Наташа

   Странное дело: прошло уже больше шестидесяти лет, а я все не могу понять, откуда у десятилетнего мальчика было столько смелости? Даже когда из мрака дальнего угла появилась ОНА, я не испугался, только чуть задрожал  огонек в лампе. Девочка лет пятнадцати, в ночной рубашке, босая, была выше меня на голову. Длинные волосы спускались до пояса, лицо и руки белые, как мел, глаза широко открытые, немигающие.
    - Здравствуй,- тихо сказала она.
    - Здравствуй,- ответил я. - Ты кто?
    - Разве это имеет значение?
    - Это ты стучала?
    - Я.
    - А как ты попала сюда?
     Мне подумалось, что она из другой деревни, забрела сюда случайно, но потом сообразил, что тут что-то не так. Почему она раздета, разута? Как будто собралась отходить ко сну.
    - Не время рассказывать, лучше помоги мне выйти отсюда.
    - Конечно,- сказал я, - давай руку.
    Я протянул ей руку, но она покачала головой.
    - Иди, а я следом.

    Я поднялся в кладовку, подождал, пока девушка поднимется, и предложил ей зайти в  избу.
     - Ты, наверно, замерзла, проголодалась?
     - Нет, Алеша, - также тихо ответила она, - мне не холодно, и я не голодна. Спасибо тебе, еще увидимся. Только никому ни слова. Обещаешь?
     - Обещаю,- покорно прошептал я.
     - Вот и хорошо,- улыбнулась девушка, - а я буду тебе помогать.
     - В чем?
     - Во всем. Когда тебе нужно будет принять трудное решение - я буду рядом, а пока прощай.
      Я точно помню, что сенная дверь была закрыта, но девушка прошла сквозь нее, как туман сквозь марлю. Я вернулся в избу, залез с ногами на топчан и снова принялся за книжку, а когда бабушка и мама вернулись из клуба, я уже крепко спал. Так крепко, что даже не почувствовал, как мама разула меня и перенесла на кровать. Утром, собираясь в школу, я вспомнил о вчерашнем, но воспоминания были какие-то вялые, словно из полузабытого сна. За завтраком мама  потирала покрасневшие от вчерашних киношных слез  глаза и грустно молчала, а бабушка исподволь поглядывала на меня. Иногда я ловил ее настороженный взгляд, и тогда тонкой струйкой холодок необъяснимого страха начинал вливаться в меня, и уже снизу, весенней талой водой, поднимался к самому сердцу.

    Почему  я  так  отчетливо  и  красочно   помню  те свои десятилетние ощущения? Да потому, что ровно через пятнадцать лет, накануне своей свадьбы, Я снова испытал то состояние.    К тому времени я уже отслужил срочную и стал рыскать по свету в поисках лучшей доли,    и судьба забросила меня в одно богатое село.   Там нужен был молотобоец, и я подрядился на пару месяцев постоять за наковальней.     Работа нравилась, деньги платили хорошие, и я остался еще на полгода. По настоятельной просьбе кузнеца, я перешел из общежития жить к нему. Он был вдовцом, держал небольшое хозяйство, огородик, и моя помощь была ему очень кстати. Денег с меня он не брал, напротив, несколько раз пытался сунуть то двадцатьпятку, то даже пятидесятку.
    - Бери, Алеша,- настаивал он на своем,- тебе деньги нужнее. Тебе скоро жениться, а в хозяйстве каждая копейка к месту. Деньги у меня есть, а на что их мне тратить?
     Но я был неумолим.    Дядя Юра, так звали кузнеца, был когда-то огромного роста, косая сажень в плечах. Силушки неимоверной.  Местные жители много чего порассказывали о нем.   Сам же Юра был  очень неразговорчив, даже замкнут.До войны был женат на местной красавице,  воспитывал сына. В войну воевали они в одной батарее,    и вот на Курской дуге,  во время знаменитого сражения, у него на глазах снарядом разорвало его  Мишеньку.   Кровью налились глаза солдата, брызнули крошки зубов,   и над всей Курской дугой пронесся утробный звериный рык, перекрывший  артиллерийские  залпы "Катюш".   Многим его сослуживцам показалось,     что время замедлило свой бег, так неправдоподобно-медленно встал солдат во весь рост.   Держа в каждой руке по связке гранате, пошел Юра в свое бессмертие.    У висков свистели пули, разрывы снарядов все ближе подбирались к герою,   осыпая его   курской  землей, пропитанной кровью его сына.
   И замер "Тигр" перед бесстрашием нашего льва, и попятился назад, но Юра уже  был под его днищем... Очевидцы рассказывали, что силой взрыва танк сначала подбросило вверх, потом развернуло и опрокинуло, а сдетонировавшие внутри снаряды раздули его, и танк стал похож на консервную банку, перегретую на костре....
    Юра остался жив. Два года лучшие военные хирурги оттачивали на нем мастерство. Даже не мастерство, а искусство. Еще два года ушло на то, чтобы собранные кости обросли мясом, а мышцы научились повиноваться мыслям. Инвалидом самой первой группы, с "Золотой Звездой" на груди вернулся Юра в родное село, а тут новое горе: жена Юры, мать его Мишеньки, надорвавшись на военных рабочих тяготах,   ежемгновенно  скорбя о погибшем сыне, не выдержала, сгорела как поминальная свечечка...
   Село кишело молодицами, но никого не подпустил Юра до своего верного солдатского сердца. Сразу после похорон жены пришел он к председателю колхоза и попросился в кузню. Тот, видя бурлящую, как вода в половодье, боль в глазах односельчанина, не посмел отказать, и за тридцать лет беспорочного труда Юра и наковальня так сдружились, что иной раз, если из кузни долго не было слышно характерного звона, то кто-нибудь из сельчан непременно заглядывал туда - не случилось ли чего?
   Годы пригнули кузнеца. Спина стала горбиться, плечи суживаться, ноги подгибаться.  Но теплым светом светились его глаза, чуть затянутые пленкой давнишних потерь и страданий, а его огромная красная борода казалась огненным застывшим всплеском огня, которым был уничтожен вражеский танк. Но сила в руках не иссякла, и тем молотом, который я с натугой вздымал двумя руками, он орудовал будто жестянщик киянкой...
    Мое "хождение за длинным рублем" растянулось почти на пять лет. Пришло время обзаводиться семьей,  и я вернулся в родное село. Не скажу, что я был красавец, но благоприятное отношение к себе со стороны всех девок-на-выданье я все-таки заимел. Бабушка была еще жива и все просила меня не спешить с выбором. Однажды  вечером, когда мама куда-то вышла, бабушка подсела ко мне, взяла  мои руки в свои и, глядя мне прямо в глаза, сказала:
    - Алеша. У меня к тебе дело. Помнишь, в детстве, мы с мамой ходили в клуб, смотреть кино "Мать-Индия"? Помнишь?
   Как не помнить? Все я помнил. Такое трудно забыть, просто невозможно.
    - Алешенька,- просяще прошептала бабушка,- скажи правду. Ты был в подвале?
    - Был,- сказал я  и вдруг почувствовал огромное душевное облегчение. – А как ты узнала?
    - Ты никому об этот не рассказывал? Да вижу, вижу, никому не рассказывал. Молодец. Не пришло время всем знать про  это.
     И бабушка рассказала, что когда они вернулись из клуба, я спал на топчане, а в ногах у меня сидела Наташа.
    - Так ты знала ее?- удивился я.
    - Знала,- грустно ответила бабушка,- да только не живой, а уже после смерти. Когда твой дед перестраивал этот поповский дом,  я полезла в подпол - прибраться. И вот тогда появилась Наташа.  Мы, было, разговорились, а потом меня такой ужас обуял, что я не помню,  как  выбралась из подпола, и никогда больше там не была. А Наташа - поповская дочка - просила выпустить ее, но я не смогла, а ты смог.
    - А как она там оказалась?
         - Этого я не знаю, не расспрашивала. Не до этого было.
     - А мама тоже видела ее?
      - Нет, Алеша, только я и ты.
      - А почему?
      - Кто его знает? Нам этого не дано понять.
      - А что было дальше?
      - Пока мама тебя раздевала и укладывала на кровать,   Наташа шепнула мне, что не обижается на меня, и что с тобой все будет хорошо.    И она исчезла. Ты еще встречался с ней?
      - Нет, бабуся, я ее больше не видел, а ты?
      - Вчера Наташа приходила, сказала, что через три дня умру.
      - А ты что?
      - А что я? Я уже давно готова  идти к  деду...

    Я смял неприятный разговор и пошел в клуб.     Погонял шары, потом ребята стали складываться,  я присоединился...       в общем, пришел домой под утро.
    - Где тебя носит?- заругалась  мама,- бабушка слегла, плохо ей...
    Через три дня бабушка умерла.
    Это случилось в марте, а  в мае мне под хвост попала вожжа.   Мама, узнав, что я собрался жениться,     дала свое согласие, однако выбор мой не одобрила.
       -Не пара она тебе, сынок,    приглядись повнимательней.  Да и  слухи про  нее разные ходят.
    - А про кого они не ходят? отмахнулся  я,- про меня,  небось,  такое  рассказывают?
    - Рассказывают,- согласилась мама,- да только все  про  хорошее. Мне за тебя краснеть не приходится,  а вот твоя избранница, честно скажу, мне не  по сердцу...
     Мне бы прислушаться к маминым словам, но куда там.  Встречи с   моей Людмилой  кружили голову, слова ее пьянили, а  ласки лишали   воли и  рассудка...
     Где-то за месяц   до свадьбы  я,   после работы,   сидел на крылечке и   курил. Июльское солнце, с невиданной для наших широт щедростью, расплескивало свое тепло. Уже был убран второй покос, а отава снова поднялась почти до колена. Бортники устали качать мед, а пчелы все носили и носили его. Все в этом году уродилось. Мужики поговаривали, что в тайге всего вдосталь, особенно кедрового ореха.
    Я сидел, расслабившись, подумывая, как бы и мне сбегать по орехи, и вдруг появилась Наташа. Босая и в той же самой белой ночной рубашке. Годы нисколь ее не изменили, она была такой же юной, как и тогда.
    Мы улыбнулись друг другу, и она присела рядышком.    
    - Давненько мы не виделись, - радостно сказал я.
    - Не совсем так, - тоже улыбаясь, ответила Наташа,  часто тебя видела, но пока ты все делал правильно, не было     нужды с тобой встречаться.
    - Значит, что-то не так? – с опаской спросил я.
        - Увы,- покачала Наташа головой, а глаза ее еще больше погрустнели.
        - Ты насчет моей женитьбы? – догадался я.
    - Послушал бы ты маму. Выбор твой не совсем удачен. Людмила очень волевой человек, и тебе не покорится. В таких случаях говорят: нашла коса на камень. Она хорошая девушка, но судьба к вам не благоволит.
    - Ты все видишь наперед?
    - Вижу.
         - И мое будущее видишь?
    - И твое вижу. Вот и хочу помочь. Не пара вы друг другу  
    - Наташа,- решился я, а как ты оказалась в подполе? где твои родители?
      Она приложила палец к губам и покачала головой.

      - Нет, Алеша, не скажу. Еще не пришло время.
    - А бабушке рассказала?
    - И бабушке не рассказывала… тогда. А сейчас она все знает. М всегда про вас все знаем. Я вот что хотела сказать, Алеша: так уж вышло, что я к тебе прихожу лишь в том случае, чтобы помочь, когда тебе трудно, и нужно сделать выбор. Сегодня я здесь, чтобы попытаться облегчить тебе дорогу, по которой тебе вскоре придется идти.
    - Женитьба?
    - Не только, Алеша. Вернее не сама женитьба – она будет недолгой, а то, что случится после женитьбы. Тебе одному не выдержать.
     И она рассказала мне о следующих годах моей жизни. Рассказала и взяла с меня слово, что я никогда и ни с кем не поделюсь услышанным. (Опять-таки, забегая вперед, скажу, что все ее предсказания сбылись, и если кто и помог мне пережить кошмар, то только ее невидимое участие).
    - Ну, все, Алеша, - поднялась Наташа со ступеньки, принимать решение тебе, а мне пора. Прощай.
    И она так же, как и в прошлый раз, белесым облачком тумана растворилась в жаркой синеве июльского вечера.  Вечером мама спросила, что я надумал со свадьбой?
     -