Стелла, роман, вторая часть

с чего начнём, Стелла?
Через пять часов Стелла вышла из здания архива, остановила такси, сказала водителю: «На Рублёвку», - и машина поехала в сторону Рублёвского шоссе. Через пять минут она изменила своё решение и сказала таксисту, чтобы он довёз её до «Издательского дома». Стелла подумала, что будет правильно, если она заедет к своему издателю и сообщит, что она решила написать роман…


                               ***

                         Израиль, Тель-Авив,
                         дом Якова Исаевича.
                         Десять часов вечера.

В БОЛЬШОЙ КОМНАТЕ, в которой не было ни одного лишнего предмета, относящегося к мебели, за столом, большим дубовым столом, сидел дед Альберта и молча смотрел на фотографию своей жены. Он то вытирал слёзы платком, то закуривал новую сигарету, то перебирал фотографии, лежащие на столе. Листал альбомы, семейные альбомы, которых набралось за его долгую и насыщенную событиями жизнь немало. На столе, на подоконнике, на комоде, на тумбочке - всюду горели свечи. И комната выглядела, скорее празднично, совсем не так, как были настроены его чувства. Он внимательно разглядывал каждую фотографию. Вглядывался в них. Вот он взял в руки пожелтевшую фотографию, на которой была запечатлена его супруга Мария. Он улыбнулся. Наверное, что-то вспомнил приятное, связанное с тем временем, когда он ухаживал за ней, добивался её руки и сердца. Он улыбнулся и бережно положил фото рядом с собой. Взяв в руки другую фотографию и рассматривая её,  пустил слезу. На фото была вся его семья: жена Мария, ещё молодая, он – Яков, сидящий рядом с ней, и дети - Симон и Сара. Совсем ещё дети. Он вытер слезу, прикурил новую сигарету, встал и подошёл к окну. Раздался стук в дверь. Яков подумал: «Кто это может быть? Уже поздно». Он открыл дверь. Вошёл человек и от удивления замер.
(Разговаривают на иврите.)
- Яков, ты что, встречаешь католическое Рождество? Рановато вроде… Должен признать, здесь красиво.
- Скажешь ещё…
Яков помог гостю снять плащ и повесил его на вешалку. У деда Якова был большой двухэтажный дом. Но дом был так просто обставлен внутри, что никто бы, вошедший в него, не смог даже и представить себе, что когда-то хозяин этого дома был главой могущественной корпорации. Да он и сейчас (Яков Исаевич) хранит солидную сумму на своём счету в одном из больших частных банков в Нью-Йорке.
- Проходи, Матфей! Рад тебе! Садись к столу. Света до сих пор нет, вот я и зажёг свечи.
- Да, после вчерашней бури, будь она неладна, столько деревьев повалило на провода. До сих пор устраняют обрывы. Сколько живу, не припомню что-нибудь подобное. Видимо, правду говорят эти учёные…
- Ты о чём? - спросил Яков.
- Климат на Земле меняется. Учёные говорят, малый ледниковый период начинается.
- Ледниковый период? Слушай их больше. Ты же священнослужитель! Всё создал Бог, а не учёные…
- Так что ты тут, язычник, свечей столько запалил? - спросил священник, усаживаясь за стол, на котором, кроме фотографий, стоял кофейник с крепким кофе. - Одобряю! - наливая в чашечку кофе, добавил раввин.
- Вспоминаю Марию, любовь свою. Сегодня у неё день рождения.
- И смотришь фотографии. По глазам вижу, всем сердцем вспоминаешь. Они, наши жёны, стоят наших слёз. Дай-ка я тоже взгляну.
- Сегодня ты, Матфей, отслужил, как мне кажется, лучшую свою службу. Настолько понятно и глубоко ты говорил с верующими, что слова, сказанные тобой, минуя уши, проникали прямо в сердце. И от этих слов вера наша стала сильней…
- Вот Симон… А как погиб… Войны, войны… Порой мне кажется, что люди воюют со времён Адама и Евы. И мы, священники всех конфессий, не можем здесь сделать ничего. Религиозные войны – самые страшные и коварные…
- Эх, Матфей, я тебе по-дружески, ведь на одной улице родились. Сколько лет бок о бок прожили. Вместе праздники справляли, детей хоронили… Я так тебе скажу: нефть и деньги - вот что правит миром. Они правят людьми. Они сильнее нас всех. И, что самое печальное, – сильнее веры!
- Но ведь не все! Не у всех есть нефть и деньги. У небольшой кучки людей, да?!
- Верь мне, я знаю этот мир, жил в нём и работал. Изучал его изнутри. Внутри он прогнил. Могильные черви в животах этих людей, поверь мне. И если нужно, начнут войну в любом уголке земли. Хочешь правду? - спросил Яков друга.
Матфей кивнул головой, и Яков сказал:
- Они Бога не боятся! А ты говоришь…
- Как это, Бога не боятся?! Что ты говоришь, Яков? Побойся Бога! Когда ты болел, помнишь, слёг после гибели сына Симона, все думали ты… Но молитвы, которые мы читали каждый день с тобой подняли тебя. Я тебе напомню твои слова: «Если выживу, отдам жизнь служению Богу», - Матфей поднял руку вверх.
- Да, я так говорил. Но я знаю этот мир и сильных мира сего. Они очень коварны, - волки, лисы, шакалы, львы…
- И ты был одним из них. Укрепляй веру, брат Яков. Нет-нет, да и проснётся в тебе этот волк… Укрепляй! Ты слово дал. И вспомни слова из писания «К римлянам», глава 12-я: «Итак, умоляю вас, братия, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего», - Матфей остановился, словно вспомнил, что написано в писании далее, и продолжил: «И не собразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлениям ума вашего, что (есть) воля Божия, благая, угодная и совершенная».
Матфей читал стихи из писания наизусть и не заметил, как Яков, опустив глаза, повторял за Матфеем всё слово в слово.
- Полгода ты мне читал эти священные строки, пока я не встал на ноги… Они же из Библии?!
Раввин взял фото супруги Якова и стал смотреть на него.
- Из Библии… Какая разница? И тут, и там – евреи. А красивой была Мария, красивой и доброй.
- И верующей. Не чета мне. В нашей жизни, Матфей, всё было и…
- Я знаю. Она приходила ко мне в трудные для вас времена, которые вы переживали. И всё, конечно, рассказывала…
- Всё?! - подняв голову, удивился Яков.
- А как же! К кому же ещё прикажешь идти со своим горем, как ни к нам! Священники знают всё. И должны знать всё, что происходит вокруг…
- Она мне не говорила, что ходила к тебе за…
- Оставим. Поговорим о мирских делах. Ты сказал в сенагоге, что собираешься в Москву. Ты ведь недавно был у внука. Сказал, что дела идут хорошо. Альберт оказался… Как это слово?.. компетентным в делах. И дела идут в вашей империи ладно. Мир прадеду его, начинателю и создателю сего предприятия. Что же тебя тревожит, друг? Что в сердце твоём, какие сомнения гложут душу твою? Сообщай, не держи в себе. Не ровен час, колики в печени начнутся, - засмеялся Матфей.
Яков встал, прошёлся по комнате, закурил сигарету и сказал:
- Альберт! Меня беспокоит Альберт!
- Что же с ним? И брось ты курить, нам нельзя…
- Вернее, его выбор! – вздохнул дед Альберта.
- Выбор? – переспросил Матфей.
- Да. Влюбился он в русскую. Нет, она из хорошей, уважаемой в Москве семьи. Семья богатая. Мать – психотерапевт или психоаналитик… Отец работает заместителем управляющего Московским метрополитеном. Имеют трёх детей – все девочки. Так сказал мне Альберт.
- В чём же дело? Она замужем? Или не вашего круга человек? Что в ней не так, кроме того, что она – русская? Чем она занимается? Охотница за богатыми женихами? Имеет вредные привычки? Может, уже беременна? Исповедуется? Смотри сколько вопросов ты из меня…
- Мы не в синагоге, Матфей. Она… она… Словом, она писательница - независимая, свободная, богатая, красивая и знаменитая. Альберт, как мне кажется, влюбился в неё. Постоянно звонит ей. Она живёт на Кубани большую часть года, в лесу, в посёлке. Там пишет книги. А он высылает за ней самолёт, чтобы она прилетала к нему и они сходили куда-нибудь… Ну, не знаю… поужинать, в театр, на банкет… куда ещё?
- Судя по твоей характеристике, она уверенно идёт по пути, который ей указывает…
- Матфей! Если она станет его женой, мне кажется,  Альберт забросит дела корпорации. Если бы ты видел, как он с ней щебечет по телефону: «Моя любовь, моя жизнь!»
- У вас, Мельденсонов, все женщины были и есть еврейки, сплошь и рядом. На другой крови не…
- Так уже не первый век. И первым может нарушить наш закон Альберт, он не далёк от этого. Русские девушки - они другие. Их по-другому воспитывают, обучают. Их не готовят к браку. У них всё по-другому. Я в России жил, работал и скажу: евреи, родившиеся в России, по большей части женятся на еврейках, - российских еврейках. На нашей крови. Но есть и такие, их тоже немало, которые женятся на русских, на украинках, на полячках…
- Российские евреи тоже другие, они не такие как мы. Я знаком с несколькими еврейскими семьями, приехавшими в Израиль на постоянное место жительства из России. Даже евреи, приехавшие из Франции, не такие как мы. Видимо, происходит ассимиляция что ли? Это много значит, в какой стране ты родился, рос и воспитывался. История народа, его традиции… Они хорошие люди. Среди них много учителей, врачей, стамотологов, хирургов, писателей, музыкантов… Но они – другие…
- Я всё понимаю лучше, чем ты, Матфей. Я там жил, работал. Русские - добрые люди. Среди них много талантливых людей, образованных. Ответственные работники, трудолюбивые. Но они не такие как мы. И дело касается даже не работы, а моей семьи. Альберт тоже становится другим.
- Ах, эта молодёжь! Моя внучка живёт в Чикаго и хочет выйти за… ирландца! Понимаешь, за ирландца! Родители против. И с его стороны, и с её. Моя дочь не даёт согласия на их брак. Так они уехали в Одессу, есть в Америке такой город, и живут вместе на окраине города.
- И у тебя тоже такая проблема?! Мир перевернулся! Что делается? Где уважение к старшим? Почему они не слушают нас, Матфей?
- А может, мы…
- Что мы, Матфей? Замахнулся, бей!
- Во всех писаниях слово «любовь» повторяется чаще остальных. Любовь это Бог! А Бог – это любовь! В Ветхом Завете, в Библии, в Коране…
- Как это понимать? – спросил, наливая себе остывший кофе, Яков.
- Любовь правит миром, Яков. А ты про деньги, про нефть…
- В роду Мендельсонов нет другой крови…
- И в роду Беркнеров – тоже. Если она, как ты говоришь, красивая, богатая, знаменитая писательница, почему русский парень не покорит её сердце? У неё, будь уверен, поклонников хоть отбавляй!
- В том то и дело, друг ты мой!
- Объясни, - Матфей встал и зажёг потухшую свечу.
- Она не хочет замуж. Ни за кого!
- Ничего не пойму. А наш Альберт?
- Они встречаются уже полтора года, так мне сказал Семён…
- Семён? А это кто ещё? - удивился раввин.
- Семён оставлен мною на хозяйстве. И всё мне докладывает обо всех делах в корпорации и о жизни Альберта. Он – моё всевидящее око!
- Так ты, Яков, одной ногой в синагоге, а другой в корпорации? Никак не можешь отдаться вере целиком.
- Я стараюсь. Но дело-то о наследнике! Уже пора Альберту иметь детей, а Семён говорит, что внук влюблён в Стеллу! И она…
- Стелла! Редкое имя. Разве не еврейское? Так почему же ты разволновался? Она не хочет замуж, ни за кого. Я таких женщин знаю. Они замужем за работой, он ей сделает предложение, и она откажет ему. И он вернётся на путь истинный. Вопрос решён…
- Какой ещё путь истинный? Он ей делал предложение дважды! И она отказала! Всё сомневается. Ей сейчас, видите ли, не до свадьбы…
- Дважды?! Отказала? Да что она себе позволяет?!! Нашему Альберту! Красавцу, умнице, президенту могущественной корпорации!
- Вот и я говорю.
- Что-то мы не туда заехали! Нам сейчас за Альберта обидно, что она его отвергает, или мы хотим, чтобы он понял,