захочет, если в ней проснётся былая жизнь – её не остановить». Андрей с трепетом в сердце наблюдал из окна за женой. «Это, Глория, только первое испытание. Проверка твоей силы воли на прочность. Посмотрим, кто победит?» - размышлял про себя Андрей. И ему так хотелось выйти и самому разогнать этих птиц, но он не стал этого делать. «Пусть Глория решает сама. Сама…»
- Нет, девчата. Определённо – нет. Я начала писать книгу. Это, конечно, соблазнительно, но…
- Книгу? Если честно, Глория, ты другая, и мы всегда думали: как ты могла «сесть» на таблетки, а порой и «попудрить» носик? Ты – другая. Не станем тебе мешать. Пиши свою книгу. Идёмте, оставьте её в покое. Идёмте! – сказала Галя.
- Кажется, ты в Сочи говорила о том, что хочешь написать книгу, - уточнила Света.
- Я и начала.
- Видно, у тебя «мешки» под глазами, можно подумать, что ты вчера оттянулась по полной… Много работаешь? – спросила Аня.
- Приходится.
Только Глория знала, и не подавала виду, какая жестокая борьба идёт в её сердце, в душе, во всём её существе – между прошлой её жизнью и новой, в которой больше света, жизни и радости, которую она только начала…
- Тогда мы пошли, - сказали подруги. - Ты знаешь, где нас найти. Но… лучше будет, если ты забудешь туда дорогу, а я этому только была бы рада, - добавила Света. – Ты работай, а мы будем ждать. И, как напишешь книгу, дай нам её прочитать, договорились?
Они попрощались, и Глория вернулась в дом. Она была похожа на выжатый лимон, словно чьи-то сильные руки взяли её и выжали из неё все жизненные силы. Глория тихо села на стул. У неё дрожали пальцы – знак того, что ей пришлось пережить одну из самых трудных минут в своей жизни. Она побледнела. Андрей смотрел на неё и радовался: «Жизнь – победила!» Он подошёл к Глории, поцеловал её и сказал:
- Ты сильная, любовь моя. После удара ты не оказалась на полу. Устояла. Первый раунд ты выдержала.
- Обними меня, Андре. Мой, Андре. Крепче обними и никогда не выпускай из своих рук, слышишь? Никогда.
- Обещаю, любовь моя. Обещаю. Мы – одно целое. Начинай печатать. Не теряй времени. «Время – главное…» - твои слова? Приступай к работе. Я заварю твой любимый кофе.
Он пошёл в свой кабинет, решив не продолжать дальше разговор, чтобы Глория поскорее забыла о прошлой жизни, если это конечно – возможно, но Андрей был рад: «Она выстояла!»
Глория, тем временем, начала приходить в себя и глубоко дыша, продолжила набирать текст.
* * *
УТРОМ ВСЁ ВЫГЛЯДЕЛО по-другому. На то оно и утро. И оно всегда мудренее вечера. Наши герои хорошо выспались, отдохнули и выглядели бодрыми и готовыми ехать собирать материал для книги Глории... В три часа дня они закрыли дом, погрузили в багажник вещи, книги, одежду, сели в машину и поехали.
Только они отъехали от дома, как им навстречу вышла, махая рукой, соседка тётя Клава.
- Чего она хочет? – спросил Андрей.
- Понятия не имею. Останови. Может, ей нужна наша помощь?
Андрей остановил машину, открыл стекло, поздоровался и спросил:
- Вам чего, тётя Клава?
Соседка подошла к двери и, заглядывая внутрь машины, спросила Глорию:
- Глория, у твоей мамы есть куры?
- Есть. Шесть или семь. А что?
- Я насобирала улиток. Видите, вон те, пять пятилитровых пластмассовых из-под воды, как их там называют, ёмкости, что ли? Чай бутыли? Будь они неладны!
- Видим, а зачем насобирали? Это же не грибы!
- Они огород, гады, сожрут. Поэтому я их и затолкала в эти ёмкости. Отвезите маме, куры их любят. Нужно вначале ногами их потоптать, а потом бросить курам. Будь они неладны!
- А Вам не жалко их? Они такие красивые создания. Сколько их там?
- Больше полтысячи будет. Сволочи, спасу от них нет!
- Полтысячи жизней? И Вы хотите…
- Если Вам не надо, я отдам Ане.
- Нет, нет. Мы возьмём. Пусть куры полакомятся. Спасибо, тётя Клава. Андрей, возьми ёмкости и положи их в багажник.
- Зачем они нам? Что ты придумала? В Германию отошлёшь? Немцы любят есть улиток, ты знаешь об этом?
- Возьми и не задавай вопросы, Андре, прошу тебя!
Андрей сделал так, как просила Глория. Попрощавшись с соседкой, он завёл машину, и они поехали дальше.
- Ну и что мы с ними будем делать?
- Отпустим в лесу, по пути в бухту. И пусть себе доживают свой век. Там и матери, и дети, целые семьи. А их ногами…
- Значит, ты спасла сегодня полтысячи жизней?
- И мы в ответе за них. Они наши меньшие братья и сёстры.
- Одобряю, Глория, одобряю! Поступок верующего человека.
- Андрей, а ты дорогу знаешь в бухту? С тех пор там много чего изменилось, наверное.
- Я задал задание навигатору. Он укажет нам дорогу. Вчера в Интернете я прочитал о бухте Инал.
- Я тоже. Об истории бухты Эдгар написал в романе «Лара».
Они выехали на трассу, свернули налево и поехали в бухту, куда ездили в былые времена родственники Андрея, которых теперь считала своими и Глория, решившая написать о них книгу, которая, судя по четырём дням работы над ней, – продвигалась. Отъехав километров двадцать от Горячего Ключа в сторону моря, они остановились и выпустили в лесу улиток, обречённых тётей Клавой на жуткую смерть. Пока они ехали и разговаривали о погоде, о будущем, улитки расползались уже по новому месту, стараясь его освоить. Они не знали, да и как им было узнать, что в это время, пока они осваиваются на новом месте, чтобы продолжить свою жизнь, их должны были растоптать ногами и бросить курам на смех. Но им повезло - они зажили новой жизнью, благодаря жалости и любви Глории ко всему живому.
- Как представлю, Андре, что нас людей, великаны топчут своими сапожищами: и детей, и матерей, и сестёр, и братьев - мне становится дурно.
- Слабо сердечная ты моя, - улыбаясь, сказал Андрей.
Они посмотрели друг на друга и засмеялись.
* * *
- ТАК… ПОВОРОТ НАЛЕВО. Через десять минут мы будем на месте. (Прошли пятнадцать минут.)
- Слава богу! Мы нашли, благодаря навигатору, нужное нам место. Спасибо, навигатор! – поблагодарила Глория прибор, благодаря которому они без труда нашли дорогу.
- Ты уже с техникой разговариваешь? Поздравляю! – подъезжая к шлагбауму, пошутил внук Эдгара.
- Вы к кому? – задал вопрос охранник.
- Мы хотим подняться на склон, где находится беседка. Там раньше была столовая пансионата «Дубрава». Мы посмотрим на море и сделаем снимки для книги. И, в заключительном акте, проводим, с открытой душой и положа руку на сердце, уходящий день. Словом, посмотрим на закат. Вы не возражаете?
- Сейчас три часа дня. Солнце начнёт садиться около семи. Дойдёте до первого корпуса и поднимайтесь вверх по дороге, она приведёт Вас к беседке. Вы писательница?
- Спасибо! Нет, я только учусь, - ответила Глория.
- Тогда, заезжайте и поставьте машину под дерево, видите? - спросил охранник.
- Видим. Спасибо.
Они всё сделали так, как сказал им охранник, мужчина лет шестидесяти; припарковали машину возле дерева. Андрей хотел выйти из машины, но Глория воскликнула:
- Господи! Мы забыли купить цветы!
- Не мы, дорогая, а ты. Посмотри на заднее сиденье.
Глория оглянулась и увидев три букета из тюльпанов, обрадовалась.
- Ты такой внимательный, мой персонаж! Столько тюльпанов! Красные, белые, фиолетовые… И ленточки! Ты все срезал?
- Почти.
- Правильно. Тюльпаны… значит, скоро Пасха.
Они взяли вещи необходимые Глории, три букета, фотоаппарат и направились в сторону первого корпуса.
- Андре, а ты знаешь происхождение имени Камилла, и что оно означает?
- Откуда? Не я ведь пишу книгу.
- О, это интересное имя. По одной из версий, имя Камилла имеет греческое происхождение и дословно переводится как «девушка из знатной семьи». По другой версии Камилла – латинское имя, переводится как «служительница храма». Я не говорю о магии этого имени. Напишу всё в книге – там и прочитаешь. Вон, видишь здание? Кстати, если девушка названа латинским именем, тогда имя пишется с двумя буквами «лл».
- Вижу. Понял. Как у моей безответно влюблённой матери, - вздохнул он.
- В этом здании твой дед писал роман «Лара». Он так оброс, что его стали называть Робинзоном Крузо. Он в книге «Лара» пишет о том, как писал её. И сам процесс описывает. Впечатляет. Есть чему поучиться. Я сделаю снимок здания. Подожди меня здесь.
Глория вернулась через десять минут, и они пошли дальше.
- Чтобы написать книгу, Андре, как я её задумала, я должна находиться внутри персонажа. Научиться чувствовать, говорить, думать, мечтать, любить, как делали это они. Словом, быть внутри книги, иначе она меня вытолкнет…
- Вытолкнет? Кто?
- Книга. Откроет дверь и вышвырнет на улицу.
- Говоришь загадками. Пришли. Так, пять часов вечера. До наступления темноты осталось два часа. Успеешь?
- Думаю, да.
Они оставили вещи в беседке, и пошли к краю склона, держа букеты в руках.
- Да, красивый вид. Какое море! Отсюда оно действительно необычное, неповторимое.
- Теперь разбросаем цветы, - сказала Глория. - Они для них. Цветы будут олицетворением памяти, непрекращающейся ни на минуту. Памяти нового поколения – ушедшим...
Она взяла букет красных тюльпанов и стала разбрасывать их по склону со словами: «Покойся с миром, Камилла». Два других букета она отдала Андрею и сказала:
- Один – деду, другой – бабушке. Разбрасывай и говори, я буду фотографировать.
- Мне как-то неловко. Может, я просто спущусь немного и положу их на кустарник?
- И тем самым всё испортишь. Делай, как я говорю, ковбой! Раскройся. Вы, атеисты, такие зажатые. Ваши желания находятся в плену у предрассудков. Они вами правят. «Сколько атеистов не замечают того, что их доброта и грусть – та же молитва, обращённая к Богу».
- Как красиво и глубоко ты сказала, Глория.
- Не я. Виктор Гюго, в «Человеке, который смеётся». Второй роман твой дед посвятил Адель Гюго – дочери великого писателя. Вот я и, к месту, процитировала его. Разбрасывай цветы. Начинай.
- Покойся с миром, дедушка Эдгар, - крикнул внук, разбрасывая тюльпаны. - Покойся с миром, бабушка Лара, - разбрасывая цветы, добавил он. - Мир праху Вашему!
- Молодец, Андре! Неплохие фотографии получатся для книги. Что ты чувствуешь? Скажи!
- Облегчение. Не поверишь - облегчение, словно с меня сняли груз. Я и не догадывался, что ношу груз. Да и чей груз? Свой или чужой? Всё равно, я почувствовал облегчение.
- Вот. В этом и заключается роль искусства – учить людей чувствовать. Я научу тебя этому.
- И вправду, хочется кричать. Красивое место выбрал дед.
- Это не он выбрал место. Это место выбрало его. Ни в одной из его книг, ни в одном сборнике стихов об этом не сказано – ничего.
- Как он здесь оказался?
- Подойди, Андре, мой начинающий видеть и чувствовать мироздание, любимый. Подойди, встань рядом и скажи: что ты видишь? Не спеши, любимый.
- Море, небо, облака, солнце, чаек, пляж…
- Достаточно. А теперь скажи, чего ты не видишь?
- В каком смысле?
- В прямом. Чего ты не видишь, внук?
- Не пойму тебя, Глория, когда ты начинаешь говорить на своём языке, загадками.
- Ты не видишь, Андре, как Эдгар и Камилла стоят у края склона и она кричит: «Эдгар, я люблю тебя!» Ты не видишь, Андре, как отец Камиллы передаёт урну с прахом дочери Эдгару, который берёт её нежно, со слезами на глазах, из рук её отца, три раза целует урну и осторожно высыпает прах по склону. У всех на глазах слёзы. Ты не видишь, как рядом с Эдгаром стоит молодая поэтесса и плачет, держа за руку Эдгара, потому, что ей уже пришлось пережить потерю любимого. Ты не
