Стелла, роман, вторая часть
Возник ли мир по Ветхому Завету,
Иль сам собой, без божьего труда, -
Мыслители не вскрыли тайну эту.
И, может быть, не вскроют никогда.
Байрон, «Дон-Жуан»
Вторая часть
***
В доме у Альберта
- ПРОХОДИ, ПОЖАЛУЙСТА, ПРОХОДИ, любовь моя, - пропуская вперед Стеллу, сказал улыбаясь Альберт. - Твоё платье промокло. Сейчас переоденемся, выпьем чего-нибудь и продолжим…
- Продолжим романтический вечер? - уточнила Стелла, надевая тапочки. - Хороший, тёплый, летний дождь.
- Тебе идёт, когда ты не…
- Причёсана? Так мне говорит Кира, наш «доктор».
- Она права. Ну, вот ты и дома. Тебе всё здесь знакомо, так что хозяйничай.
- Пойду приму душ и надену свой любимый белый халат. Не терпится посмотреть на новую спальную комнату. На изысканную белую мебель и всё такое…
- Я тебе всё покажу, но вначале прими тёплый душ, не хватало ещё…
- Чтобы я простыла? Альберт! Я и зимой на улице обливаюсь холодной водой. И в минус десять тоже! Это укрепляет организм и повышает работоспособность.
- Как представлю тебя в купальнике на снегу, так мороз по коже. Ты – сильная женщина.
Стелла посмотрела на Альберта с улыбкой, и он уточнил:
- Девушка.
- Так уже лучше. Я пошла, а ты, пока я буду принимать душ, завари мне зелёный чай, будь любезен.
- Зелёный чай? Даже не знаю, есть ли он у меня. И почему зелёного чая? Есть кофе – пяти сортов, чёрный чай, какао. Ах, да! Вспомнил! Зелёный чай пили Байрон, Эдгар По и Эдгар, забыл его фамилию…
- Загорский, - уточнила Стелла.
- Верно. Почему его назвали Эдгаром? - снимая костюм, спросил хозяин дома. – В честь Эдгара По?
- Не знаю. Нужно спросить у духов, - улыбнулась она.
- Но ведь русские не называют своих детей таким именем. Почему же они… его родители?..
- Он не совсем русский, если так можно выразиться. Русского в нём немного. По матери он поляк, по отцу… в его венах течёт русская, украинская и, совсем немного, молдавской крови. Что-то в этом роде, если я не ошибаюсь…
- Вот это набор?! Я слышал, чем больше разной крови в человеке, тем он талантливее. Я правильно выражаюсь? Каждая кровь в определённый момент заявляет о себе. Или это плохо?
- Мама говорит, а она изучала этот вопрос с точки зрения психоаналитика, что подтверждений этому нет, но примеров достаточно. Всё зависит от природы, от условий, которые заставят эту кровь «проснуться». От воспитания, от окружения и так далее. Лучше всех из философов этот вопрос изучил Шопенгауэр…
- Шопенгауэр? Когда мы вместе, я становлюсь учеником. Иди в душ, а я посмотрю, что там у нас с зелёным чаем? С этим необычным для меня зелёным чаем, - сказал Альберт.
- Это приказ? - засмеялась Стелла.
Стелла пошла принимать душ, а хозяин дома в кухню на поиски зелёного чая. Через двадцать минут она вышла из душа и пошла в кухню. Альберт ждал её. И когда она вошла, он встал и сказал:
- Царица моя, вот зелёный чай, - показывая рукой на чашки.
- Пахнет приятно! Значит, ты и не знал, что у тебя есть зелёный чай?
- С трудом отыскал… но это дело рук Софьи Фёдоровны. Она всё предусмотрела. И она…
- Ты её отпустил? Сколько лет она работает у тебя домохозяйкой?
- Около пяти лет. Ей пятьдесят семь лет. Она чистоплотная, приятная, много не говорит и отлично справляется со своими обязанностями. Мне рекомендовал её мой дедушка. Она работала у него, пока он не передал все дела мне. Вот и зелёный чай…
- Она и мне нравится. А чай действительно превосходный. Самый что ни есть лучший. В супермаркете такой сорт не купишь.
- Да?!
- Зелёный чай вот в таких шариках размером с грецкий орех – самый дорогой и самый ароматный.
- А я подумал: что за шарики, да ещё завёрнутые в бумагу? - удивился Альберт.
- Именно. Это и есть высший сорт. Самый-самый…
- Как тебе приём? О чём вы говорили с супругой премьер-министра?
- Приём мне понравился. Лучшие повара, официанты, еда и всё то, чему положено быть лучшим. Развлекательная программа составлена безупречно. Пригласили даже поэтов, что в таких случаях во времена Эдгара не делали в Кремле.
- Вероятно, не понимали поэзию?
- Поэты читали стихи с выражением. Мне понравился второй поэт. Его стихи были проницательными и мелодичными. Со Светланой Юрьевной мы говорили о моих рассказах. Вернее, я слушала, а она делилась впечатлениями о моём рассказе «Дважды два – четыре». Она не совсем поняла, о чём он, но я не стала её поправлять, и, кроме того, я заметила, что люди, читая какое-нибудь произведение, понимают его по-разному.
- По-разному? - сжал губы Альберт. – С виду схоже, по существу различно?
- Она начитанная, интеллектуальная женщина… Мне приятно общаться с ней. Она училась в Англии, в Оксфорде…
- Ещё бы! Жена второго человека в стране…
- Альберт! Мы же договорились…
- Молчу, молчу! - прижимая пальцами правой руки губы, вспомнил глава корпорации.
Стелла с Альбертом сидели за столом и говорили, но больше Стелла. Она рассуждала о своих планах, интересовалась делами Альберта, который смотрел на неё и думал: «Когда же ты станешь моей женой, Стелла?»
- Альберт! Ты где? - махая правой ладонью у его лица, спросила она.
- Что, любовь моя? - заморгал Альберт.
- Может, прежде всего, покажешь мне спальную комнату? Я намекаю на это уже третий раз, - громко заметила Стелла.
- Задумался, извини. Представил, что мы муж и жена. Сидим после трудового дня и пьём кофе, а рядом бегают наши дети – мальчик и… еще мальчик.
- «Мальчик и ещё мальчик»! Хм! Два сына, так не проще? Хочешь продолжения рода? Мы обсуждали это, забыл? - улыбнулась она.
- Молчу, молчу. Мечтать ведь не вредно? Что говорит об этом наш маленький «доктор»?
- Не вредно. Наш маленький «доктор» ушла с головой в биологию.
Альберт встал, подошёл к Стелле, опустил голову, протянул ладонь, в которую, улыбаясь, вложила свою ладонь девушка его мечты, и повёл её в спальную комнату. Подвёл к двери, приоткрыл её и сказал:
- А теперь, любовь моя, закрой глаза. Подчиняйся будущему мужу.
- Подчиняюсь! Но будущему… - Стелла сжала ладонь Альберта.
Он включил свет, провёл её до середины комнаты и тихо сказал:
- Теперь открой глаза. Свои умные глаза.
Первое, что сделала Стелла увидев новую спальную комнату, был глубокий вдох. Затем, чуть приоткрыв рот, она повернулась к Альберту и с восторгом воскликнула:
- Альберт, это так божественно! Ощущение такое, будто я – Снежная королева. Всё белым-бело! Потолок, стены, мебель, кровать, пол. А это что? Зеркало? О-го! После всего… мы будем лежать и смотреть на себя в зеркало? Слов нет, одни чувства…
Альберт понял, что произвёл на Стеллу впечатление, и это, ему удавалось крайне редко. Стеллу вообще мало чем можно было удивить, если, конечно, это «мало» не касалось мира искусства: глубокое по смыслу стихотворение или интересный, захватывающий рассказ, возможно, красивая картина… Альберт был на седьмом небе. «Наконец она в восторге!» - обрадовался он.
Он подошёл к ней, отодвинул воротник халата, поцеловал в плечо и тихо, почти шёпотом произнёс:
- Я рад, моя звезда, рад твоему восторгу. Тронут, польщён, удовлетворён…
Стелла повернулась к Альберту, он поцеловал её в губы. Они обнялись. Альберт снял халат, Стелла сбросила свой. Поднял её на руки, и, сделав несколько шагов, положил осторожно на кровать. Нажал на кнопку пульта дистанционного управления, и в комнате воцарилась ночь. Через минуту комната осветилась лунным светом, а на потолке появились звёзды.
- У меня нет слов, Альби! (Так Стелла иногда называла Альберта.)
- У писательницы закончились слова?! Это новость…
- Слов не надо. Люби меня. Люби так, чтобы я забыла про всё на свете. И про всех, кто проживает в нём! Я соскучилась… Взлетим вместе к этим звёздам…
И Альберт исполнил её просьбу. Чувствительный по своей натуре и отличный скрипач, он тонко и нежно всё исполнял. Всё, что любила в такие минуты, минуты любви, Стелла. Она ничего не помнила, ей казалось, что она находится в созвездии Льва. Альберт словно играл на скрипке. И чувства Стеллы, будто струны, подчинялись этой божественной игре, этим пальцам. Альберт ревновал Стеллу к Глории и хотел, чтобы она забыла её. Он любил её так, как никогда… У него всё получалось. Душа Стеллы, не ощущая тела, парила в ночном небе. И ей вспомнился, вернее, промелькнул в её памяти, стих Эдгара:
Мои тонкие пальцы тянутся к твоему телу.
Оно передо мной, покрыто «мурашками», слегка
дрожит и пока не расстроенно.
Скрипка! Скрипка, которая ещё не звучала, к струнам
которой ещё не прикасались пальцы мужчины, -
это твоё тело.
Оно замерло и ждёт неизвестного, неповторимого, высокого…
Я впервые медленно и нежно настрою эти девственные
струны – твои чувства (словно Гварнери), прежде чем
извлечь из них первые звуки любви, пение ангела…
Сотворю из этих звуков музыку, и крылья ноты «ми»
и ноты «ля» унесут нас…
В Рождественском небе ты будешь плакать и петь, стонать
и наслаждаться, глубоко дышать и…
Ты закрыла глаза.
Мои руки коснулись…
Не сфальшивить бы, не сфальшивить!
Стелла глубоко дышала, стонала, улыбалась, целовала Альберта. В её сознании рождались новые картины. Ей казалось, что её душа блуждает в ночи, ищет встречи с Луной, а встречается на Млечном Пути с другой одинокой душой. И души парили в ночи в созвездиях Девы и Льва, сливались в большое одно, и в небе рождалась звезда… И перед первым лучом, простившись с последней звездой, на грани весеннего дня душа обвенчалась с душой.
Через двадцать минут их души вернулись в спальную комнату, точнее, очутились в реальном времени. Насладившись друг другом, удовлетворившись, их тела разъединились. Они лежали и смотрели на себя в зеркало, усталые и довольные.
- Альби! Это было… это было… Моя душа, словно парила в ночном небе! Ты меня ввергнул в пучину любви, вознёс моё тело к небесам. И вот эту белую розу (она протянула руку к Альберту, в которой ничего не было, Альберт всё понял) я сорвала для тебя, прогуливаясь по ночным полям Вселенной, держи её! Она – лучшее из всего, что я увидела там. Остальное словами не выразить!
- Стелла! Ты – поэт! – глубоко дыша, сказал Альберт, удивлённый блестящим поэтическим отрывком.
- Ты подарил мне вдохновение. Сама удивляюсь. Слова приходят сами собой, словно кто-то мне их диктует. Альби, я испытала то, что испытывают поэты – вдохновение. Теперь я знаю, что такое поэтическое вдохновение. Это состояние души, в которое приходят образы и перевоплащаются в нём в слова, слова в строфы, строфы в стихи… Вдохновение писателя отличается от вдохновения поэта. И сильно!
- Сильно?! В самом деле? Разве это, не одно и тоже?
- Нет, я ошибалась! Должна это признать, и думала, что…
- Мне кажется, что ты впервые почувствовала силу любви. Ты мне сама говорила: без любви, без секса пишется… Что ты там говорила? Слабо или неглубоко?
- Не хочу ни о чём говорить! Не желаю ни о ком думать. Я стараюсь всё записать в памяти и описать это… в одном из моих новых произведений. Всё уже отпечаталось в моей голове!
- Мать моя женщина! Была такой обычной… и на тебе, за работу.
|