себе забрали…
Я, согнувшись в три погибели, лежал под камином и в ответ на его слова лишь тихо посмеивался – пусть шушукаются, разные сказки мне на пользу.
Затем, сон прервался и начался кошмар. Я увидел себя бегущим, а за мной мчались с десяток солдат во главе с замом по режиму и двумя злобными овчарками. Я уже почти выдохся, силы стали покидать меня и я уже не бежал, а только переставлял ноги, а затем, они вообще перестали двигаться, казалось, я увяз в густой смоле. Оглянувшись на погоню, я увидел, как солдаты спустили собак с поводков и, озверелые, с разинутыми клыкастыми пастями, они помчались ко мне. Единственное, что я успел, это повернуться к ним лицом, и тут же упал сбитый с ног.
Одна, огромная, чёрная, с рыжими подпалинами овчарка, стала рвать на мне телогрейку, а вторая ухватила меня за горло и стала душить. Я задыхался и хрипел от удушья. Чтобы как-то ослабить её хватку и хоть немного вдохнуть воздуха, я схватил её за уши, пытаясь оторвать от горла, и… проснулся.
В моей пещерке было душно, мне не хватало воздуха и я, с трудом поднявшись, прильнул ртом к отдушине, но свежего воздуха не было – отверстие было чем-то закрыто. Я был замурован в снегу. На какое-то мгновение мне стало страшно! Я представил себя задохнувшимся и, в панике, стал пробивать выход ногами, но не смог - снежные кирпичи обледенели и смёрзлись, превратившись в ледяной монолит. Я был замурован крепко и, казалось, навсегда!
В голове промелькнула мысль: стоило ли одиннадцать суток прятаться от охраны, собак, лежать, скорчившись в три погибели, под жарким камином, чтобы потом задохнуться здесь, на свободе, под толстым слоем снега.
Сознание стало покидать меня и, с последней крупицей жизненной энергии, я вдруг увидел почти под рукой, свою помощницу-палку - кривую, сучковатую, палку-выручалку.
Сделав неимоверное усилие, я схватил её и стал с остервенением бить в не пропускающую живительный воздух отдушину и вдруг, она, чуть не выскользнув из моих слабеющих рук, вышла на волю. Быстро втащив её обратно, я прильнул ртом к отверстию и стал с жадностью вдыхать свежий морозный воздух. Я дышал, и не мог надышаться! От быстрого поступления кислорода в мозг, у меня закружилась голова и пришла слабость.
Постепенно голова моя очистилась от тумана, и я начал приходить в себя, понемногу соображать, то есть, логически рассуждать - почему же такое могло случиться?
Здорово, подумал я, ещё бы немного и я бы навсегда покончил со всеми жизненными заботами. Хорошо, вовремя проснулся, а то бы… тут моя мысль скакнула на три шага вперёд, и я подумал: а что же всё-таки случилось снаружи моего укрытия? Почему я чуть не задохнулся? Кто закрыл отдушину и почему я не смог открыть вход?..
Эти вопросы ждали своего ответа, а его не было, потому что, я не мог выбраться из своей ледяной норы и посмотреть, что же произошло.
Но прежде чем искать ответы на вопросы или принимать какое-то решение, необходимо было убедиться в отсутствии опасности. И я прильнул глазом к очищенному отверстию.
Вначале, что-либо определить было затруднительно, но постепенно глаз привык, и я сообразил - на улице ещё день и, кажется, солнечный. Значит, сказал я себе, сиди и не дёргайся, пока не стемнеет , тем более, мне совершенно не было холодно, мне было даже жарко.
Я ещё немного пошуровал палкой в отверстии и воздух, как втягиваемый насосом, с силой устремился в моё убежище, в мой снежный домик.
Только сейчас я обратил внимание на боль в боку. Нащупав рукой место боли, я понял, откуда она у меня. Ах, ты, чёрт! - ругнулся я, это же от лыжных креплений так надавило.
Чтобы не спать на голом льду я, уже засыпая, подложил под себя лыжи и от великой усталости даже не расправил крепления. И, вот, пожалуйста, результат!
До вечера ещё было время и я, предварительно перевернув под собой сначала одну лыжу, затем, другую, вновь прилёг, теперь уже на гладкую шерсть камыса.
Смежив веки, я приготовился ещё немного подремать, но сон, как встревоженная лань, умчался от меня. Вместо него пришло воспоминание о прошлой моей жизни. Видение было настолько ярким, что, казалось, не я сейчас лежу в снежной норе за тысячи километров от дома, а кто-то другой, а я нахожусь в Москве. Я даже запах туалетной воды своей подруги, Ирины, почувствовал. Казалось, я расстался с ней не семь с лишним месяцев назад, а вот только что, всего минут сорок, максимум час назад, у двери её квартиры.
* * *
… Попрощавшись с Ириной и поцеловав в мягкие, тёплые, податливые и такие сексуальные губы, я отправился домой. Поставив Хонду в подземный гараж, направился привычным путём к себе домой. У шлагбаума стоял, улыбаясь, наш дежурный охранник. Поздоровавшись с ним и ещё что-то сказав, я вошёл в подъезд. И, опять же, привычным путём, минуя лифт, зашагал, отсчитывая по две ступеньки, к себе на третий этаж. Ноги, не ошибаясь, привычно шагали, отмеривая необходимое расстояние, но что меня несколько удивило, так это темнота вокруг. Вначале, я как-то не воспринял изменившуюся, непривычную обстановку - в подъезде не было света! В подъезде было «Глухо и темно, как в танке!» - пришло в голову сравнение.
Настроение было отличное-преотличное после свидания с Ириной, с которой я совсем недавно познакомился на фуршете в доме писателей и, на отсутствие света в подъезде, как-то не отреагировал, не насторожился.
Неосвещённый подъезд всё же подвёл меня. На площадке второго этажа я споткнулся обо что-то мягкое: потеряв равновесие, упал и больно ударился головой об пол. У меня даже искры посыпались из глаз.
Надо было так здорово шарахнуться головой, чтобы я серьёзно подумал, а почему это все марши лестницы сегодня не освещены? Только сейчас, после того как я звиздорезнулся до искр в глазах, я серьёзно задумался - действительно, а почему? - тем более, что наш ЖКХ всегда добросовестно исполнял свои обязанности, и я не припомню ни одного случая, чтобы где-то, когда-то, не горела лампочка в нашем подъезде. Странно, может электроэнергию отключили? - мелькнула мысль в голове и тут же пропала.
Поднявшись, я пошарил ногой в том месте, где споткнулся и, почувствовав препятствие, вытянув руки, наклонился. Под руками оказалось что-то похожее на человека - ошибиться я не мог. Мелькнула мысль-понимание: на лестничную площадку забрался пьяный бомж и улёгся поспать в тепле, а я об него споткнулся. Вот, чёрт!
Не забивая себе голову умственными рассуждениями анализа возникшей проблемы, подхватил его под мышки и собрался уже было оттащить его к стене, как открылась дверь квартиры напротив, и в освещённом проёме показалась соседка, живущая под моей квартирой этажом ниже, Вероника Андреевна. Удивлённо посмотрела на меня, затем, перевела взгляд на человека в моих руках и, издав вопль ужаса, можно было подумать, что она увидела страшное привидение, быстро захлопнула дверь. Я вновь оказался в темноте и в обнимку с неизвестным.
Всё-таки я дотащил его и, кое-как прислонив к стене, выпрямился и собрался было идти к себе, но почувствовал - мои руки почему-то стали мокрыми и липкими. Машинально, по укоренившейся с детства привычке, брезгливо вытер их носовым платком.
Совершив доброе, как мне казалось тогда, дело, я поднялся к себе в квартиру. Включив свет в прихожей и ванной комнате, прошёл к раковине, и только здесь рассмотрел, почему мои руки стали влажными. Они были вымазаны во что-то красное и липкое… красное и липкое…
Понюхав, не краска ли это или дешёвенькое вино, я почувствовал незнакомый мне, неприятно-приторный запах. И мгновенно меня «вывернуло наизнанку»! Я, ещё стоял над унитазом, когда раздалась настойчивая трель дверного звонка, а затем и громкий стук в дверь.
Кое-как сполоснув рот и руки я, возмущаясь в душе невоспитанностью звонившего человека, направился к двери. Чего так трезвонить, подумал я с неудовольствием - пожар что ли? Но то был не пожар: в открытую дверь ворвались люди одетые в полицейскую форму и, профессионально заломив мне руки за спину, уложили на пол лицом вниз, а затем я почувствовал и услышал, как клацнув, защёлкнулись на моих запястьях наручники.
Ошеломлённый произошедшим, я совершенно растерялся, и мне кажется, даже не понял, почему это я вдруг оказался на полу, да ещё в такой неудобно-унизительной позе. Затем, меня грубо подняли и вывели за дверь. Сейчас, я не поднимался по лестнице, шагая через две ступеньки, как несколько минут назад, а спускался вниз, поддерживаемый с двух сторон под руки дюжими полицейскими.
На лестничной площадке второго этажа уже не было так темно. Она освещалась двумя или тремя фонариками и падающим светом из четырёх открытых дверей квартир. На площадке толпились люди: мои соседи и полицейские.
Двое, склонившись над прислонённым мною к стене человеком, рассматривали его. При ярком свете фонаря я явственно увидел, что вся грудь его залита чем-то тёмным, а на полу, возле него, выделялось тёмное мокрое пятно. Специально, а возможно и непреднамеренно, луч одного из фонарей упал на лицо человека, и я узнал его, а узнав, вздрогнул - это был мой партнёр по бизнесу – Севка… Всеволод Куприянов!
Ошеломлённый, я приостановился, но меня тут же грубо подтолкнули в спину и я, подчиняясь, продолжил спуск.
В голове закружился хоровод мыслей: откуда, почему, за что, иии… как он оказался в моём доме на лестничной площадке, и в таком состоянии? И вдруг, как зигзаг молнии, меня пронзила страшная мысль-понимание – меня подозревают в… убийстве моего друга и партнёра! Почему в убийстве и, как я догадался, что он убит? Не знаю - возможно, шестое чувство или… его неподвижная поза… - Но, ведь… когда я оттаскивал его к стене, он же был живым, я же чувствовал биение его сердца, лихорадочно прокручивал я свои воспоминания, как киноплёнку, в совсем недалёкое прошлое…
Значит, они считают меня убийцей, и поэтому мои руки заломлены назад и скованы наручниками, а по бокам, как «почётный караул», придерживая меня под локотки, вышагивают дюжие полицейские…
Ноо, это не я!!! – как со стороны, услышал я свой крик, и попытался вырваться из держащих меня рук, но мой крик и моя попытка были безуспешными.
Во дворе стояла полицейская машина и карета скорой помощи. Разноцветные вспышки огней над ними и их отражение от оконных стёкол квартир, создавали иллюзию сказочного мира - мира, из которого меня уводили и, подталкивая в спину, заталкивали в мигающую красно-синими огнями полицейскую машину…
* * *
Взбудораженный прошлым, я понял, мне больше не уснуть и, поднявшись, вновь посмотрел в отверстие. Снаружи посерело.
Нужно было готовиться продолжить дальнейший путь, да и подкрепиться перед дорогой не мешало бы, и я начал пробивать выход наружу.
Предстоял ещё долгий, долгий путь по заснеженным горам и лесам и ещё неизвестно, где и как он закончится! Но я надеялся на благополучный исход. Мной двигало неугасимое желание найти убийцу друга и наказать его, а потом… будь, что будет! Значит, такая у меня судьба!
Выход я пробил уже почти в темноте.
Оказывается, моё убежище засыпало обвалившимся снежным карнизом, что нависал с крутого берега, и этот же обвал замуровал мою отдушину.
И вновь я бежал на лыжах. Меня
