Грибник запустил пальцы в карман, нащупывая там что-то, и досадливо поморщился.
- ...К тому же гулять он не захотел. Почему-то он не захотел пойти со мной... А я бы показал ему такие места, такие!.. О, вы даже представить себе не может, какие интересные места я мог бы ему показать. Но...
Грибник вздохнул и, нащупав наконец, достал какой-то сталью блеснувший на солнце узкий и длинный предмет. Чем-то похожий...
- ...но не захотел. Стало быть, ему куртка теперь и вовсе не нужна. Я подарил ему одежду...
- Дети,.. - повторила она.
- Они с вами, - уверенно сказал грибник. - Не бойтесь. Не волнуйтесь. Всё хорошо. Ваша семья с вами.
И, задумавшись на секунду, будто в нерешительности, спросил:
- Могу я попросить вас об одном одолжении?
Женщина молчала. Слёзы, словно замёрзнув, застыли на её лице.
Высыхая, слёзы исчезали. Лишь оставались влажные полоски на коже...
- Снимите, пожалуйста, куртку, - попросил грибник. - Я боюсь, что вы её запачкаете.
Она видела теперь белый дым. Седой, белый дым, плывущий над застывшей, будто схваченной внезапным инеем травой.
Она расстегнула застёжку-"молнию", левой рукой потянула вниз правый рукав. Покачнулась, на миг потеряв равновесие...
- Испачкать? Куртку?
- Да, - подтвердил грибник. - Можете испачкать. Мне бы не хотелось, чтобы куртка испачкалась. Мне иногда приходится пачкать одежду. Лес, увы, не так чист, как хотелось бы. Но я стараюсь, стараюсь...
Она сняла куртку и протянула ему.
- Нет, я не могу её держать, - сказал грибник. - Бросьте прямо на траву. Не бойтесь, трава уже высохла и куртка останется чистой.
Она отбросила куртку. Грибник посмотрел на неё и снова, едва касаясь, погладил по руке.
- Кофту, наверное, тоже можно снять. Холодно не будет, обещаю вам...
Она медленно расстегнула пуговицы. Одну за другой. Сняла её и бросила сверху, на куртку.
- Да, - заметил грибник. - Именно так. Пожалуйста, расстегните рукава у блузки. Просто расстегните. Свободно, свободно...
Она расстегнула. И почувствовала, как легко и просто ей дышится. Как тихая, тёплая радость сменяет холод. Как счастье, то самое, долгожданное счастье приходит к ней.
- Возьмите, - сказал грибник и протянул ей тот самый предмет, что достал он из нагрудного кармана куртки.
Она протянула руку и взяла... ножик с узким и длинным лезвием. С наборной, оранжево-красной пластиковой ручкой.
Лёгкий, весело играющий отблесками стали ножик. Грибной ножик.
Она поднесла лезвие к глазам. Близко, близко. Смотрела на него пристально, но что хотела, что силилась увидеть в отражении на белой стали?
Кто знает теперь...
Грибник наклонился и открыл плетёную крышку корзины.
Потом приблизился к женщине и тихим шёпотом попросил:
- У вас мизинец. На левой руке. Могли бы вы отрезать его?
Она подняла леву руку. Приложила лезвие к мизинцу. Крепко сжав ручку ножа, надавила лезвием на палец. И стала медленно, размеренно водить. Туда и сюда, разрезая кожу, мышцы. Перепиливая кость.
Она улыбалась. Она знала, что дети рядом.
Через три минуты отрезанный мизинец упал на траву.
Она держала лезвие у самых глаз и смотрела на левую руку, по кисти и локтю которой быстрыми струйками побежала тёмная кровь.
- Хорошо, - сказал грибник.
Он наклонился, поднял отрезанный палец и кинул его в корзину.
- Теперь безымянный...
Она напевала странную, будто весёлую, но какую-то однообразную песню, когда отрезала второй палец.
И, отрезав его, не дожидаясь новой просьбы грибника, стала резать средний и указательный.
С большим пальцем вышла заминка. Кость оказалась слишком толстой.
- Позвольте, я помогу вам? - предложил грибник.
Она кивнула в ответ.
Он нежно и осторожно взял её сочащуюся кровью руку. И целовал обрубки пальцев, нежно облизывая их языком.
Поток с некоторый усилием вынул у неё из крепко сжатой ладони нож, приложил лезвие к разрезу на большом пальце и одним быстрым, точно отмеренным движением отсёк его. И припал губами к фонтаном прыгнувшей крови.
- Вот так, - скала грибник и краешком рукава вытер губы. - Кровь - не грязь... Совсем не грязь. Пусть останется на одежде на долгую, долгую память.
- Пусть, - повторила женщина.
И приложила ладонь с пятью кровавыми обрубками к груди.
- Здесь хороший лес, - сказал грибник, вытирая лезвие о голенище сапога. - Вам будет хорошо здесь. Я тоже жил здесь когда-то. Не все называли это жизнью, не все. Но для меня это была жизнь. Тихая. Я был спокоен. Боже, как спокоен я был! Я потом пришёл огонь и потревожил меня. Мой дом там...
Он махнул рукой, показывая направление куда-то в самую глухую лесную даль. И от взмаха красная капля сорвалась с кончика лезвия, полетела в траву.
- ...Там. На той проклятой гари. Там был лес. А теперь только пни. Я жил внизу, у самых корней. Я был спокоен и одинок. Теперь я собираю грибы... Не знаю, что делать дальше. Не могу уснуть... Не знаю... Как мне быть? Где будет мой дом зимой?
Она держала ладонь у груди. На блузке расплывались бурые пятна.
- Теперь я смогу вам помочь, - сказал грибник. - Я всё сделаю сам... Пожалуйста, снимите блузку...
С вечерней росою вернулся холод. Трава замерзала и начинала уже местами белеть первым октябрьским инеем.
Корзина была полна.
Тела грибник разложил у деревьев. Мужчину - у сосны, в ложбине между корней. Женщину он положил под рябину. На лицо её падали крупные, почти уж поспевшие ягоды.
Мальчика и девочку - у ели. Ель прикрыла их ветками и они - будто спали. Только глаза не могли закрыть, потому что у них не было глаз.
Грибник с трудом поднял отяжелевшую корзину.
Дно её проложено было газетами и поверх них - целлофаном.
Но урожай в этот день был велик и кровь не удалось сдержать.
Кровь сочилась сквозь прутья ивы, капала.
Грибник не пошёл по тропинке.
Он медленно побрёл через чащу, напрямик.
Шаги его были тяжелы. Корзина тянула к земле.
Он не останавливался, чтобы передохнуть.
Он шёл уверенно, и наступившая темнота не была ему помехой.
Он знал этот лес.
И видел всё в темноте.
Александр Уваров (С) 2005
