договорил, наткнувшись на взгляд Саши.
-О чем ты говоришь? Если бы ты увидел хоть раз его мать, ты бы все понял.
Навстречу показался мчащийся на велосипеде Игорь. Он пролетел мимо них с бешеной скоростью, улыбнувшись на ходу Саше.
-Да, - усмехнулся Валерий, - С такой охраной не страшно…
Они дошли до тропы и свернули на деревянный помост.
-Ну, расскажи, как ты? Что с тобой? – беря его за руку, спросила Саша, - Валер, скажи честно еще раз, ты не сердишься на меня?
-Неужели я способен на тебя сердиться? – спросил он, приостанавливаясь и целуя ее в губы.
Поцелуй получился обоюдным и продолжался, пока не послышалось шуршание колес приближающегося велосипеда.
-Игорь, здесь нельзя ездить на велосипеде, - строго сказала Саша, - Разве ты не понимаешь сам? Ты же уже один раз был наказан.
-Я все понимаю, Санвасильна, - чуть лукаво улыбнувшись, ответил парень, - Простите…
-А раз понимаешь, дай нам побыть вдвоем, - строго сказал Валерий.
Игорь не удостоил его даже взглядом, и разворачиваясь тем же образом на узком деревянном помосте, сказал Саше:
-Я на главной аллее буду, или у пяти дубов.
Он умчался назад, а они пошли дальше.
-Как дома? – поинтересовалась Саша.
-Отправил жену с тещей на дачу, обложился переводами – блаженствую…
-Жена ни о чем не догадывается?
-Ты знаешь, с женой у нас с недавних пор дипломатические отношения, - серьезно сказал Валерий, - Наверное, она права, когда говорит, что меня надо держать в музее с табличкой: «Руками не трогать», но с тех пор, как мы с тобой познакомились, меня уже ни на что с ней не тянет. Прости, за такие откровения…
-А ее?
-Похоже, тоже. Саш, как ты смотришь, чтобы
