«Третий путь или Охота на овец - 2»

……………………………………………………………………………………
По всем внешним признакам  произошедшее  не было местью… и в то же время ею было. Амбивалентность постепенно завоевывает мир  чувств и ощущений, и перед концом света возможно все всем станет амбивалентно.
Он не чувствовал радости от  постигшего Депутата конца. И все-таки чувствовал …. Болезненное прикосновение к металлу дверной ручки, словно шрам пересекавшее Его ладонь. И брезгливость к  театральности исполненной им роли….
Снова встала проблема выражения пережитого.  Слов нет. Да и нужны ли они? Мемуаров не будет.   Но Он  как будто на четверть стал свободнее. Свободнее от чего? От того, что одним человеком на земле стало меньше, Он стал свободнее?
Несчастьем, произошедшее с Депутатом, Он не называл. Никакого заговора не было, все проистекало естественным путем. Он переживал опыт, но средств  для его выражения у Него не было.
А может, Он  сам избегал  ясного представления о происходящем с ним, о том сюжете, протяженность которого была длиной в его жизнь. Впрочем, события обладают собственным временем.
Неужели ради этой минуты Он  жил? Тогда почему так  бесчувственны результаты этого действа? Почему Он не чувствует радости…? Ну ладно, радости… Он ведь надо полагать пока еще человек, радость в такой ситуации сомнительна. Но, может, Он должен был испытать хотя бы некий внутренний подъем? Ведь то чего Он жаждал в свое время осуществилось, и не тем   темным кровавым путем, который Ему мнился в начальные времена, а  так как Ему было начертано кем-то, в кого Он еще не уверовал.  И, вероятно, не уверует. Всегда вслед за готовностью согласиться с тем, что Его  ведет нечто более неумолимое, чем Его воля или просто случай, всегда Он ощущал  заурядное сомнение в наличии в этом мире таковых сил. И представить себе состояние, в котором Он, свершив должное, ощутит чужую волю, не мог.
…………………………………………………………………………………….
Первый «успех»  показал,  что излечиться от внутренней жизни не удалось.
Что это - то, в чем он  участвует? Трагедия, драма, фарс? Но у происходящего нет зрителей.  Ведь Он – не зритель, Он – участник, у Него роль. Множество людей уходят в небытие без стороннего взгляда, окрашенного хоть какими бы то ни было чувствами, не говоря уж о сочувствии.  Но если драма, трагедия есть нечто такое, что можно воспринимать, то должен быть и некто, воспринимающий ее. Зрительный  зал, в котором Он играет свою роль, пуст. А значит и все происходящее не драматическое столкновение, а просто процесс. Никто и никогда не узнает  о происходящем с Ним. А если узнает, станет ли Ему  легче? Кому в этом мире нужна высота – высота ли? - несомненных для Него устремлений и переживаний, если в Нем, в этом мире,  уже есть ответы:  испытанная и пережитая в некоем коллективном сознании  человечества любовь и ненависть, честь и бесчестье, месть и прощение? В индивидуальном же плане размеры пережитого «от кочки и до Казбека, в зависимости от человека».
………………………………………………………………………………………….
Нормальные  люди  за пределами Его мира,  знай, что происходит на Его территории, представили бы  эту жизнь в ней адом. Цель такого отношения вполне очевидна. Это позволяет  им легче переносить свой собственный бесцветный Ад. Люди  постоянно обезвреживают все выходящее за рамки приятности и безобидности, приспосабливают и приводят в норму все чрезвычайное, непривычное, неслыханное, тревожащее, неведомое, ибо во всем этом таится нечто зловещее,  и … втайне мечтают пережить подобное. Пережить,  а затем вернуться  домой, в уютную квартиру, к семье, надеть домашний халат, или за отсутствием навыков носить домашние халаты, то, что его заменяет. Чтобы снова стало тепло, уютно и грязно. Конец должен быть счастливым. Трагедии и драмы остались за опущенным занавесом, погасшим экраном.
Некоторые смутно сознают, что жизнь их бесцветна, что даже если в ней хватает всего, то не достает чего-то весьма важного, настолько важного, что без него отсутствует суть.  Они пытаются достичь компенсации жалкими способами. В жизни, лишенной сути нельзя допускать пришествие пустоты. Тогда появляются цели: вкусная еда,  роскошные апартаменты,  возможность унижать, денежные подачки.  Все это становятся яркими и запоминающимся… как торжественные похороны….
……………………………………………………………………………………………
Похороны состоялись на центральном перегруженном знаменитыми  соотечественниками кладбище, словно с этой площадки легче было достичь тех самых ворот: в рай или ад, не нам гадать. Людей было множество. В том числе и  официальные лица, в задачу которых входило выражение разных положительных  официальных чувств. Не успел труп остыть, а о нем уже начали хорошо думать. Причудливая смесь похоронной церемонии и карнавала.
Наблюдатель терпеливо переждал долгую официальную церемонию, не имеющую ничего общего с теми чувствами, какие Он сейчас испытывал. Прослушал  речи, лейтмотивом которых было  вечное, насколько позволяет быть вечным человеческая жизнь, пребывание Депутата  с соратниками по партии, с коллегами, родными, друзьями,  в делах в сердце, в памяти. Кладбищенский пейзаж говорил Наблюдателю  об обратном: Депутата больше нет.
«Что дальше?» Но в тот день Он не стал домысливать  законно прозвучавший вопрос.
…………………………………………………………………………………………
Он чувствовал, что удаляется от  происходящего вокруг и рядом, но не на расстояния, с которых вещают мессии. Он был гораздо ближе и доступнее прикосновениям, не возвышаясь до глобальных, общечеловеческих обобщений. Все происходило рядом. Ощущение отстраненности не привносило  ясности. Ясность в человеческом понимании это то, что можно выразить словами. «...О чем невозможно говорить,  о том следует молчать». Его отстраненность умыкала от него слова, а вместе с ними и желания. Они сокращались сначала на периферии, затем все ближе и ближе, к разуму, к сердцу, и, наконец, к душе. Этим словом Он не пользовался, хоть и не отрицал ее наличия и  в  людях  и в себе, в том числе.
Этот процесс не носил характера  тотального ухода или разрыва. Это скорее была мозаика ухода. Та же суета, что и в жизни. Желания  уходили, возвращались несколько угасшие, словно после  долгих скитаний в запретных сферах, где они не находили отклика. Некоторые  не возвращались никогда, пройдя эволюцию от  формального неприятия, через злую иронию, сарказм,  отвращение, к идентификации с магазинной витриной, которую минуешь, не удостаивая взглядом по причине отсутствия на ней искомого.
Глубоким и целенаправленным размышлениям Он  не предавался. То, что происходило в голове, когда Его тело упокоевалось в кресле или в кровати, не было размышлениями. Это было скорее не имевшее направление колыхание некоей мыслительной массы, не подконтрольной Его воле. Впрочем, в какой-то момент, когда оно принимало не желаемый ему оборот, Он мог прервать его, но влиять на его развитие не мог.
Никогда Он не фиксировал в  доступных языку символах этот процесс. Он его ощущал и переживал. При этом, вполне осознавая, что наиболее трудным для преодоления будет именно то, что порождает все бытующее  разнообразие вокруг Него, а именно жизнь.
Многие говорят, что не боятся смерти,  но напоследок закатывают  отвратительные сцены - ни за что не хотят умирать. Он не питал иллюзий по поводу себя.
……………………………………………………………………………………………
После смерти Депутата прошло некоторое значимое по людским меркам время, а может и больше.  События, в которых Он  участвовал, имели свой счет времени. Наблюдатель не вспоминал об ушедшем, Он только  изменил график своих бдений.
…Наблюдатель чуть не потерял Бизнесмена, ожидая, что тот свернет на дорогу, с которой направится на дачу – семью свою он отправил на отдых и сам должен был присоединиться к ним только через неделю. Это уже был не первый случай, и всегда тот,  после отправки своей семьи,  жил на даче.
Но на этот раз он, попрощавшись с сопровождающими лицами, пересел за руль и поехал в неизвестном доселе Наблюдателю направлении по городу. Это был район хрущевок, которого еще не коснулось беспощадное братство строителей. Не зная его маршрута, Наблюдатель  старался не отпускать его далеко, и когда Бизнесмен, неожиданно перестроившись в  левый ряд, сделал паузу, пропуская транспорт шедший по встречной полосе, свернул во двор, Он проскочил этот въезд и вынужден был  повторить  маневр Бизнесмена чуть позже, пересекая в развороте сплошную полосу. Разворачиваясь, он заметил, как точно также повторяя, траекторию Бизнесмена во двор проскочила еще одна машина. «У них здесь, наверное, так принято» - мелькнуло у Него в соответствующем органе.
Не зная  этой местности, Наблюдатель очень медленно продвигал свою машину во дворы, высматривая знакомую «ласточку». «Что ему здесь нужно?» Он  проехал по выбоинам мимо эгоистично расположившихся  легковушек, делающих продвижение  по территории затруднительным и, несмотря на надвинувшиеся сумерки, узнал знакомые очертания джипа у последнего подъезда пятиэтажного дома, стоявшего перпендикулярно дороге вдоль дома, по которой они сюда прибыли.
Дворы из  домов  этих жилых конструкций, созданных в свое историческое время,  не предполагали такого роста благосостояния  граждан, при котором им станет тесно в этих пределах.
Низкий бордюр,  отделявший  дорогу от  территории двора, позволил Бизнесмену заехать на почву и развернуть машину так, чтобы было удобно выехать обратно  на  дорогу. Наблюдатель  покрутил головой, прикидывая, куда поставить свою машину, не пренебрегая принятыми правилами внутренней безопасности. Вдруг Он обратил внимание на отделившуюся от машины Бизнесмена  темную мужскую фигуру. Мужчина  возник у дверцы со стороны водителя, в сей день отсутствовавшего,  машины Бизнесмена на глазах Наблюдателя и  пошел по дорожке в сторону противоположную той, откуда они въехали во двор. Там метрах в десяти стояла машина, дверца которой открылась, когда он подошел к ней. Он сел, захлопнул дверь, и машину уехала.
Когда машина Наблюдатель заезжала во двор, у машины Бизнесмена никого не было. Откуда он появился? Вдруг Наблюдатель сообразил, что тот стоял на корточках у машины Бизнесмена,  слившись в сумерках с черным цветом джипа, и поэтому Он не обратил на того внимания. Что он делал там?  Вдруг точно также неожиданно, Ему вспомнилось, что у отъезжавшей машины не было номеров. Нет, это Он уже накручивает. Если, на Его глазах происходит то, о чем Он думает, то, едва ли исполнители прибыли бы сюда на машине без номеров – лишние риски вообще быть замеченными еще до места назначения, и надо как-то предупредить Бизнесмена. А  если Он ошибается.... Ну, что ж… Он  не огорчится, а порадуется своей  ошибке.
Наблюдатель проехал мимо подъезда, у которого припарковался Бизнесмен и занял позицию на месте  той машины,  в которой уехал незнакомец. Мысли путались. Неужели машину «зарядили»? Чушь, Ему все это примерещилось. А вдруг нет?  
В этот момент дверь подъезда открылась, и во двор вышел сначала Бизнесмен, который, придержав подъездную дверь, выпустил женщину. Наблюдатель уже вышел из машины, и хоть решение еще не было принято, ноги