НАШ ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ

враждебностью, чем состраданием. Так и хотелось воскликнуть: «Почему вы все так хотите его смерти? Неужели после того, как он умрет, ваши дочери вернутся из мира мертвых, чтобы обнять вас снова?» Делать нечего. Мы были по разные стороны баррикад. В душе я злилась на их нежелание пойти мне навстречу.  Много раз я пыталась сравнить, чья боль сильнее, моя или родителей жертв – и не могла найти ответа. Когда-то мой возлюбленный лишил жизни их детей – и это ужасно. А теперь я теряла его и использовала их как орудие для спасения его жизни. Наверное, было естественно, что они не хотели меня слушать. Но любовь сделала из меня эгоистку – я видела только свое горе, а к чужому была совершенно глуха. Хотя, если бы можно было вернуть все назад, я бы и сейчас поступила точно так же…
Но у меня оставалась последняя надежда – его выжившая жертва -  Барбара Бартон. Он ничего не успел ей сделать, только до смерти напугал, и Барбаре удалось убежать. Позже она свидетельствовала против него в суде. С тех пор прошло уже 12 лет, и вполне возможно, рана девушки несколько затянулась.
Найти ее адрес труда не составило – несчастный случай с Чарли сделал ее местной знаменитостью. Она с удовольствием раздавала интервью и участвовала в телепередачах.  Как знать, может, именно она согласится вместе со мной написать губернатору заветное прошение? Я сама не понимаю, на что я тогда надеялась. Это была последняя соломинка…
…Звоню в квартиру. На пороге появляется ухоженный джентльмен.
- Здравствуйте, могу ли я видеть Барбару Бартон?
- Барби, к тебе! – крикнул он, и Барби не заставила себя долго ждать.
Надо сказать, красотка вполне оправдывала свое кукольное имя. Восхитительная копна каштановых волос, огромные зеленые глаза… Это она в 30 лет, а какой была в 18!  Справедливо, что она понравилась моему Чарли… Я ощутила секундный укол ревности, за который тут же стало ужасно стыдно.
- Добрый день, мисс, - улыбнулась она, обращаясь ко мне, видимо, подумав, что я какой-то репортер. – Вы, должно быть, по поводу Кинга, его вроде бы скоро казнят. Мы с женихом  регулярно следим за новостями…
Я пристально посмотрела на нее – и стало не по себе. Красота – как у Спящей Красавицы, а глаза – злые и холодные, точно у Малефисенты…
- Вы правы, мисс Бартон. Я адвокат Кинга – Мэри Бейкер.
- А от меня Вы что хотите? – моментально изменилась она, и ее взгляд стал еще более холодным и колючим. – Если Вы добиваетесь его помилования, боюсь, Вы пришли  не по адресу. Если хотите знать мое мнение, я считаю, этот ублюдок слишком долго живет на этом свете. Если бы было можно, я бы сама с удовольствием прикончила бы его своими руками, но, к сожалению, я смогу только посмотреть, как он умирает, а уж такой чудесный момент я ни за что не пропущу! Увидимся на казни, адвокат Бейкер!
Невозможно описать, с какими чувствами я покидала гнездо этой гадюки. Меня просто наизнанку выворачивало. И дело было вовсе не в том, что она высокомерно говорила со мной  - до себя мне не было никакого дела. Но то, что она мечтает  убить Чарли и собирается любоваться его смертью!.. – это просто разрывало на части…
                                                ***
… В тот же день я поведала Чарли  о своем фиаско (умолчав, разумеется, о репликах «Малефисенты»), а он получил отказ на свое прошение о помиловании, но принял этот факт с гораздо большим мужеством, чем я.
- Не переживай, - нежно успокаивал он меня, гладя мое лицо. – Ты и так сделала для меня гораздо больше, чем все остальные…
- Нет, милый, - возразила я. – Мы еще не закончили. Мы подадим прошение в Верховный суд!
- Может, не стоит? – устало спросил он.
- Конечно, стоит. Ты ведь хочешь жить?
- Теперь да, - согласился Чарли. – Из-за тебя. Как странно, что еще несколько месяцев назад я не знал тебя!
- Я тоже в это не верю, - отвечала я.- Не знаю, как я жила без тебя! Все думали, что счастлива и беззаботна, а на самом деле, моя жизнь была бессмысленна и пуста, как у рыбы в аквариуме. Я бы, верно, отравилась от тоски, если бы не встретила тебя…
- Я должен сказать тебе, что впервые со времен своего детства я  снова почувствовал себя счастливым и любимым. Может быть, поэтому мне не очень  страшно умирать, потому что я так счастлив? Потому что я люблю тебя?
Я молча опустила голову, пряча наворачивающиеся на глаза слезы. Он горячо поцеловал мне руки. Прошло несколько мгновений.
- Ты должна мне пообещать кое-что, дорогая, - прервал молчание он. – Что бы со мной ни случилось, не позволяй горю овладеть тобой. Оставайся мужественной, сильной и счастливой, какой я тебя знал! Ради меня.
- Хорошо, - сквозь слезы улыбнулась я. – Буду стараться держать марку.
- «Держать марку»… то самое слово, -  грустно улыбнулся Чарли. – И еще я надеюсь, ты скоро забудешь меня.
- Клянусь, что никогда-никогда тебя не забуду, - страстно возразила я, преданно глядя на него и безнадежно утопая в его безмерных глазах. – Обещаю, что бы с тобой ни случилось, я всегда буду твоей. Только твоей.
Вместо того, чтобы что-то возразить, Чарли поцеловал меня. Горячо и страстно. По-настоящему. Мой невинный ангел обрел наконец плоть и кровь. Но это ничуть не пугало – это было восхитительно! Губы его были сладкими. Это продолжалось не очень долго. Наверное, полминуты.
Полминуты Боли.
Полминуты Блаженства.
Полминуты Ада.
Полминуты Рая.
Полминуты Бессмертия…
Это был наш первый отчаянный поцелуй, и он же оказался последним. Но, без сомнения, это был самый счастливый момент в моей жизни!

                                                17
Роковой день неумолимо приближался. Хотя мы подали прошение о помиловании в Верховный суд, надежда в наших сердцах уже умерла, и мы смиренно ждали смерти. Но чем ближе был день экзекуции, тем сложнее становилось смириться с этим. Все сильнее мы привязывались друг к другу, и все ужаснее казалась разлука. Если бы мы жили в другой стране, не в этой, а в Европе, где казни нет в принципе, мой любимый остался бы в живых! И в эти моменты я остро ненавидела свою родину.
В последние несколько ночей я совершенно потеряла сон. Я бы, не задумываясь, устроила ему побег, если бы это было хоть чуть-чуть реально. Но единственное, что я могла практически – лишь моральная поддержка. И я изо всех сил старалась быть храброй и держаться до конца… А еще – активно сотрудничать с Мэгги и другими адвокатами, надеяться на чудо… по-другому нельзя.
Вечером я позвонила детективу Райту, который в последние недели активно занимался делом Чарли:
- Мистер Райт, рекомендую Вам обратиться к губернатору с просьбой об отсрочке казни Кинга. Ведь это в Ваших интересах найти захоронения его жертв!
- Зачем Вы звоните мне сейчас, Бейкер? – холодно отозвался детектив и повесил трубку.
«Да пошла ты…» - чуть не сказал он.
На том конце провода раздались короткие гудки…

                                      ***
По законам нашего штата, за 48 часов до смерти Чарли был перевезен в особую камеру. Когда я пришла туда, у меня едва ноги не подкосились; я хотела что-то сказать возлюбленному, но не знала, что. Идиотское «как дела?» произносить было просто стыдно. Какие дела могут быть у человека за 40 часов до смерти?
- А здесь не так уж плохо, - слабо улыбнулся Чарли, словно спасая меня от этого жуткого молчания. – Только жалко было расставаться с Джеффом и Ником – хорошие ребята! Наверное, им будет меня не хватать, как думаешь?
Я согласно кивнула и поспешно опустила голову, чтобы он не заметил слез на моих глазах.
- Эх, не вовремя мы с тобой познакомились, - тяжело вздохнул он и после короткой паузы продолжил: – Послушай, я хочу, чтобы ты помогла мне с завещанием, последними письмами к матери и Кэролайн…
- Кэролайн? – не очень довольным голосом переспросила я.
- Да, - кротко отвечал Чарли. – Когда-то мы с ней были близкими людьми, и я очень виноват перед ней. Я хочу еще написать Дейзи, на случай, если Кэролайн расскажет ей все…
- Хорошо, - согласилась я.
Далее последовал непередаваемо тяжелый разговор о его предстоящих похоронах. Мой несчастный возлюбленный пожелал, чтобы именно я забрала его тело из морга и похоронила. Сквозь слезы я согласилась.
- Еще у меня на счете осталось несколько сотен долларов, немного, конечно, но я их завещаю тебе…
- Я не могу принять их, любимый! - попыталась возразить я. – У тебя же мама… Пусть они останутся ей…
- Ты стала мне самым близким человеком на свете… Даже ближе матери… Поэтому просто прими мою волю… И еще я хочу, чтобы оно стало твоим!.. – с этими словами Чарльз снял с пальца обручальное кольцо и подал его мне.
Я разрыдалась от счастья и боли…
- Это будет моя главная  святыня в моей жизни, - с трудом проговорила, наконец, я, принимая заветный подарок. – А теперь моя воля, милый! Пообещай, что ее исполнишь.
- Конечно, дорогая Мэри, - согласился Чарли.
- Я хочу, чтобы мы обменялись клятвами вечной любви  верности сейчас… Как при венчании… Сейчас здесь нет священника, но я верю, Бог видит и слышит нас…
- Не думаю, что это правильно – связать себя клятвами верности с человеком в моем положении… С умирающим человеком… Ты так молода и прекрасна, я очень люблю тебя и хочу, чтоб ты стала счастлива… после…
Я снова заплакала и еще сильнее принялась упрашивать любимого. Он согласился, и мы обменялись заветными клятвами, что подарило нам короткую, но огромную радость.
В тот же день мне пришлось заниматься составлением тех ужасных документов, о которых говорил Чарли.
Хотя это совершенно выбило меня из колеи, но в ту ночь я чувствовала счастливой – я сознавала, что мы теперь связаны навечно, и я твердо считала его своим мужем -  перед Богом и людьми.
…А с кольцом Чарли я никогда не расстаюсь до сих пор, всегда ношу его на своей руке. И его блеск – несравненно более необходимый мне, чем свет солнца, озаряет мрак моей жизни, и так будет до тех пор, пока не остановится мое сердце…

                                        18
Наступил канун казни.
У меня была сладостная мечта – провести с ним эту  последнюю ночь, чтобы тихо сидеть у его ног, держать его за руку, вместе с ним читать молитвы; а потом, если так случится, трепетно охранять его тонкий и нечаянный сон – короткий сон смертника перед его вечной ночью; с замиранием сердца прислушиваться к его дыханию, с болью понимая, что через считанные часы он уснет навсегда… Только бы мне это позволили! Неужели у этих людей совсем нет сердца?
…Придя вечером к Чарли, Мэгги и я застали его в ужасном состоянии – вид был потерянный, а в глазах застыли слезы… Но, увидев нас, несчастный смертник собрал последнее свое мужество.
- Много у меня гостей сегодня, - вымученно улыбнулся он. – И мать, и доктор Браун… И теперь вы! Я очень рад, правда!
Он встал нам навстречу, и Мэгги бросилась в его объятия. К моему  удивлению, я заметила, что у нее в глазах стоят слезы. Я ее никогда такой не видела.
- Дорогая Мэгги, - нежно заговорил с ней Чарли. – Ты стала мне по-настоящему близка за это время. Надеюсь, я тоже смог стать для тебя другом. Что бы ни случилось, я глубоко благодарен тебе и Мэри за все, что вы для меня сделали.
Мэгги попыталась что-то ответить ему, но не смогла найти слов. Прошло несколько мгновений.
- Хотя все случилось не так, как все мы хотели, - с улыбкой  продолжал Чарли. – Я надеюсь, что останусь в твоей памяти чем-то большим, чем просто