"Глория", роман. Третья часть

вернулась из магазина. - Что-то ты припозднилась? Я уже хотел идти и…
- Да, в магазине произошёл случай…, - доставая из сумки продукты, ответила она.
- У тебя кровь на блузке. В чём дело?
- Когда я выходила из магазина увидела женщину лет сорока. Она сидела бледная на корточках, прислонившись к стене. В руках у неё был платок, который она приложила к телу ниже плеча. Платок был в крови. Я подошла  к ней и спросила, в чём дело? Она посмотрела на меня и убрала платок. Тут меня бросило в жар. Из того места, к которому она прикладывала платок, торчала большая булавка. Она смотрела на меня и от страха не могла вымолвить ни слова. Понимаешь? Хорошо, что рядом оказался врач, к тому же, работающий в городской больнице. Он то и помог ей. Вытащил булавку, приложил к тому месту, откуда сочилась кровь свой чистый, белый платок, и попросил меня держать его. Я всё сделала так, как он мне показал. Он позвонил в скорую и стал расспрашивать женщину; как могло произойти так, что такая большая булавка оказалась у неё в теле?
Женщина ответила, что носит её всегда, для того, чтобы её не сглазили. Она боится сглаза с детства. Ей внушила это бабушка. Доктор сказал ей: «Всё это – бред. Никакого сглаза нет. Обычное суеверие.  И это обычное суеверие, может теперь обойтись вам дорого. Во-первых, - продолжил он, - булавка настолько большая, что проколов вам кожу, вонзилась в вену. И, во-вторых, судя по тому, что кровь у вас не сворачивается, можно сделать заключение: у вас плохая сворачиваемость крови. И молите бога, чтобы не попала инфекция. Не то… - он сделал паузу, - нужно будет делать переливание крови. И, кстати, на конце булавки, на её острой части, я вижу следы ржавчины. Если уж вы, женщина, такая суеверная, хоть изредка, но меняйте булавки. Не могу понять таких как вы, людей. Это может для вас плохо кончиться», - пояснил он. Судя по тому, что она ещё сильнее побледнела, я намекнула доктору на то, что мол, достаточно её пугать. Она и так уже трясётся. С чем он вынужден был согласиться. Посмотрел на меня и сказал:
- Какие у вас красивые глаза! Зелёные, такой красоты я ещё не видел. Как  булавка попала в тело?
- Я думаю, когда она наклонилась за сумками, булавка расстегнулась. И она, своим коленом, невольно загнала булавку в тело. Наверное, так.
- Мы можем спросить  у неё, но она так напугана. Возможно, вы и правы, - сказал доктор и обратился к пострадавшей:
- Не носите больше этой чепухи. Будьте современной. Видите, что может произойти. Таких, как вы, доставляют к нам в больницу на скорой помощи, людей - наполненных до краёв суеверием. Если уж не можете, без всего этого, и шагу ступить, носите булавки в других местах, подальше от вен и артерий. И, конечно, не таких размеров! А мы бьёмся за ваши жизни. Переживаем!
-Доктор оказался человеком начитанным и прочитал целую лекцию, собравшимся вокруг людям, внимательно слушающим его рекомендации. Он сказал присутствующим: «Видите, к чему могут привести все эти булавочки, иголочки, ниточки на шее? Суеверие – предрассудок, в силу которого многие верят. Верят, что некие сверхъестественные силы спасают их от сглаза и бед. По существу, сама вера в существование сверхъестественных сил – есть уже суеверие».
- Тут приехала карета «скорой помощи». Практиканты помогли женщине дойти до машины, доктор же что-то писал на листе фельдшеру. Наверное, то, что нужно делать в таких случаях. Тот взял листок и уехал. Трое из собравшейся толпы тут же отстегнули от своих рубашек булавки. Двое вынули из-под воротников иголки. И ещё одна женщина сняла с шеи тонкую шерстяную ниточку. Ну а на мне, то есть на рубашке, осталась её кровь.
- Начитанный доктор. Ей повезло. И он прав, есть такая болезнь – несворачиваемость крови. Сын царя болел этой болезнью. За ним ходили попятам, чтобы он, не дай бог, не поранился. Где-то я читал. У сына Николая Второго, по-моему.
- Есть. Когда я лежала в больнице в Ростове, на последней операции, к нам в палату привезли девушку лет двадцати. Ей нужна была срочная операция. Её стали готовить к ней, но сделав анализ, сказали: операцию делать нельзя. Не знаю почему, но ей так и не сделали операцию, хотя она испытывала сильные боли, и ей кололи платифилин. Через день её куда-то увезли, а меня выписали. Может, в Москву.
- Глория, пока вы там с доктором боролись с суеверием, позвонил Борис. Словом, мы с ним должны лететь на три дня в Москву, разными рейсами, послезавтра. Я отвезу тебя к твоей матери, так мне будет спокойней. Там и допишешь книгу. Я же оставлю машину в станице Саратовской. Посмотрю, как там у нас в доме и рейсовым автобусом уеду в аэропорт. Вопросов нет?
- Три дня, Андре! Как я справлюсь с этим? Я и дня без тебя не могу…
- Может три дня, может пять. А ты, радость моя,  поживи у мамы. Поговорите, пообщайтесь, я буду звонить тебе из Москвы, хорошо. И никуда не отлучайся из дома. Никаких архивов. Приеду, всё решим.
- Что-то серьёзное в Москве?
- Вернусь, расскажу. Пиши книгу и хорошо питайся.
- Хм, это напоминает мне разговор твоего деда с Камиллой – художницей. «А ты пиши картины и хорошо питайся, пока я не вернусь из Волгограда».
- Ты всё в образе! Ты повторяешься. Ты гово…
- Андре, обещай мне, когда вернёшься, мы заедем в бухту Инал. Мне нужно ещё раз посмотреть на море, закат, облака, почувствовать ту атмосферу… посидеть в беседке. Это мне нужно для того, чтобы концовка книги была сильной. Может, мне дух Камиллы или твоего деда, возможно, твоей бабушки подскажет, как завершить мне книгу интересней, глубже, чтобы люди читали заключительную главу и восклицали: «Да!»
- Это ли не суеверие?
- Нет! Совсем нет! Заедем ещё раз, а?
- Обещаю. На обратном пути в Сочи навестим их.
 - Отлично! Я приготовлю ужин. Что желаешь, гурман ты мой?
Гурман подумал минуты две и ответил:
- Пирог с красной рыбой.

                                   * * *


          ПРИШЁЛ ДЕНЬ, КОГДА Андрей должен лететь в Москву. Они позавтракали, закрыли дверь, спустились вниз, сели в машину и поехали в Горячий Ключ. Через семь часов Андрей остановил машину у дома матери Глории. Глория поцеловала Андрея и сказала:
- Милый, возвращайся быстрее.
- Как получится, любовь моя.
- И купи маме подарок. Порадуй её. Ей будет приятно.
- А что купить?
- Выбери сам что-нибудь.
- Мне пора.
- Люблю тебя!
- Я тоже!
                                                       * * *
Андрей подъехал к дому. Загнал машину во двор. Открыл дом. Убедился, что в доме всё на своих местах. Собрал вещи, упаковал их в дорожную чёрную кожаную сумку и вышел во двор.
Закрывая дом на замок, он услышал голос соседки:
- Андрей, давно же вас не было в станице? А где Глория?
- Глория у мамы.
- Ты куда-то уезжаешь? - спросила она, увидев дорожную сумку.
-  К друзьям, в город Ейск.
- Ясно.
- Пока нас не было, никто не приходил к нам, не интересовался где мы?
- Нет.
- Спасибо.
Андрей закрыл калитку на замок. Попрощался с соседкой, которая заверила его, что присмотрит за домом, пока он не вернётся, и пошёл пешком в сторону остановки, находящейся около аптеки.
Подъехал междугородний автобус «Горячий Ключ – Краснодар». Андрей сел на место №36, и автобус поехал в сторону столицы Кубани.
Через полтора часа Андрей проходил регистрацию…
Самолёт «Краснодар – Москва» вылетел строго по расписанию.

                                   * * *


          ТЕМ ВРЕМЕНЕМ УЖЕ ТЕМНЕЛО. Глория с матерью сидели на диване, пили кофе и смотрели телевизор.
- Давно, Глория, мы, вот так, вдвоём, не сидели и не разговаривали по душам. Вам с Андреем всё некогда, понимаю. Денег, которые зарабатывает Андрей, вам хватает?
- Хватает.
- Ты ведь не работаешь. А могла бы устроиться снова в школу. Учить…
- Мам, мы говорили на эту тему. Да и кто меня возьмёт учить детей, после моей, скажем так, бурной жизни…
- Что ты имеешь в виду?
- Мои «заплывы». В городе знают, кому положено, о моём недавнем прошлом, которое стало противно и мне самой. Я и на учёте до сих пор состою у нарколога и психотерапевта. А после таких,.. одним словом, в школу не возьмут. И закроем эту тему  раз и навсегда. Нам хватает денег.
- Я до сих пор не знаю, чем занимается твой муж? - спросила Антонина Арсентьевна, подливая себе кофе.
- А тебе и не надо знать, мам. Он ремонтирует компьютеры и составляет программы для одной из сочинских фирм.
- Теперь ясно. Чем будешь заниматься?
- Эти три дня, пока Андрей будет в Москве, хочу дописать книгу. И, мам, прошу тебя, я буду работать в своей комнате и закрывать дверь. Если дверь закрыта, днём или ночью, ты не входи, хорошо? Это значит - я работаю. Не отвлекай меня. Я сама буду выходить, когда мне нужно будет отдохнуть или пообедать. Договорились?
- Пиши. Днём я на работе, а вечером…
- Надеюсь, ты поняла.
- А о чём книга?
- Как тебе сказать? Это не совсем книга в твоём понимании. Это, скорее, анализ или исследование творчества Эдгара Загорского, деда Андрея. Он был известным поэтом и писателем. Я это случайно узнала при странных обстоятельствах у одного из депутатов, в доме, где нам… словом, в который мы без спроса и разрешения забрались, чтобы переночевать в нём и устроить романтическую ночь. О! Это была поистине романтическая ночь, плюс утренние приключения…
- Вас поймали?
- Не совсем так, скорее Андрей его… поймал. Но в этом доме я увидела на полке две книги, пока Андре мирно разговаривал с депутатом и тремя полицейскими: «Камилла» и «Лара», принадлежащие перу деда Андре. Листая их, я вспомнила, что у матери моего супруга девичья фамилия – Загорская. А у Андре – Оксаков, фамилия отца. Но по деду он Загорский. Тут я сразу поняла, что к чему. И прочитав три страницы, я уже не сомневалась, что книги написал дед Андрея. Пролистав роман «Лара», я была потрясена: книга повествовала о любви Эдгара и бабушки Андрея – Лары.
- Я совсем запуталась, - сказала мать.
- Мам, дед Андре, Эдгар Загорский – известный поэт и писатель…
- Это я уже поняла.
- И он написал два романа, которые переиздают до сих пор. О нём в Интернете есть статьи и всё такое, дослушай. А мой суженый даже не знал о том, что он является, внуком известного человека. Так вот, в этих книгах Эдгар написал о двух женщинах, которых любил. Первую, про  любовь с художницей Камиллой Белоцерковской, которой сделали эвтаназию в Швейцарии и которую он, как мне кажется, любил больше чем Лару – бабушку Андрея, вторую книгу он написал о совместной жизни с Ларой Дягилевой, бабушкой моего героя. Лара родила Эдгару дочь. Они назвали её Камиллой, в честь умершей молодой художницы Белоцерковской,  так сильно любившей…
- Кого?
- Деда Андрея! Она была очень талантлива. Её картины до сих пор продают на аукционах. И, кстати, о ней и, о её творчестве, есть  статьи в Интернете. Это, мам, если коротко и разговорной речью.
- Что-то начинаю понимать.
- Так вот. Андре ни о чём таком и не знал. Его мать, которая проживает сейчас в Америке с синдромом Адель Гюго…
- С чем? С синдромом? Камилла?
- Мам, вот ты дослушай и всё. Хорошо? А выводы буду делать я. Об этом и книга.
- Слушаю.
- Я рассказала всё Андрею. Всё о его родственниках: тётях, дядях, бабушках, дедушках, прадедушках, сёстрах, братьях и… о брате его мамы.
- У Камиллы есть брат?
- От первого брака Эдгара. Он женился в 1980 году, а развёлся в 1984 году. И от этого брака у него есть сын Андрей.
- О! Как…
- Это значит, что у матери Андрея есть брат, сводный, и зовут его…
- Андрей.
- Точно. И у него есть, не могу сказать, сколько им