расплывшись лошадиной улыбкой, скандировал Фэрдэла, взобравшись с помощью Арона и Ивана на кухонный табурет.
5. Завещание
Разбирая вещи в буфете, вдруг изнутри буфета вывалилась фотография Ханы, матери Арона. Арон, как завароженный смотрел на фотографию матери, а по его щекам струились слёзы. Перед глазами стояли эпизоды довоенной жизни. Вот мать моет в тазике внучку, Иду, целуя её в мокрую головку. Вот мать укладывает спать маленького Шайку, напевая ему колыбельную. Арон, освободив буфет от содержимого, начал шарить в выдвежных полках, в надежде найти, что нибудь ещё из довоенной жизни. Вдруг ему показалось, что на нижней выдвежной полке, что- то написано на фанере. Он выдвинул ещё раз нижнюю полку, на которой почерком метери было написано на языке идиш: “Дорогие мои дети и внуки! Да сохранит Вас господь на долгие годы! Это моё последнее обращение к Вам. Завтра нас евреев собирают немцы у старой цитадели в 7:30 утра. Приказанно взять с собой все драгоценности, что есть в доме. Дети мои Вэйвл, Чарна и Арон найдите друг друга, будьте всегда рядом друг с другом, помогайте друг другу, а мы с Вашим отцом всегда будем молиться за Вас. С благословлением и любовью Ваша мать, свекровь и бабушка Хана”. Прошло время, Арон и Хайка живя в своём довоенном доме, не чувствовали себя дома. Бытовые проблемы легли на них тяжёлым грузом. В течении года, Арону так и не удалось устроиться на работу. Бывший печник с одной рукой был не востребован в этой специальности. Арон получал пенсию в 750 рублей и чтобы не умереть с голоду, он пошёл по пути торговли. Скупая на рынке оптом стельки, которые выносились из кожевенного завода, Арон вёз их в Вильнюские базары, где поштучно продавая их, покупал меховые шапки и литовское копчёное мясо, которые реализовывал на базаре Бердичева. Заработать много ему не удавалось, так как, львиная, часть заработка уходила на кормлении милиции, ОБХСС и начальство рынков. Семья с большим трудом сводила концы с концами. Однажды во время бессонной ночи, вдруг спальня Арона и Хайки заполнилась ярким светом, как будто кто- то включил прожектор. Вместе со светом, пространство заполнилось густым туманом, в котором отчётливо просматривались шесть фигур. Арон и Хайка, оторопевшие, лёжа на своих местах, не могли пошевелиться. Они в тумане узнали посетителей, это были: Борух и Хана - родители Арона, Шай Шапира с Идой - родители Хайки. На руках Боруха и Шая сидели старшие дети Арона и Хайки. “Дорогие дети!” – сказал Борух, при этом его голос вторило Эхо. “Мы пришли к Вам. Чтобы благословить и направить Вас. Собирайтесь и уезжайте в литовский Иерусалим, который станет для Вас землёй обетованной на долгие годы. Там родятся Ваши дети и внуки, там Вы будете счастливы и свободны. Мы будем всегда с Вами, мы будем молиться и охранять вас. А когда придёт Ваш час мы встретим Вас на святой земле, чтобы Вы обрели вечный покой.” Вдруг, в одно мгновение, туман рассеился и погас свет в комнате. “Что это было, Арон?” – спросила Хайка, заливаясь слезами. “Наши родители и дети указали нам наш жизненный путь!” – ответил Арон. “Нам нельзя здесь оставаться, эта земля проклята, и если мы не послушаем их, то она затянет нас, как вязкое болото. Вокруг нас злоба, голод и беспредел! Нам надо уезжать и чем побыстрее.” “ А что это значит, мы встретим Вас на святой земле, чтобы Вы обрели вечный покой?”- неодумевая спросила Хайка. “Поживём, увидим!” – ответил Арон и уснул глубоким и здоровым сном. Через год, семья, уже с двумя детьми, переехала в Вильнюс, который оказался для Арона и Хайки землёй обетованной на долгие годы.
