Триумф Вещего Олега 3. Когда князь Олег стал "Вещим"

записывается не только, как Илиас, но и как Элигас (Eligas). М.Г. Халанский сближал этот вариант с именем Олег (М.Г. Халанский “К истории поэтических сказаний об Олеге Вещем” // ЖМНП, 1902, июль, С.-Петербург, с. 332), а В.М. Жирмунский, возражая ему, видел в Элигасе вариант имени Илья (В.М. Жирмунский “Народный героический эпос”, с. 161, М.-Л., 1962). А, между тем, имя Элигаст использовалось в европейском эпосе. Рыцарь Элигаст – герой нидерландской поэмы о Карле и Элигасте. М.Г. Халанский обнаружил в ней много параллелей с былиной о Вольге. Элигаст несправедливо обвинен Карлом, который затем, назвавшись Адальбрехтом (очень похоже на Альберих), предлагает Элигасту пограбить владения Карла, но Элигаст предпочитает напасть на врага Карла Эккериха. Элигаст, как и Вольга, незамеченным проникает в Эккериху и подслушивает его разговор с женой, где тот сообщает, что намерен напасть на владения Карла; жена, как и в русской былине, пытается отговорить мужа; Элигаст побеждает Эккериха и, как Вольга, женится на вдове своего врага. (А.Н. Веселовский – т. XVI. Статьи о сказке 1868-1890, с. 155, М.-Л., 1938).
    Элигаст – это же слегка изменённое Вольгаст, Гертнит – это Яровит, немцы, оккупировавшие славянские земли, бесцеремонно включили местные предания в свой фольклор. Ещё С.А. Гедеонов восстанавливал из имени Олег славянское Ольгост – Hologost, Wolgost, Ologast (С.А. Гедеонов “Варяги и Русь”, с. 182, М., 2004). Вольгаст – побочный сын Яровита, так же, как Вольга тоже побочный сын языческого бога, только не ясно какого. Может Перуна, может Велеса, а может в разных областях страны складывались свои варианты предания. И тогда выясняется, откуда появился “робичич” в летописном рассказе о захвате Владимиром Полоцка. Вольгаст, конечно, полубог, но благородным происхождением он выделялся лишь среди людей, для семьи самого Яровита всегда оставаясь приблудным порождением смертной женщины. Такое же двусмысленное положение наблюдалось и у греческого Геракла, которого почитали на земле и третировали на Олимпе.
    С землёй лютичей на востоке граничило Поморье, ещё одно славянское объединение, позднее немцы это название переделали в ”Померания”. Город Вольгаст являлся центром Западно-Поморского княжества и в саге отразилось соперничество между поморянами и лютичами, между Яровитом и Радегастом. Упоминание Руси обусловлено тем, что в Южной Прибалтике издавна существовали области, населённые русами, подробно этот вопрос разбирается в работах А.Г. Кузьмина и В.В. Фомина.
    Вольгаст – эпический герой поморян, завоевавший земли для своего племени и основавший город, названный его именем. В былине “Вольга” из собрания А.Ф. Гильфердинга упоминается Вольгу-город: “ПоЪзжае Вольга въ Вольгу-город” (А.Ф. Гильфердинг “Онежскiя былины”, с. 112, С.-Петербург, 1873). Вольгаст стал родоначальником княжеской династии, а уходя из жизни, посвятил Яровиту свой щит в знак того, что и мёртвым будет оборонять соплеменников. Хотя в ранних преданиях щит наверняка был связан с космогонией, о чём можно судить по таким строчкам русской былины:

    “А и на небе просветя светел месяц,
    А в Киеве родился могуч богатырь”
                  (“Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым”, ЛП, с. 32, М., 1977)

    Тогда получается, что до рождения Вольги месяца ещё не было, значит, лунный диск люди могли представлять в виде богатырского щита. Щит на воротах защищал только город, а не небе он защищает всю страну. Правда, записаны и другие варианты былины о Вольге, где месяц заменён на солнце. Видимо, в языческих преданиях существовали разные трактовки мифа о богатырском щите, он вполне мог считаться и солнцем.
    Центром другого поморянского княжества был город Винета (или Волынь), располагавшийся возле устья Одера. Там тоже могли почитать Вольгаста. От немецкой агрессии волыняне уходили на Русь (там даже появилась область Волынь) и уносили с собой предания о Вольгасте, совпадавшие с русскими преданиями об Олеге-Вольхе. Один и тот же персонаж почитался как восточными, так и западными славянами.
    Но знали его и южные славяне. Это Змей Огненный Волк (Вук Огнезмий) из сербского эпоса. Он тоже рождён от змея, тоже оборотень и совершает подвиги, превращая себя и дружину в животных (Змей Огненный Волк // “Мифы народов мира”, т. I, с. 471, М., 1991). Князь Олег – общеславянский герой.
       А.Н. Веселовский, завершая своё сравнение поэмы “Ортнит” с русской былиной, замечает: “В былинах о Волхе нет его борьбы со змеем и гибели от него” (А.Н. Веселовский “Былины о Волхе Всеславьевиче и поэмы об Ортните” // “Русский фольклор. Межэтнические фольклорные связи”, XXVII, с. 310, С.-Петербург, 1993). И опять позволю себе не согласиться с уважаемым автором. Гибели Ортнита и Гертнита в поединке со змеем соответствует смерть князя Олега от змеиного укуса. Трудно судить, как об этом рассказывали во времена язычества, но в XIX веке на территории Эстонии было записано предание, связанное с началом Руси, оно могло сохраниться от древнего славянского населения тех мест:

    “Въ старину жилъ одинъ крестьянинъ со своими тремя сыновьями в отдЪльной усадьбЪ. Въ лЪсу онъ нашелъ змЪю цвЪта синики и принесъ ее домой дЪтямъ для игрушки. Домашняя змЪя дружелюбно играла съ дЪтьми и Ъла вмЪсте съ ними изъ одной чаши. Когда мальчики выросли, домашняя змЪя сказала имъ: я вернусь въ свое мЪсто, а вамъ на память дамъ имена: ты, старшiй, причинилъ много безпокойствъ, имя твое будет “Rahurikkuja” (= “нарушитель мира”); ты, среднiй, болЪе другихъ мнЪ понравился, имя твое будетъ “Siniuss” (=“синяя змЪя”); имя третьяго будетъ “Truuwar”, ибо онъ былъ вЪрный. ПослЪ этого змЪя вернулась обратно въ лЪсъ. ВпослЪдствiи эти три брата отправились вмЪстЪ съ другими на войну и остались побЪдителямии. За ихъ храбрость они были избраны старейшинами. Наконецъ они ушли въ далекую страну царями”
                    (Ю.Т. “Эстонское преданiе о РюрикЪ, СинеусЪ и ТруворЪ” // “Эстляндскiя губернскиiя вЪдомости”, № 29, 26 Iюля 1890 г., с. 109)

    В эстонском предании смешалось два сюжета из славянского фольклора. Один из них связан с тотемистическими представлениями и змеиным культом. Чудесная змея (или змей) покровительствует главному герою, проявляя волшебную силу, сопоставимую с силой языческого бога. А другой сюжет взят из предания о Рюрике и его братьях, записанного Ксавье Мармье в XIX веке возле Мекленбурга (В.А. Чивилихин “Память”, кн. 2 // Собрание сочинений, т. IV, с. 419-420, М., 1985). Повторение сюжета свидетельствует не только о подлинности мекленбургского предания, но и о том, что некогда его знали по всему славянскому Поморью.
    Если былинный Вольга тождественен фольклорному Олегу, значит, тот самый змей, что дал ему жизнь, потом её и отнял. Так судили боги, а перед ними даже герой обязан смириться. Олег не смирился и попытался избежать своей судьбы. Предсказание волхвов, конечно, нововведение – Олег был провидцем и не нуждался в посредниках. Но в своём последнем бою Олегу пришлось уступить. Быть может, именно о нём и была сложена поговорка, использованная в “Слове о полку Игореве”:


    “Ни хытру,
    ни горазду,
    ни птицю горазду
    суда божиа не минути”
                   (“Слово о полку Игореве”, ЛП, с. 26, М.-Л., 1950)

                                                                3. ИСТОКИ ОБРАЗА

    Дружина Вольги изображена в былине, как сообщество первобытных охотников и рыбаков. Это такая седая древность, когда и славяне ещё не сформировались. И всё же именно на Руси продолжалась живая традиция. Предания постоянно приспосабливались к изменениям жизни, в качестве врагов появлялись то хазары, то татары, то ливонские немцы. В западноевропейском эпосе действие застыло на времени противоборства готов и гуннов, либо сюжеты просто использовались при сочинении саг. Связь с истоками там оказалась прервана. Да и сам эпос, который сейчас принято называть германским, может считаться таковым лишь с большой натяжкой.
    Прежде всего, нынешнее понятие “германцы” основано на недоразумении. Этот термин римляне заимствовали от греков, и понималось под ним – живущие за гермами (пограничными столбами с головой бога Гермеса, покровителя границ). То есть германцы – это просто иностранцы, иноземцы и не более того. Никогда не существовало такой страны – “Инострания” и такой этнической общности – “иностранцы”. Для обозначения близких и знакомых народов римляне ещё использовали их самоназвания, а вот отдалённые одним чохом называли германцами в значении – иноземцы, чужаки. Тацит в своём сочинении постоянно рассуждает о том, к какой группе отнести тот или иной народ. Всех осёдлых он записывает в германцы, а кочевников в сарматы, не обращая внимания на их языки. При этом к германцам он причисляет и кельтов, и финнов, и славян. Ему всё едино, Тацит открытым текстом сообщает, что никакого этнического значения в понятие “германцы” не вкладывается (“О происхождении германцев и местоположении Германии” // Корнелий Тацит “Сочинения в двух томах”, ЛП, т. I, с. 355-356, С.-Петербург, 1993).
    Конечно, на территории Германии жили всякие народы, но каково их происхождение и на каких языках они говорили – не известно. От них сохранились только названия. Всех жителей там окатоличили и латинизировали, память о прошлом исчезла напрочь. Если героической истории нет, то обычно её придумывают. Мы и сейчас можем наблюдать, какой бред сочиняют украинские и белорусские историки. Это заказ государства, оно нуждается в истории, хотя бы и липовой. Все народы, которые римляне называли германцами, немцы объявили своими сородичами. Термин, до сих пор обозначавший любых иноземцев, они стали истолковывать как название этноса. Но это же подлог. Большинство народов, на которые немцы предъявили права, с нынешней Германией не имеют ничего общего и даже не заходили на её территорию. Наука принесена в жертву политике. Чем больше народов немцы присвоят себе, тем на большие пространства Европы они смогут претендовать. Соответственно, славян им выгодно объявить молодым этносом, чтобы не делиться землями. Поделить Европу между германцами и кельтами и никого больше к ней не допускать.
    Но давайте рассуждать логически. Славяне – это самоназвание, они сами осознали своё единство, а значит, к тому времени прошли большой исторический путь. Такие обозначения для европейских групп населения, как германцы и кельты – кабинетные термины. В реальности ими никогда не пользовались, те народы, которые обычно в эти группы включают, своего единства вовсе не осознавали. Германцы – вообще выдуманная общность, так ведь и народы кельтской группы не достигли уровня единения. Были народы с родственными языками, но не было общего кельтского мира. Разве это не говорит о том, что славянский исторический путь намного длиннее?
    Записав некий народ в свои сородичи, немцы его усердно прославляют, потому что это добавляет славы им самим. Истина приносится в жертву национальным вожделениям. Особенно превозносились готы и по большей части незаслуженно. Мало того, что на протяжении всего своего существования они даже не пересекались с населявшими территорию нынешней Германии племенами, но и то, что выдаётся за их историю, оказывается