Но почему так?
Олег пожал плечами.
- Света, ты не представляешь, как мне её жаль...
- Жаль?! Кого? Женьку?! – Светка резко отстранилась. – Жалко, видите ли, ему. Хм... Жалеть раньше нужно было! А теперь... Теперь уже поздно.
Олег вздохнул.
- Если хочешь, я могу с тобой посидеть, пока родители не вернуться, – он замялся. – Мне кажется, тебе в таком состоянии лучше одной не оставаться.
Светка вздрогнула – как раз одной ей и следовало быть! Всё это время. И тогда ничего подобного никогда бы не случилось! Пускай уж лучше колотят её одну – от этого ведь ещё никто не умер!
- Я не одна – у меня брат дома, – без выражения сказала Светка, решительно пресекая повторную попытку Олега сблизиться.
- Он ведь маленький совсем.
- А ты большой, можно подумать!
Олег покраснел.
- Если такой взрослый – чего тогда ничего не предпринял?
- А что я мог?
Светка запрокинула голову и взмолилась к разверзшимся небесам:
- Почему же вы все ничего не можете?!
Олег смахнул капли со лба.
- Свет, его поймают. Он пьяный наверняка был. Он за всё ответит!
- А толку-то! – Светка в бессилии всплеснула руками.
Олег закусил губу.
- Ну так что, побыть с тобой?
Светка отрицательно мотнула головой.
- Предки неизвестно вообще когда приедут. Может только завтра утром.
- Я могу на ночь остаться.
Светка улыбнулась.
- Ну, конечно... Как я сразу не догадалась.
- Ты о чём?
- У меня месячные, придурок, – ничего не выйдет! Всё ещё хочешь остаться со мной на ночь, чтобы утешить?
Олег вспыхнул – да так основательно, что капли дождя окрасились рубиновыми тонами.
«Нет. Это просто маячки от милицейского уазика».
- Дура, – мальчик развернулся и зашагал прочь.
- Эй! Ну-ка стой! – Из уазика выскочил рослый ППСник и поспешил вслед за удаляющимся подростком. – Парень, стой же, говорю! Следователь ещё с тобой не побеседовал.
Светке поспешила отвернуться – она не хотела становиться частью этого пустого диалога.
Потом была бестолковая беседа с Григорием Викторовичем, которую она совершенно не запомнила. Перед глазами стояла окровавленная Женя, которая так походила на то самое Лицемерие, – обветренные губы корчились в некоем подобие улыбки, отчего мёртвая кожа трескалась, обозначая пока ещё розовое мясо.
Женя-Лицемерие то и дело вздыхала. Отыскивала пустыми глазницами Светку и злобно хрипела, вытягивая перед собой костлявые руки с пожелтевшими ногтями: «За что?.. – неслось из глотки с окровавленными зубами. – Почему я? Почему не ты? Ведь это ты во всём виновата! Ты заслужила смерть, как никто из нас!»
Светка жмурилась, в попытке избавиться от страшного видения, однако ничего не менялось, а Женя-Лицемерие подбиралась всё ближе, обдавая ошарашенную Светку дыханием разложения. Дыханием, от которого, казалось, нет спасу ни в одном из миров!
Светка поднимала руки, силясь зажать нос, а в рот ей при этом совали какие-то сладковатые капсулы, от которых мутнел рассудок. Непонятно откуда доносился низкий незнакомый голос, растягивающий гласные звуки, будто зажевавший плёнку магнитофон:
«Сегооодня ничегоооо не полуууучится... Поговориииите с девочкой завтрааа...»
Похоже, таблетки всё же сделали своё дело: совсем скоро Светка позабыла о жутком образе, сердце забилось ровнее, а мысли стали под стать пересытившимся слизням – им хотелось поскорее на покой, тем более дождик идёт, какая благодать.
- Отстаньте вы все, – безразлично сказала Светка. – Вы все невсамделишные. Потому что ничего не можете. Я устала от всех вас.
...Светка сидела на корточках, упершись спиной в монолитную поверхность входной двери, и постепенно отходила от успокоительного.
- Отстаньте все! – шептали потрескавшиеся губы. – Я не боюсь ЕГО.
И все отстали.
Остался лишь мрак пустой квартиры.
В ЛАПАХ СТРАХА.
1.
Марина прекрасно знала, что грызть ногти – дурная привычка, от которой, к тому же может разболеться живот, как это обычно случалось с Юркой, когда тот вдоволь налижется собственных пальцев. Однако она ничего не могла с собой поделать: продолжала молча грызть и смотреть на серую поверхность откинутого капота.
Время неумолимо неслось вперёд. Марина давно уже потеряла счёт секундам, минутам, часам... Сколько они уже тут прозябают, не в состоянии сдвинуться с места? Сколько ещё простоят? Когда закончится это томительное ожидание?.. Или оно будет царить вечность, как кара, расплата, Страшный суд!
Глеб ковырялся в моторе. Вряд ли он что-то понимал в анатомии автомобиля, скорее уж просто не мог оставаться безучастным в сложившейся ситуации. Хотя, признаться честно, Марина прекрасно понимала, что истинная причина заключалась в ином: муж просто не хотел выслушивать её нытьё, предпочтя сухому салону машины – промозглую сырость М-5. Это было его право.
Марина и сама не была толком уверена, нужен ли ей собеседник именно сейчас. Скорее всего, нет. Глеб элементарно выведет её из себя своими шаблонными фразами, типа: «Не стоит себя накручивать раньше времени, вот доберёмся до дома, там видно будет» или «Слёзы ещё никогда не решали проблем, нужно уметь держаться, контролировать эмоции, потому что ещё не факт, что случилось что-то страшное...» Да, такое успокоительное попросту раздражает, ещё сильнее сгущая и без того мрачный фон.
«Подумать только, – размышляла Марина, всматриваясь в муть за окном. – Уже собственный муж и тот, бесит до основания. До тошноты, до боли в зубах, чуть ли не до потери пульса! Хотя, если взглянуть на всё с другой стороны: своим поведением он давно заслужил ещё и не такого отношения».
Марина качнула головой, припоминая вчерашние мысли, которые, такое ощущение, где-то побродили – или перебродили, – отстоялись, после чего заново всплыли перед отформатированным сознанием. Только на сей раз в совершенно ином ракурсе.
Марина вздрогнула, машинально открыла дверцу; она испугалась собственных мыслей – испугалась не на шутку.
В лицо тут же вонзились ледяные иглы. Марина прикрылась руками, но недавно начавшийся дождь то и дело менял угол атаки, так что выстоять в поединке с ним казалось невозможным. Ветер выступил союзником проливной стихии – разметал волосы на голове, скользнул холодной лапой под одежду, как ночной насильник, подло рубанул под дых.
- Ты чего? – спросил Глеб, выглядывая из-за капота.
Марина покачала головой, вздохнула.
- Этот запах псины... Он мне уже опротивел. Почему же никто не едет?
- В такую погоду?.. – И Глеб, не оборачиваясь, махнул рукой на непроглядную мглу за спиной. – Нужно быть идиотом.
Марина закусила фалангу указательного пальца.
«А чего ты ожидала? – пронеслось в голове. – Что он скажет, будто это всё потому, что вас не хотят пускать в город? Ведь там что-то происходит – причём прямо сейчас, в эту секунду, – а вы просто не в силах ничего изменить, как горстка никчёмных заморышей!»
Марина нездорово вздрогнула – собственное «я» оказалось ничем не лучше живого собеседника.
- А если пешком?
- К утру, может, дойдёшь.
- А ты без вот этого никак не можешь?
- Без чего?
- Без этого, своего, показного безразличия!
- Думаешь, мне всё равно?
- А какого чёрта ты тогда за столом истерику устроил?! Не хочешь объяснить?
Глеб пожал плечами.
- Испугался.
- А сейчас, надо полагать, страхов больше нет?
- Просто я не знаю, что ещё можно сделать в нашем теперешнем положении.
Марина истерично засмеялась.
Глеб невольно глянул на жену.
- Своим последним ответом, ты напомнил мне ВСЕХ ТЕХ, с кем я общалась на протяжении всей своей сознательной жизни!
- Рад, что развесили.
- Идиот.
Они злобно переглянулись.
Марина собиралась сказать что-то ещё, но в этот самый момент заворот упала холодная капля. Женщина ойкнула и вжала голову в плечи.
- Дождь, – сказал Глеб, поднимая руки ладонями кверху. – Он прогонит туман. Возможно, кто-нибудь, как и мы, решится на путь. Похоже, на небесах всё же кто-то есть...
Марина фыркнула.
- Совсем, что ли, ТОГО?! – И она убедительно покрутила пальцем у виска, подразумевая, что именно имеет в виду.
Глеб лишь непонятно улыбнулся.
Туман и впрямь недовольно ворочался, словно был совсем не рад пронизывающему дождю. Молочная пелена принялась закручиваться, разбиваться на отдельные сгустки, рваться как вата. Разрозненные завихрения упирались заострёнными конусами во влажный асфальт, словно в попытке пробиться сквозь гравий и битум, дабы навечно скрыться в земных недрах. Возможно, именно там – глубоко под землёй – мгла обретает вселенское смирение.
Зрелище завораживало. Походило на то, будто само небо степенно перетекает в землю, орошая застывших людей колкими слезами скорбного плача.
Марина обхватила плечи руками и попятилась к машине. У самой дверцы на её пути возник умирающий протуберанец. Женщина невольно вскрикнула, тут же попыталась отмахнуться от эфемерного существа, тянущего щупальца к её голени. Тень качнулась, перекинулась коромыслом за спину. Тут снова обрела чёткие формы, превратившись в четырехлапое существо, с головой насекомого...
Марина замерла в ужасе. Тварь показалась ей знакомой. Только она, хоть убей, не помнила, где могла видеть её раньше.
«Это точно не то, что поселилось за моей спиной! Господи!.. – от последовавшей догадки Морину охватил столбняк. – Ну как же, ты ведь сама не раз и не два замечала, как сын рисует подобную жуть! Точнее нежить! Замечала и не пыталась ничего предпринять! Никогда. И вот ОНО, уже реально...»
- Дурь какая-то... – отрешённо прошептала Марина и решительно разогнала размытый фантом взмахом ноги. – Пошёл прочь!
Протуберанец осел на обочину, утратив всякое сходство с жуткой тварью. Однако к давнишней тревоге прибавился самый настоящий страх.
- С кем ты разговариваешь? – спросил Глеб, закрывая капот.
- Ни с кем! – огрызнулась Марина и заскочила в салон.
Глеб пожал плечами; он ещё раз оценил разрушительную силу дождя, обратившего туман в паническое бегство, после чего последовал примеру жены.
2.
Светка загнанно огляделась. Вокруг сосредоточился абсолютный мрак, в котором взор девочки буквально тонул.
Особо не понимая, что именно происходит, Светка поднялась на ноги и, раскинув руки, попыталась сделать шаг к стене, где, по её мнению, должен находиться выключатель. Девочке не давали покоя мысли относительно того, что свет мог погаснуть лишь для неё одной, как он совсем недавно погас для Женьки. Возможно, это была кара, за проявленное бездействие, ведь попытайся она хоть что-нибудь предпринять, не было бы и последующего кошмара, что воцарился в действительности – ведь она знала, что Палит что-то замыслил! Стоп. А разве она не пыталась предупредить? Нет, конечно, не во всё горло – что бы о них тогда подумали? – но Женька была просто обязана прислушаться к её недвусмысленным намёкам, прозвучавшим за весь этот день не раз и не два. Однако сказанные полушепотом слова так и не обрели смысла, оставшись лишь набором нелепых звуков, не несущих никакой полезной информации, потому что на реализацию связанного с ними действия попросту не нашлось сил, а может и желания. И, вот, тьма спустилась с небес или выползла из-под земли – кому как угодно, – чтобы наказать за проявленную беспечность.
«Что если по злому року с потолка над дверью отвалился кусок штукатурки и грохнулся на мою голову?.. Интересно, я бы что-нибудь почувствовала, находясь под «анестезией»
