видишь, как Эдгар на закате дня, подбрасывает книгу вверх, написанную им по просьбе Камиллы и, положа руку на сердце, кричит: «Читай её вместе с солнцем, любовь моя, на закате каждого дня».
Андрей слушал Глорию, словно она загипнотизировала его магическими словами из прошлого. Он обретал чувства, которые раньше не заявляли о себе. Он чувствовал, как свет проникает в его душу, сердце. У него на глазах выступили слёзы. Тем временем, Глория продолжала:
- Ты не видишь, Андре, как твоя бабушка Лара, просит прощение у Эдгара, у того, ради которого бросила хорошую работу в Ростове, не выдержав двухнедельной разлуки с любимым. Ты не видишь, как её дочь Маша волнуется за мать, сидя в машине и прижав к себе дочь, внучку Лары, на том месте, на котором мы оставили нашу машину. Ты не видишь, как люди, узнавшие, что здесь развеян прах художницы, которую любил поэт, приходят сюда и разбрасывают цветы, а кто и написанные в честь неё, Камиллы, стихи. Ты не видишь, как развевают прах твоего деда, и он соединяется с прахом Камиллы и Лары. Ты не видишь, как из урны высыпает прах Лары, твоей бабушки, твоя мать – Камилла. И, наконец, ты не слышишь слов, произнесённых, ещё при жизни, твоей бабушкой: «И соединятся три сердца. Троица. Троица большой любви», - так она скажет Эдгару. Ну, Андре, как тебе начало моей книги? Что скажешь? Да ты слезу пустил, милый!
Глория подошла к супругу, обняла его и поцеловала.
- Нет слов. Как тебе удалось узнать, что я скажу…
- Воображение, Андре, воображение. Я вчера написала эти слова, представив, как ты стоишь, глядя на море, и отвечаешь на мой вопрос. И ты их произнёс, все и в том же порядке, как они написаны во второй главе: море, небо, облака, солнце, чаек, пляж. Это видят все! Я рассказывала о событиях тех времён в настоящем времени. В настоящем, понимаешь, о чём я?
- Браво, душа моя! Ты заставила меня почувствовать и прочувствовать силу первых глав рукописи, предложения которых наполнены сильными чувствами, словно души Камиллы, Эдгара и Лары присоединились к нам. И слова, сказанные тобой, глубоко осели в моём сердце и в моей памяти. Ты – разбудила меня.
Начался закат. Они вышли из беседки, и подошли к краю склона. Глория держала наготове фотоаппарат, чтобы снять, как будут «гореть» цветы, зажжённые уходящим на покой солнцем. Всё так и вышло, как описал в своей книге Эдгар. Только теперь Глория кричала в небо: «Андрей, я тебя люблю. Смерти нет, есть вечность!»
Стало темнеть, Глория подошла и обняла Андрея. Они простояли пару минут, передавая друг другу тепло, затем Андрей вдруг сказал:
- Глория, ты обняла меня, но…
- Что «но», любимый?
- Я не почувствовал теплоты, нежности, стука твоего сердца, словно ты обняла не меня, а другого.
- Кого же?
- Не знаю. (Пауза.) Может, Эдгара? Когда ты спала за столом, я позволил себе прочитать, знаю, писатели или художники не любят, когда читают или смотрят на незаконченные их произведения, но я прочитал последние строки на компьютере и…
- Какие?
- «И всю жизнь его будут любить бабы». Так сказала жена цыганского барона, которая кормила своей грудью Эдгара.
- Андре, ты ревнуешь меня к своему деду? Возможно, я и представила на миг, как Лара, твоя бабушка, обнимает Эдгара и подключила воображение - и всё.
- Я почувствовал…
- Ты чувствительный. Мы так сильно любим друг друга, что малейшее проявление неискренности чувств, определяем, как подделку. Это – любовь! Я должна написать книгу, Андре. Жить не книгой, а внутри неё. На её страницах, в её фразах, главах, частях. Почувствовать, что чувствовали они в те далёкие годы. Войти в их жизнь, понимаешь? Этого требует работа, работа души. Ты же не ревнуешь меня к Эдгару?
- Нет. Но я…
- Значит, я вошла в роль и обняла тебя, думая об Эдгаре. Я сейчас – Камилла, понимаешь? Чтобы написать книгу и заставить читателя чувствовать, а не закрывать книгу на десятой странице, я обязана прочувствовать всё сама. Я не хочу, как говорят критики – «высосать книгу из пальца». Моя книга, от корки до корки, будет основана на реальных событиях.
- У тебя получается. Делай как считаешь нужным.
- Мне даже стало не по себе от твоих слов, Андре. Но, так написано в романах, и, я буду иногда - перевоплощаться. Ты должен это знать, солнце моё, и понимать. И, конечно, не обижаться.
- То есть, обнимать с чувством любви меня, и при этом думать о моём дедушке, о бабушке, о Камилле...
- И о твоей матери, - не дав произнести последние слова Андрею, перебила его Глория. – Одним словом, теперь они приходятся мне родственниками. Я – твоя жена. Законная жена. А они в браки не вступали. Тебе, Андрей, хоть что-то известно о своих родственниках, а из моей книги ты узнаешь о них ещё больше. Любой бы хотел этого. У меня же кроме матери и тебя, любимый, никого нет. Я и об отце своём ничего не знаю. Я не только нашла в тебе любимого человека, но и обрела новую семью, опору, покой, - у Глории выступили на глазах слёзы.
- Любовь моя, извини, прости. Я не подумал. Да и как разобраться в таких тонкостях. Теперь я понимаю, почему о творческих людях говорят: «Они не от мира сего!» и добавил:
- Глория, ты – творческий человек. Мой любимый творческий человек, а вы все, как говорят – такие чувствительные и ранимые существа, - сильнее прижимая к себе Глорию, оправдывался Андрей.
- Сюжет должен развиваться, Андре. Написанный Богом для нас сценарий – тоже. Ты и твои родственники – моя семья.
- Понимаю, успокойся, моя любовь, - вытирая уже со своих глаз слёзы, успокаивал он Глорию. - Что-то схожее есть и в моей работе.
Они пошли в беседку. Глория остановилась и попросила Андрея, чтобы он подождал её в беседке. Она подошла к началу склона, соединила руки и глядя в небо что-то говорила.
Андрей, сидя в беседке, подумал: «Молится, наверное».
Глория, перечитала молитву, перекрестилась и пошла в беседку.
Андрей обнял жену, накинул ей на плечи куртку и они стали ждать, когда солнце зайдёт за горизонт – последний акт пьесы.
И глядя на них с высоты птичьего полёта или из глубины прошедших лет; на эту влюблённую, счастливую пару, воспоминания уносят нас в те времена, когда вот так же в обнимку в этой беседке сидели Эдгар и Камилла, счастливые и довольные тем, что их соединила судьба. Это как раз то чувство, о котором мечтает большая часть человечества – чувство быть любимым человеком. И в сердце приходят слова, которые Эдгар написал в одном из своих стихотворений: «Мы будем вечны, ты и я!»
- Глория, почему ты всегда говоришь: «Умрём в один день!»?
- Если тебя, как ты говоришь, могут ликвидировать, устранить, или…
- Убить, ты хотела сказать?
- Точно. Что я буду делать без тебя? Пойду на них грудью с голыми руками? Пусть и меня убьют.
- Они это сделают, не сомневайся.
- Вот и умрём в один день.
- Убив одного из нас, они убьют нашу любовь.
- Такого как ты, и думать об этом не хочу, единственный ты мой, я уже не повстречаю. Я люблю тебя. А кто человек без любви? Пустота. Даже если он богат. И никакие дорогие машины, дворцы, отдых на живописных островах, не в силах будут дать человеку тех чувств, которыми наполняет его – любовь. Что ты станешь делать, если они убьют меня, а тебе удастся скрыться?
- Не смогу жить без тебя. Где я найду такую Глорию - неповторимую, умную, красивую, с большими зелеными глазами. Природа создаёт таких как ты, в одном экземпляре. Тебе не кажется, что мы готовим себя…
- Порой стало казаться, единственный ты мой, если ты хотел сказать о том, о чём я подумала, - ответила Глория серьёзным тоном. - Вот я и говорю: умрём в один день. Вроде шутка, а вроде нет. Это – любовь, Андре, о которой пишут в книгах, снимают фильмы…
- Теперь ясно. Я примерно так и думал. Такое значение придавал твоим словам. Надо ехать. Вставай, родная. Мы, к счастью, ещё вместе.
* * *
ВСЮ ДОРОГУ ДО СОЧИ Глория спала. После четырёх дней работы и поездки в бухту она устала. Андрей в это время размышлял: «Значит, моя любовь решила написать книгу? - думал Андрей. - Но есть ли у неё художественный талант? Правильно ли она выбирала жанр, вид искусства, в котором она будет работать? Творческая одарённость не может быть приобретена одной лишь профессиональной выучкой и образованием. И хоть Глория окончила университет с отличием, что, возможно, немаловажно для дела, которое она начала, и которое её поглотило, без врожденной способности, без таланта, написать хорошее, глубокое произведение – невозможно. Должен быть талант, бесспорно. Интуиция, сила художественного мышления, активность воображения, с этим у Глории всё в порядке; ёмкость, мобильность памяти, богатство чувств», - вспоминал Андрей, прочитанный в Интернете материал о творчестве, о том, как создаются персонажи, составляется план и многое другое, чем должна обладать Глория. Он читал в Интернете статьи, по этому поводу, когда Глория работала над книгой. Он вздохнул и продолжил размышлять: «Потянет ли она всё это? А творческий процесс? Возможно, этому её обучали. Индивидуальные формы творческого процесса многообразны, они определяются, прежде всего, личностью писателя, жанром и видом искусства, в котором он работает. Главное, конечно, персонаж, художественный образ человека. В персонаже нужно выделить духовное ядро личности. Видимо, поэтому она сказала: «Теперь рядом со мной будут находиться - Камилла, Эдгар, Лара, твоя мать» - понимает! В персонаже необходимо выделить и круг жизненных интересов, эмоциональный мир, волевую энергию, поведение. Персонаж составляет основу произведения, образуя, своего рода, систему являющуюся центром произведения. Много-много нужно знать и пополнять знания, чтобы написать книгу. И главное – иметь талант. Хотелось бы верить в то, что Глория обладает им. В беседке, у склона в бухте, она так убедительно говорила, размышляла, представляла, рассказывала о персонажах своей книги, словно они находились рядом с нами. Главное: она теперь при деле. Будем надеяться, что её прошлое, которое она может вычеркнуть из своей жизни только работой, не станет заявлять на Глорию свои права», - сворачивая налево и заезжая на платную стоянку возле дома, где они иногда проживали, закончил свои выводы Андрей.
* * *
- ГЛОРИЯ, ГЛОРИЯ! ПРОСЫПАЙСЯ. Приехали.
- Уже? Я так отлично выспалась, Андре. Но сквозь сон, до меня доходили твои слова об искусстве, персонажах, таланте.
- Я говорил вслух?
- Неотчётливо помню. Но помню, что советовал нам Борис, после твоей последней работы – быть осторожными. Поэтому я пойду, как всегда, первой. Зайду в квартиру и проверю, все ли наши ловушки на местах и позвоню тебе.
- Всё правильно. Приступай к выполнению.
Глория пошла в квартиру, Андрей остался сидеть в машине и ждать её звонка.
- Хм, «умрём в один день», - вспомнились ему слова Глории. А что, если сейчас она не позвонит? Её свяжут, заклеят скотчем рот, что тогда мне делать? Бежать на помощь к ней или сидеть в машине с ноутбуком? Это нужно обдумать…
Раздался телефонный звонок от Глории. Андрей вышел из машины, закрыл её и поднялся в квартиру.
- Всё чисто, босс! Я всё проверила.
- Глория, я тут подумал, когда сидел в машине и ждал твоего звонка, будет лучше, если ты после своего звонка откроешь окно. Только после этого я пойму, что всё «чисто», как ты говоришь. Если же ты не откроешь окно, после звонка, я сразу же
