доверяет нам самостоятельно пробивать паклей щели с помощью молотка и небольшой дощечки , выструганной в виде ложечки . Нашу работу плотник проверяет , просовывая в паз стаместку , делает замечание : хорошенько пробивайте , пакли не жалейте , здесь людям жить , чтобы тепло держалось и не было сквозняков . Делайте , как себе .
Этот случай мне не забыть никогда . Вспоминается с ужасом и большим волнением . Я тащил на пятый этаж оконный блок . Блок для меня был тяжелым и я его тащил с остановками и небольшим отдыхом . Затащил на пятый этаж и , до сих пор не могу понять , что меня заставило , - я с трудом приподнял и поставил блок ребром на перила , чувствую , что не могу удержать , блок вырвался из рук и полетел вниз в лестничный проем , где в это время внизу маляры разводили белила . Со страху я заорал , издав рев раненого зверя . Слышал , как внизу раздался глухой удар , как разлетелись вдребезги доски . Со страхом глянул вниз , но там уже никого не было . У бочки валялись разбитые доски все , что осталось от блока . Снизу прибежал мастер , плотник , прибежали две малярши . Я был бледен , как полотно , меня колотило . Мастер , посмотрев мне в глаза , все понял , успокоил , положив руку на плечо : слава Богу , что никого не задело . Давай , лучше поезжай в общежитие , то ты сам не свой , успокойся .
На меня напал ужас . Из – за меня могло произойти что – то страшное и непоправимое . Меня еще долго бил озноб , успокоился только на следующий день .
После жилого дома нас перебросили на строящееся здание издательства , что рядом с театром «Музкомедии» . Голые стены , цементный пол , ни окон ни дверей . Мы доложны были вставлять окна под чутким руководством другого мастера – старикашки этой стройки , высокого , дохлого , с глубокими паутинами морщин на лице . Каждое утро он являлся навеселе , поддатым . В течение дня он куда – то отлучался , приходил еще веселее , с разьезжающимся в улыбке ртом .
Работы не было , то ли нас попросту забыли , то ли по причине раздолбайства мастера – старикашки , но блоки нам так завозить ник – то и не собирался . На всех этажах была проведена мощная вентиляция . В эти трубы легко можно вместиться и скатиться вниз на этаж без тормозов и задержки . Мы забирались на самый верхний этаж и ждали нашего алкаша с красным носом . Он с трудом заползал к нам на верхний этаж . Мы по вентиляционным трубам скатывались вниз на другой этаж , кричали в трубу : мы здесь . Мастер спускался ниже этажом , мы скатывались еще этажом ниже , кричали : мы здесь . Так скатывались до первого этажа , обегали здание с другой стороны , поднимались на верхний этаж , кричали : мы здесь . Получалось что – то игра в прятки – догонялки мастера за нами по этажам . До обеда мы выматывали его окончательно . Он садился на ступеньки и слезно просил : вы измотали меня окончательно , оставте в покое .-Отводил нас в столовую . После обеда махал рукой : хрен с вами . На обьект не пойдем , все равно работы нет . Мастер добродушно отпускал нас на все четыре стороны , предупреждая : только никому не говорите , что я вас отпустил .Мы разбегались кто куда , в разные стороны и , если у меня в кармане оставалась сэкономленная копейка , я шел смотреть кино .
Так незаметно пролетели два года , годы учебы в вечерней школе , в училище , где большей частью проходили практические занятия . Мы повзрослели на два года и за это время многому научились , освоили любые столярные и плотницкие работы . Я держу в руках аттестат об окончании училища , мне присвоен второй разряд столяра – плотника и я рад и горд . У меня за плечами справка об окончании десяти классов вечерней школы и этому я рад и горд вдвойне . Впереди у меня самые простые и жизненные планы : заработать немного денег , приодеться , а самое главное закончить одиннадцать классов , получить аттестат о среднем образовании , а там … посмотрим , вся жизнь впереди и планов громаздье .
Глава 9 . СМП .
А поезд мчится , колесики стучат . Поезд дает гудки , поезд рвется на Север на станцию Егоршино . Мы едем по распределению в СМП .За окном начало осени , но уже ударили первые заморозки , парадокс погоды , какая бывает на Урале . Желтые поля , горящие осинки и березы , радуют глаз . Нам весело , мы сложились и на последние шиши купили плодово – ягодное вино в « бомбах» , на портвейн карман не тянул . Закупили еще кильки пряного посола и каравай черного ржаного хлеба – мировой закусон . От выпитого вина мы хмелели и пьянели и несли всякую чушь . Народ в вагоне спокойный : дачники с рюкзаками , едущие со своих огородов со снятым урожаем , грибники с корзинками полных грибов, с желтыми , серыми , белыми , рыжими шляпками , бабули с большими охапками последних цветов ,-астрами , гладиолусами , рыбаки с небогатым уловом , охотники с пустыми рюкзаками . И вся публика нам нравится , все кажутся милыми и всех хочется любить и обнимать .
Миновали Реж , Красные Орлы , подьезжаем к станции Егоршино , перестаем болтать , вглядываемся в окно , как будь – то вьезжаем в потерянный рай . Нас встречает большая сортировочная станция , грязное закопченное депо , составы поездов с грузом и порожняком . Тепловозы проплывают мимо , пыхтят , выпуская пар , дают свистки ,- идет сцепка вагонов .
Мы взбегаем на мост , зависшим над путями . В воздухе пахнет мазутом . Рядом с мостом небольшой вокзальчик , утопающий в кустах кленов , окаций , с вывеской вокзал , « ресторан» . С моста взору открывается панорама , несколько разочаровавшая нас ,- вдоль железной дороги расположились не очень – то впечатлительные бараки , за бараками шла улица , напоминающая сельский пейзаж с одноэтажными домишками , с воротами , полисадниками , пыльной улицей с курями и свиньями в лужах .
В здании конторы нас встретила комендант – женщина с волевыми чертами лица , крепкая , широколицая , с грубым мужским голосом . Дымила сигаретой , закинув нога на ногу , смерив нас сверху вниз , иронически произнесла : ну , и работников нам прислали . От иронии перешла к деловитости : раз приехали , пойдем , поселю в общежитие .
Барак , именуемый общежитием , куда нас привела комендант , показался жилищем средневекового человека ,- грязный обшарпанный пол , такой же потолок в трещинах давно не беленый , комната с разбитой дверью , железные кровати с панцирной сеткой , стол , стулья и графин с водой ,- полный комфорт .
Мы стояли , разинув рот , а Рыба присвистнул : нехрена себе и нам тут жить ,- это же сарай . На грубое замечание Рыбы комендант ответила вопросом : что ребята не нравится , бывает и хуже . Вот , к примеру , поедете в командировку в Усть – Аху , поживете в вагончиках , тогда узнаете почем фунт лиха , после это общежитие вам покажется раем .
А туалет , умывальник где .
Умывальник в конце коридора , туалет на улице , - вот и все удобства . Ладно обживайтесь , вот вам ключи , а я пошла и не забудьте завтра к восьми ноль , ноль явиться в контору , вас распределят по бригадам на работу и выпишут на первое время подьемные .
Мы так и стоим с разинутыми ртами , не зная , что делать ,- или оставаться или делать задний ход . Рыба возмущался : и нахрена мне такая жизнь , нет ребята , я в этом сарае долго не проживу ,- завалился на кровать в башмаках ,- ладно хоть постель чистая и свежая .
Утром ровно в восемь ноль ноль мы ввалились в контору всей толпой . Нас встретил сам начальник СМП , добрый , обоятельный , седеющий , с залысинами на голове , в костюме и галстуке , вышел из – за стола , по отцовски со всеми поздоровался за руку : молодая смена приехала – это хорошо , как говорится , молодым у нас дорога . Кто – то же должен нас стариков заменить . А сейчас перейдем к делу .
Плишку , Рыбу , Бобра и Тюмень направили в бригаду по ремонту и подготовке бараков к зиме . Рядом с нашим общежитием было еще несколько бараков . Они служили , как перевалочная база . Работяги приезжали со всех концов необьятной страны , останавливались на некотрое время , после уезжали на Севера в разных направлениях . Приезжие – это в основном разношерстная публика , разных национальностей : молдоване , армяне , азербайджанцы , прочие нацмены , как о них отзывались «шабашники» , приехавшие на заработки за длинным рублем . Выданный не кстати аванс на эту публику действовал отрицательно , говоря милицейским языком , на бытовой почве происходили разборки , выяснение отношений , заканчившиеся групповыми драками , поножовщиной , доходило и до стрельбы . Порой бараки гудели , как растревоженный улей , крики , ругань на всех языках народностей , на повышенных тонах , перемешанная с русским матом . Вой милицейских сирен завершал эту вакханалию . Бараки напоминали побоища : выбитые стекла , сломанные рамы , двери , переломанная мебель , крованые пятна на стенах на полу , мусор грязь , блевотина . Наш барак стоял особняком , как резервный блок . Мы проживали фактически одни , занимая одну комнату , остальные были закрыты и лишь изредка в них появлялась чья – то душа из командированных по традиции пьяная и шатающаяся по коридору , как привидение , держась за стенку или , валяющаяся на полу , скрюченная , с поджавшими ногами .
Меня почему – то одного направили на стройку школы .
В этот день нам дали отдохнуть , обжиться , после обеда выдали подьемные и мы загуляли . Решили , первую в жизни получку обмыть как следует . На деньги закупили портвейна в местном сельмаге , пирожков в деповской столовой , ливерной колбасы и бычков в томате . Обмывали за начало нашей трудовой деятельности и за сарай , в котором нам предстояло жить , каратать дни и ночи .
Гитара переходила из рук в руки . Рыба дергал за струны , орал пахабные песни про любимый город свой Ирбит , затем тринькал Тюмень , прокуренным голосом пел : ночь , луна , а я иду по мостовой , на мне газовый пиджак , ничего , что он немного длинный , но я зато порядочный чувак . Бобер бил кастрюлями , заменив ему барабан . Плишка куда – то слинял , вскоре притащился с какой – то клюшкой . Она была страшная и невзрачная . Мы перестали базлать . Тюмень отложил в сторону гитару , Бобер поставил кастрюли на пол , Рыба затушил чинарик о стол . Все уставились на это страшилище . Мне было грустно , скушно и хотелось блевать .
С утра я пришел на стройку .В вагончике кто спал , кто молча курил , кто пил воду . Бригада была в полной отключке по поводу получения накануне аванса . Один бригадир ночевал дома . Пришел вскоре после меня и стал по одному выкидывать работяг на свежий воздух , макать головой в бочку с водой . Вчера по – видимому был перебор , кто блевал , кто стонал , кто чихал , а на дворе вдруг разразилась жара , работяги , крученые , моченые заваливались в тень под кусты штабелями спать . Поднять их уже было невозможно .
И только тут меня заметил бригадир в углу вагончика .
Ты как сюда попал . кто такой .
С училища , по распределению , меня сам начальник СМП сюда направил .
Ну и дела , - бригадир пожал плечами , то ли это было сказано в мой адрес , то ли в адрес пьяных работяг , то ли в беспорядок , я так и не понял , немного помолчав спросил ,- как тебя звать .
Я ответил .
А меня Бэн ,- он подал руку .
А я знаю . Мне об этом начальник СМП сказал ,- будешь , говорит , в бригаде Бэна работать .
Вот что Петр , пока этих алкашей не
