Московское Время. Сборник повестей и рассказов

путь домой.
Оля шла немного впереди, а Александр Павлович вроде бы и не шел, его как будто и не было, потому что он никак не ощущал себя. Вместо него шел кто-то другой, который был глуп и зол. Зол на самого себя, за то, что глуп, труслив, невезуч, зол на шагавшую впереди свою мучительницу – за то, что так неодолимо притягательна, за то, что у нее все уже, наверняка, было – и не с ним! А с ним ничего не будет! Потому что он глуп, труслив и невезуч!..
Оля приостановилась, развернула конфету, положила ее в рот.
- Будешь? Я еще в куртке нашла, – обернулась она к Александру Павловичу с карамелькой в руке.
- Сколько их там у тебя? – спросил Александр Павлович, а тот - глупый и злой - схватил протянутую руку и резко подтолкнул к себе мучительницу. А она… и не стала возражать.
Александр Павлович почувствовал ее сладкий рот, потом о зубы стукнулась ее карамелька. Она хихикнула:
- Погоди, поперхнемся, - и выплюнула конфету.
У Александра Павловича мелькнула мысль: «Черт возьми, уже в поле, почти дошли...»
Под звездным небом в летнюю ночь от гормонов и вина случаются очень сильные головокружения. Отменить это явление может только сама природа и ничто больше, включая государственный строй. Тем не менее, Александр Павлович однажды узнал – объявили по телевидению - что в СССР секса не было. Узнал, как и многие, с обидой за весь советский народ. (Эту «новость» до сих пор тиражируют некоторые бойкие журналисты и не только они. Бедные, им и невдомек, что откровенная глупость не может быть шуткой. Ну а если у них все всерьез... Бедные они, бедные…)
Были уже расстегнуты и курточка, и что-то там под нею - шелковое на пуговицах, и сэкономлено время на модном, с передней застежкой, лифчике, когда Оля вздрогнула всем телом - Александр Павлович даже подумал, что оцарапал ей грудь (надо было ногти постричь, да кто же знал!..) Она уперлась в плечи Александра Павловича, с ужасом вглядываясь во что-то за его спиной.
- Сашка … - прошептала она. – Смотри …
Александр Павлович обернулся и обомлел. В их сторону, да нет – прямо на них! - шло черное существо с посохом, у которого вместо головы было что-то восьмиобразное, мигающее желтыми глазами! Именно так: длинное его туловище заканчивалось не шеей с головой, а…
«Сова что ли?» - пришла к Александру  Павловичу мысль, но тут же улетучилась, потому что следовало не раздумывать, а уносить ноги.
- Что ты застыл? – Оля тянула Александра Павловича за собой. – Бежим!
Путь до поворота на их улицу был отрезан: существо как раз с той стороны и шло и уже припустилось за ними. Оставалось бежать вдоль заборов, сплошь глухих, так как располагались они по тыльной стороне дач. Конечно, на каждом участке имелся выход в поле, но хозяева держали его надежно закрытым, как дверцу в иной мир. А если ко всему добавить поздний час… Осознание безысходности усиливало страх. Оля бежала впереди, иногда останавливалась, распознав в заборе калитку,- стучала по ней, звала на помощь. Александр Павлович бежал молча: он, конечно, позорно драпал, но перейти на крик означало совсем потерять лицо.
Оглянувшись в очередной раз, он понял: существо поотстало, начало выдыхаться, значит можно будет просто от него убежать.
Александр Павлович хотел сказать об этом Оле, но впереди вдруг распахнулась калитка, и путь им заступил человек в белой рубахе – Лялин. Оля взвизгнула:
- Миленький Железный человек! - от радости и страха все у нее перепуталось. - За нами гонятся!
- Сюда, - строго указал он  на дорожку, ведущую вглубь сада. – Там выход.
Оля и Александр Павлович пронеслись по светлевшей песком тропинке и выскочили на свою улицу.
- Повезло…- переводя дух,  произнесла Оля.
Они остановились друг напротив друга под только что выглянувшей из облаков луной. Оба тяжело дышали, наклонившись и уперев руки в коленки. Оля так и пробегала все это время расстегнутая. В свисающих полах ее курточки и блузки виднелись разъединенные чашечки лифчика и налитой бок одной груди.
- Ты это… Смотри, к тетке… так не приди… - сбиваясь с дыхания, выговорил Александр Павлович.
Оля окинула себя взглядом.
- Ага… Спасибо…
Она начала приводить себя в порядок, а Александру Павловичу вдруг стало обжигающе жаль своего недополученного, несостоявшегося счастья. Он захотел обнять Олю, пока не все еще пуговицы были застегнуты…
- Ты с ума сошел?! – отстранила она его. – Я чуть не описалась… Что это было, можешь мне сказать?!
- Сова. Человек-сова.
- Какая сова?! Чего ты, Сашка, вечно сочиняешь?!
- Филин. Помнишь, у Виктора Ивановича такой жил? Он нам его показывал, когда мы маленькие были. Наверно, умер уже…
- А, помню, с круглой большой головой. На толстую восьмерку похожий. Да, наверно...
Оля запнулась, пораженная догадкой, которая чуть раньше появилась и у Александра Павловича. Оба подумали: а почему умер? Филины живут долго. И вспомнили о манере Виктора Ивановича подшучивать и разыгрывать всех в соответствии с присущим ему – на гране приемлемого - чувством юмора. В сущности, он тоже был чудак, хоть и не в той степени, что Лялин.
Все-таки интересные люди населяли детство и юность Александра Павловича: помимо этих двух проживали бок о бок с ним и другие необычные личности – время такое было!
Будто в подтверждение догадки со стороны Лялинского участка послышались шум, возня и донесся высокий голос Лялина:
- Власовец хренов!..
И все смолкло.
- Сашка, неужели это был Виктор Иванович?!
- А кто же еще? Покрылся чем-нибудь с головой, посадил сверху филина, взял посох и вперед – пугать припозднившихся прохожих. Вряд ли он именно нас хотел подкараулить, просто нам не повезло.
- Да уж… Я теперь не засну, наверно. Пошли скорее, тетя Маруся заждалась.
Идти было совсем недолго. Открыв калитку, Оля остановилась.
- А ты знаешь настоящее имя Матроса Железняка?
- Ну он же еще Алексей-человек божий, значит – Алексей.
Александр Павлович решил не напоминать Оле, как скрестила она оба его прозвища.
- Вообще – то фамилия его Лялин.
- А он кто?
- Говорит, что Герой Советского Союза. Не уверен, что это так. Но то, что он наш спаситель – точно.
- Да, спасибо ему. Мог ведь и не выйти… У меня до сих пор поджилки трясутся. Съездила тетю проведать…
- Что, все уж так плохо было? – придвинулся к ней Александр Павлович.
- Сашка, отстань, - уперлась она ладонью в его грудь. - Не сейчас, потом… Мы же встретимся в Москве?
- В Москве? А завтра?
- Завтра утром я домой. Очень к маме хочется. После всего…
Она быстро поцеловала его куда-то в подбородок, захлопнула калитку и побежала к светящейся в глубине сада веранде.
На следующий  день Александр Павлович увидел спешившего по улице Виктора Ивановича. Тот виновато отвел глаза, под одним из которых светился фингал, – очевидное последствие его ночной встречи с Железным человеком Лялиным.
Александр Павлович снова посмотрел за окно и удивился: теперь там с ясного неба светило солнце, и серый денек стал сверкающе бело-голубым. Да, так бывает – не ждешь радости, а она случается. Однако скорее происходят внезапные беды.
Через пару лет, уже студентами, Александр Павлович и Оля поженились. Они прожили почти год, и ничто не предвещало ее ухода. Но он случился. Оля написала записку - полюбила другого - и исчезла.
Александр Павлович вычеркнул ее из своей жизни, а вот из памяти не получилось. Память вообще не подвластна человеку, даже если он и договорится с самим собой о чем-то забыть. За долгую жизнь без Оли ничего у него так и не сложилось, хоть и был потом дважды женат. Про нее слышал, что она замужем за чехом, но было это еще в конце перестройки – их общая знакомая завидовала: молодец, Олька, живет в цивильной стране, у них там «бархатная революция», а у нас снова мордобой намечается…
Александр Павлович прошел в ванную, достал станок «Жиллет», выдавил в ладонь гель для бритья. Прежде, чем нанести его на лицо, всмотрелся в зеркало. «Старик стариком… А Оля? Мы же ровесники… Как в сказке – жили - были старик и старуха. Нет, ну вот зачем? Зачем она едет?»
Неделю назад он получил от нее письмо – из Венгрии (все-то напутала их общая знакомая). Ничего необычного в нем не было: она вдовствует, дети выросли и разъехались, тоскует по Москве и вообще…тоскует. Взяла билет на поезд – самолетом лететь врачи не велят – и 20-го будет в Москве. Он должен ее встретить, потому что больше никого из близких у нее в России не осталось. В средствах же она не стеснена и так далее и тому подобное. Позавчера Александр Павлович сообщил телеграммой, что встретит ее. А разве был у него выбор?
Александр Павлович вышел из дома и, окунувшись в сиянье света, с радостью глотнул морозца. «Какой  чудесный день! И чувствует он все так же, как тогда, когда писал свой этюд. Ничего не изменилось! И кто придумал  сравнивать жизнь с временами года?! Однако что-то он замешкался. Опоздает – будет Олька  на него дуться, знает он ее! Еще надо цветов купить! Да, и не забыть рассказать ей про Железного человека: те давние слухи о Лялине – правда! И флотское прошлое, и тюрьма…
Недавно по телевизору передача была о разведчиках Великой Отечественной. Александр Павлович с изумлением узнал на фотографии одного из них - лысоватого майора со звездой Героя Советского Союза - странного человека из их детства…
Все же он припозднился: на полпути дал о себе знать сустав большого пальца на ноге, который всегда некстати начинало ломить. Александр Павлович появился на перроне, когда поезд медленно входил в створ между платформами. Это означало, впрочем, что есть еще время, чтобы найти нужный ему шестой вагон. Александр Павлович успел, прежде чем состав, качнувшись, замер на месте.
Он тяжело дышал, но был спокоен: оставалось лишь дождаться, когда выйдет из вагона его любимая Олька.
2013