под ноги янтарь, Кому она - как разговор с собою, Кому она – в святилище алтарь, Но всем она – родник, что ценит каждый, Кто изнывает от духовной жажды, И словно возвращение назад В утерянный давно эдемский сад.\Но что же делать, если в наше время Поэзия отделена от нас И только лишь востребована теми, Кто душу для прозрений вещих спас. Стихи, увы, не популярны ныне, Но только в них спасёмся от унынья, В болезни духа ими исцелясь, В безверье ими Богу помолясь.\Поэзия – ведь это не уменье Простые мысли взять и срифмовать, Как Бог поэт прекрасному мгновенью Не преходить велит, а пребывать. Поэт не может мыслить по Эвклиду, И в том, что кажется обычным с виду И даже неприглядным до поры, Поэт находит новые миры.\Поэзию у нас сейчас не любят. И за строкой не виден нам поэт, До чувств его и мыслей, скажем грубо, В своих делах совсем нам дела нет. А рыться в чьём-то мусоре словесном Литературоведам только лестно Одним. Там то деталей мелких тьма, То вовсе нет зацепки для ума\ Или для чувств высоких почвы нужной. Бывает, волшебством нежданных рифм Сверкнёт строка как фейерверк недужный, На миг пустыню прозы озарив. Но, знать, алхимик рифм - в союзе с чёртом, Из ртути ярких слов в его реторте Открытий смелых золото вот – вот Под взглядом наблюдательным блеснёт, \Но вдруг под солнцем жизни испарится, Читателя обманом отравив, Поэтом невозможно притвориться, Прикрывшись одеяньем быстрых рифм. Запасы впрок приобретённых знаний Всего лишь арсеналы заклинаний… Нам рифмы новый смысл приносят пусть В открытьях слов и откровеньях чувств.\ Поэт-старатель добывает в строках Трудом души и рифмы волшебством Прозрений, мыслей, слов и чувств высоких Редчайшее на свете вещество. Оно блестящий солнечный оттенок Имеет, только чем-то вроде денег Служить не предназначено оно, Хоть силой неземной наделено.\То-красота, и ей служить лишь стоит, Трудом душевным добавляя грань, Чтоб слово, огранённое судьбою, В стихе сверкнуло словно бриллиант. Но достаётся часто потом с кровью – Всё в мире освещающее слово, Что вечный свет волшебный в душу льёт, И этим просветлённость ей даёт.\ Без дерзости не попадёшь в анналы. У каждого, кто взялся за перо, Шанс всё же есть, пусть даже очень малый, Увидеть от своей работы прок. Едва ль способных много есть, конечно, В потоке жизни суетном и вечном Отсеять истин золотой песок Лотком из сбитых в строфы чётких строк\ Иль добывать руном, как добывали Когда-то в стародавние века Песчинки драгоценного металла, Которые с горы несла река Сквозь то руно, которое сжигали И в пепле сером золото искали, Так повелось, поэты всех веков Сжигают жизнь в костре своих стихов. \А жизнь похожа на руно златое, Что на костре бушующем горит. Что стоит и что ничего не стоит, Огонь времён один определит. Руно из впечатлений и событий Сгорит в стихах, но смелых рифм открытья В золе прожитых дней сквозь едкий дым Блеснут, быть может, слитком золотым. \Стихи подобны таинству творенья. Искусство слова – духа высота, И эта мысль моя совсем проста: В загадочности суть стихотворенья. Притворство это или же игра, Или простое искаженье жизни, Когда в строке уходит мысль за грань Привычного земного силлогизма? По мне разоблачение стихов И даже тайны Чёрного Квадрата - Большая безвозвратная утрата И самый страшный из людских грехов.\ Как тайну Бога подлый Люцифер Для простаков разоблачает смело, Так вивисектор, лжец и лицемер Уверенно ножом вскрывает тело, \Чтоб миру доказать, что нет души. Другой твердит, что тайны нет в искусстве, Поскольку для себя давно решил, Что как рефлекс материальны чувства, И вовсе не загадочно окно, Что ночью настежь распахнуло ставни, И в самой гуще сада, где темно, В тиши теней не затаились тайны. \Что есть поэт? Молвы стереотипы Рисуют жалкий образ чудака, Которому ничтожный жребий выпал – Жить как в бреду, витая в облаках. А он как волхв совсем не ищет славы, Он – словно мудрый царь своей державы, Слов верных самодержец и творец, Ему стихи - и скипетр и венец. \Поэт, он не ремесленник презренный, Не юркий шут на службе у толпы, Он - маг, он - чудотворец вдохновенный, Порой он - зрячий поводырь слепых. Пусть часто в эмпиреях он витает, Но, всё ж, реальности он цену знает. В словах людских и в дикой злобе дня Добро лишь неподдельное ценя. \Ну а рифмач - страдалец и затворник, Конечно же, ничтожен и смешон, Пускай он даже в свой бездарный сборник Как будто в гроб под старость помещён. И в шестьдесят своим умом он мальчик, Нелеп и жалок, робок и запальчив. Сеть строк его приносит нам лишь сор, Как и ему – забвенье и позор. \И лишь Поэт умеет видеть чудо – Во всём обычном и привычном нам, Что прочие не могут видеть люди, Спеша куда-то по своим делам. Поэт же не спешит, не привыкает, И смысл из хода жизни извлекает, Чтоб после в формы строчек перелить И чудо с целым миром разделить. \Он поражает нас порой сравненьем Не связанных между собой вещей, Нежданным и простым, как откровенье Подслушанных у ангелов речей. Во всем вокруг себя он видит знаки, Как будто маяки в кромешном мраке. Игрою чистых смыслов увлечён, Сторонним в мире быть не может он. \И так задумал он поэму. А гений он иль графоман, То скажет не успех, а время, Что прогоняет как туман Пристрастия и заблужденья. Когда ж за стих не платят денег, Когда на рифмы спроса нет, С поэтом делится поэт. \За кружкой пива подружился С моим поэтом мой герой. Бывало дым над ними вился, Как дух поэзии самой, И рифмы – нимфы шелестели, И добираясь до постели, Наш Павел извинить просил, Что в гости друга пригласил. \На чёрном рынке сам, бывало, Как бабка простыни в войну, Свои узоры продавал он, Пред Верой чувствуя вину. Кормить ведь как-то было надо Семью свою, не Христа ради ж На пропитание просить, Домой чтоб деньги приносить. \В стихах осмысливал он время, Пытаясь видеть как во сне, Как в почве века всходит семя Неведомых грядущих дней. Какие прячутся угрозы… На главные из всех вопросов, Что перед нами ставит свет, Хотел он получить ответ.
События в стране
А в это время в результате Преображенья своего, Бог новый распускает рати, Чтоб править впредь как Бог живой Судьёй в делах народовластья. И сделает доступным счастье И царство божье, наконец, Лавровый восприняв венец. \И все народы были рады, Что так свобода им дана От страха, гнёта и обрядов, Но только не моя страна. Где так не любят самозванцев, Хотя порою иностранцев На трон и склонны приглашать, Но сами любят всё решать. \Пётр знал, не будешь мил насильно. Не стал он веру насаждать, Оставив дьяволу Россию, Народу чтоб не досаждать, Тут самозванцем был он признан, В стране, где поважнее жизни Есть вещи, Как Христос там Блан, В отличие от прочих стран. \Такая уж она, Россия. Ей бы навряд ли помешал Судья с божественною силой, Который точно бы решал, Насколько честно соблюдает Власть процедуру, совпадают Ли дело власти и слова, И защищаются ль права. \Народовластье - вещь такая, Которой суверенитет Навряд ли нужен, мы - то знаем, Когда его за ширмой нет. Советы были суверенны, Чтоб ради лозунгов презренных Произвести всех в крепостных И не считать в сраженьях их. \Всех суверенных демократий Названье – тоталитаризм, Что большинством, проформы ради, Пожертвует чужую жизнь, Народом чтоб спокойно править, И процедурою обставит Хоть людоедство, хоть разбой, Презрев весь мир, кичась собой. \И суверенность не такую ль Народ российский пожелал? А власть, по ней давно тоскуя, Удобный повод в том нашла. Ну а народ? Да, он привычен, И как всегда патриотичен. Жить может лишь в кольце врагов. Характер у него таков. \Дай мужество смириться, Боже, Ему с тем, с чем придётся жить. Всё то, что изменить возможно, Ему дай силу изменить, Но главное – дай мудрость слова, Чтоб первое он от второго Надёжно мог бы отличать И подлость власти не прощать, \Когда она, страной прикрывшись, Как шкодник задирает вновь Союзников, пускай и бывших, Как вероятнейших врагов, Как в старое, бывало, время Пикируясь нахально с теми, Кто и сильнее и умней. Смотреть на это грустно мне. \Знал Павел, что в стране как прежде Опять какой-то новый вождь. Что снова не сбылись надежды, Что строем ходит молодёжь, Которую готовят к войнам, Что признан «Вечности достойным» В «борьбе со Злом погибший» Блан, Что «мы в кольце враждебных стран», \В которых самозванец признан. Они мечтают погубить Россию, и дороже жизни Должна здесь вера в Блана быть. Народу быстро объяснили, Что бесы Бога подменили, И то, как он явиться смог - Совсем не чудо, а подлог. \В стране начальство поделило Госсобственность среди своих, Активами их наделило, Оставив прочим всем пассив. Возник опричный мир коттеджный Но суть страны осталась прежней. Страна рабов, страна господ, И царь ведёт её вперёд. \Черты восточной деспотии Лишь рынок сглаживал слегка. Как было при царе Батые. Во всём видна царя рука. Чтоб подавить сопротивленье, В своих публичных заявленьях Царь объявил врагов своих И качества плохие их: \Гордыня, зависть, блуд и ересь, Неуваженье к власти, ложь, Несправедливость и неверность, И всё, в запретах что найдёшь Любого правильного Бога. От всех он требовал немного: Отныне праведно лишь жить, И верно Родине служить. \\\Моя страна. Её по воле рока Пришлось мне ненавидеть и любить. О сколько раз в словах её я проклял, О сколько раз в душе благословил! Как я хотел, чтоб кончилось насилье, И расцвела свободная Россия, Чтоб мог я искренне гордиться ей, Назвав с любовью Родиной своей! \Да, родина у каждого своя, Нет родины большой, как нет и малой. И это не пейзажи, не земля, А что тебя с рожденья окружало. Твоя семья, твой дом, твои друзья, Твоя любовь, родители и дети, То, что забыть или предать нельзя, И дать кому–то всё на откуп это. Тому, кто над тобой имеет власть, И кто тобой, и родиной твоею Прикрывшись, хочет жить и править всласть, Толпой манипулировать умея. На грань войны поставить хочет мир, Господствовать, врагом пугая злобным, Над нами и над нашими детьми, Как плетью погоняя этим словом.\\\\\\А царь призывал их в этой жизни Заветы Блана выполнять. Чтоб черви совести не грызли, Им обещал грехи прощать. Акмеологии учебник В речах использовал для черни, Чтобы довольны все собой, Друг другом были и судьбой. \Ещё, подумав, обещал он, Что на земле построит рай, Вернёт всех к нравственным началам, Создав империю Добра. Рай в небе обещать не сложно, Так как проверить невозможно, Что нас за гробом что-то ждёт, Когда за нами смерть придёт. \А рай земной мы проходили, Его нам обещают те, Кто жизнь нормальную не в силах Нам обеспечить на Земле. Ну, потерпите, мол, немного, Всегда, мол, тяжела дорога, Не вам, так хоть кому-то там Откроет рай свои врата. \За то, что мир несовершенен, Что толку с Богом в ссоре быть И гнева божьего мишенью? Врагов уж лучше полюбить. И жить, на лучшее надеясь, Не веря в худшее как в ересь, Далёк был Павел от людей И их дурманящих идей. \Так с обстоятельствами теми, Пусть нехотя, смирился он, С тем, что живёт в глухое время, Не худшее из всех времён. И сомневался, мысля здраво, В том, что имеет это право: Услышанным народом быть. Ведь нужно что-то совершить, \И недостаточно лишь видеть, Что в бездну катится страна, На целый мир копя обиды, Как мифом полнится она. Грозя Земле уничтоженьем, Жонглируя для устрашенья
