подробно и обстоятельно. После казни Иисуса тебе с детьми пришлось бежать из Иерусалима. Ты нашла убежище в Галлии, на юге современной Франции, в еврейской общине. Там ты провела остаток дней, а скончалась ты, Мария, на девяносто первом году своей жизни, – рассказывал Гераклит. – Туда ты привезла чашу, в которую, по преданию, собрала кровь своего распятого мужа. Эта чаша, чаша Грааля, стала величайшей святыней для тех, кто верил, что твой муж был Сыном Божьем, и в честь тебя на юге Франции было построено много церквей, – в том числе тебе, супруге Христа, был тайно посвящен Шартрский собор, чудо из чудес.
Твоё потомство, слившись с франками, породило династию Меровингов. Эти короли якобы обладали способностью лечить людей от самых страшных болезней простым наложением рук, как это делал Христос. Герцог Годфруа Бульонский – один из вдохновителей Крестового похода, отвоевавший Святую землю у сарацинов, – тоже происходил от Иисуса, и взятие Иерусалима в 1099 году было чем-то большим, нежели простой победой над неверными. Это было возвращение священного наследства, которое по праву должно было принадлежать потомку Иисуса.
А чаша Грааля досталась альбигойцам, жителям области Альби, в которой ты, Мария, нашла себе приют. Под влиянием твоих рассказов об Иисусе и о том, чему он учил, у альбигойцев возникла собственная вера. Ветхозаветный бог в их представлении – не кто иной, как бог гнева, злое начало, а возможно, и сам Сатана – иначе откуда в нём такое изобилие жестокости и чрезмерное внимание к плотской стороне бытия? Иисуса же они считали воплощением другого, доброго бога, потому что сам он был добр, – это твои слова, Мария? Ты им это говорила?.. Его учение они принимали буквально, без апостольской и церковной переделки: альбигойцы не строили ни храмов, ни часовен, а молились в домах, под сенью пещеры, в таверне, на лесной поляне, утверждая, что единственной Церковью Божьей является сердце человека.
Твой брак с Иисусом им в голову не приходило оспаривать, ибо среди них жили ваши дети, внуки и правнуки…
Чаша Грааля хранилась у альбигойцев до тех пор, пока Церковь, возмущенная неповиновением альбигойцев и непризнанием ими основных её догматов, не направила в Альби крестовые походы. Представители так называемой «истинной веры» разорили дотла эту богатейшую процветающую область и со страшной жестокостью расправились с её жителями. Пытки, костры, виселицы стали наказанием за веру, завещанную твоим мужем, Мария… А тебе, Сын Божий, – Гераклит дотронулся до плеча Прекрасного Принца, – я говорил и опять скажу: вот что ты принес людям в действительности и ты должен был предвидеть это. Я верю, что ты хотел добра, но во что обернулись твои благие намерения?.. И ты будешь оспаривать после этого, что ты величайший неудачник на свете? Прав был один умный и талантливый человек, который сказал: «Христианство уйдет. Оно исчезнет и усохнет. Не нужно спорить; я прав и будущее это докажет. Иисус был ничего, но его последователи тупы и заурядны. И именно их извращение губит христианство во мне».
Прекрасный Принц обернулся, наконец, и со своей неизменной мягкой улыбкой возразил:
– Не каждому дано вместить…
– Но куда же подевалась чаша Грааля? – поинтересовалась сестра, боявшаяся, что разговор опять перейдёт на заумные темы.
– Да, куда она делась? – спросил Аттила.
– Когда пал последний оплот альбигойцев – крепость Монсегюр, где хранилась чаша, – четверо «посвященных» бежали через подземный ход и унесли Грааль с собой. Более об этой чаше ничего неизвестно, – сказал Гераклит. – Правда, есть сведения, что она вроде бы принадлежала позже ордену рыцарей Храма, впоследствии также жестоко уничтоженному официальной Церковью, а от них перешла братству «вольных каменщиков», но я говорю лишь о том, что знаю наверняка.
***
– Что же, история закончена, – сестра поднялась с кровати. – Поздно уже, ложитесь спать. Я дам вам успокаивающую микстуру.
– Не надо, заботливая Элеонора, мы и так спокойны, – отказался Гераклит. – Пребывание в бедламе пошло нам на пользу: мы больше не будем падать со звёзд.
– Я рада, – сказала сестра. – Хороших вам снов. Я выключаю свет?
– Одну минуту, – остановил её Гераклит. – Разрешите преподнести вам небольшой подарок на память.
– Почему «на память»? – спросила сестра, сразу же вспомнив о своих подозрениях.
– Да, почему «на память», а не на что-нибудь ещё? – сказал Аттила.
– Так принято, разве ты не понимаешь? – ответил ему Прекрасный Принц. – Нельзя сказать «примите подарок на руки».
– Почему? – продолжал недоумевать Аттила. – А куда же его кладут, как не на руки? Ни разу не видел, чтобы подарок клали на память.
– Вы мне мешаете, – прервал их Гераклит. – Наказание мне с ними: такой важный, ответственный момент, а они дурачатся, как дети.
– Где же ещё дурачиться, как не в бедламе? – удивился Аттила. – Тут можно жить, только дурачась.
– Он прав, – кивнул Прекрасный Принц.
– Перестаньте! – Гераклит осуждающе покачал головой. – Мы задерживаем нашу милую Элеонору и лишаем себя заслуженного отдыха. Неужели вы не хотите отдохнуть?
– Да, пора, – сказал Аттила.
– Пора, – повторил Прекрасный Принц.
– Так вот, наша добрая Элеонора, примите вот это на память, – Гераклит достал из-под подушки красный прозрачный камень и протянул его сестре.
– Что это? – спросила она.
– Пейнит, – сказал Гераклит, – так он называется на Земле, а я нашёл его на одной молодой планете возле Сердца Карла. Огранка природная, а шлифовка моя. Может быть, я когда-то был ювелиром?
– Вы очень внимательны, – улыбнулась сестра и положила камень в карман халата.
– Не потеряйте, на Земле таких камней немного – по пальцам одной руки можно пересчитать, – заметил Аттила.
– Не потеряю, – заверила его сестра, продолжая улыбаться.
– Ну вот, когда все пребывают в таком хорошем настроении, можно прощаться, – сказал Гераклит. – Всего вам самого наилучшего, светлая Элеонора.
– Бывайте здоровы, – буркнул Аттила, заворачиваясь в одеяло.
– Счастья вам и любви, – прибавил Прекрасный Принц, который уже лежал в кровати.
– Спасибо, – сестра подождала, пока лёг Гераклит, и выключила свет.
Закрыв дверь палаты, она постояла некоторое время в коридоре. Из палаты не доносилось ни звука; тогда с чувством выполненного долга сестра пошла на свой пост.
Эпилог
Утром в бедламе Святого Якова поднялся страшный переполох: неведомо куда исчезли три пациента – Гераклит, Аттила и Прекрасный Принц. Решётка на окне их палаты была снята, окно распахнуто настежь, пациентов нигде не было. Учитывая, что палата находилась на третьем этаже, спуститься вниз они могли только по большому тополю, росшему во дворе, но расстояние от окна до него было слишком большим. Главный врач лично пытался провести эксперимент и перепрыгнуть с подоконника на тополь, но это оказалось невозможным.
Возникло подозрение, что пациенты забрались на крышу, в связи с чем она была тщательно осмотрена, однако и здесь их не было. Старая нянечка вспомнила, как сорок лет назад два пациента бежали из бедлама по электрическим проводам – «прямо как обезьяны», говорила она. Ей возразили, что обезьяны по электрическим проводам не лазают, но кто-то с этим не согласился, заметив, что в Индии, Китае и прочих странах, где водятся обезьяны, есть электрические провода, – так отчего бы по ним не лазить обезьянам? От того, что током убьёт, сказали сомневающиеся, – однако в ответ услышали, что, может, и не убьёт, если соблюдать необходимые правила безопасности. Откуда обезьянам знать эти правила, горячились сомневающиеся. От естественного отбора, отвечали им: вблизи электрических проводов выживают только те обезьяны, которые соблюдают правила безопасности.
Спор всё разрастался, пока главный врач не прервал его самым решительным образом. Дело не в том, могут ли обезьяны лазать по электрическим проводам, сказал он, нам важно понять, могут ли лазать по ним наши пациенты. А если могут, то по какому именно из проводов бежали Гераклит, Аттила и Прекрасный Принц? Это крайне важно выяснить, чтобы установить направление побега. Розыски были произведены, но никаких следов найти не удалось.
С особой тщательностью расспросили сестру Анжелу. Побег Гераклита, Аттилы и Прекрасного Принца произвёл на неё такое сильное впечатление, что пришлось дать ей пятьдесят капель эфирной валерьянки. Придя в себя, сестра поведала о разговоре, который состоялся прошлой ночью, но благоразумно умолчала о вынутой из окна решётке и намерении троицы улететь в космос, – впрочем, этому всё равно никто не поверил бы.
Главный врач напустился, было, на Анжелу за её гнилой либерализм с пациентами, однако она резонно возразила, что действовала по его указаниям: кто, как не он, призывал давать больше личной свободы пациентам бедлама, активно используя при этом игровые методы? Но в то же время я говорил о недопустимости чрезмерного увлечения игровыми методами, вскричал он. Не надо забывать, что малейшее ослабление бдительности может привести к роковым последствиям, – вот вам и результат! Анжела в этот раз решила нипочём не сдаваться и устроила настоящий скандал, так что теперь уже главному врачу пришлось пить эфирную валерьянку.
В глубине души Анжела была очень обижена на Гераклита, Аттилу и Прекрасного Принца, – как они могли так с ней поступить? Выйдя из бедлама на улицу, она в сердцах выбросила камень, подаренный ей Гераклитом. Мальчишка, проезжавший на велосипеде, подобрал камень и потом долго игрался с ним. В конце концов, он потерял его, и камень так и остался валяться неизвестно где. Был ли он настоящим пейнитом, который имел цену большую, чем все драгоценные камни на Земле, или это было плодом больной фантазии Гераклита, осталось неизвестным.
