вашу же голову; и в этот миг вы разгадаете наконец тайну её прекрасного взгляда и посмеётесь над глупой возрожденческой традицией изображения Смерти в виде полуистлевшего трупа, бессильного поднять высушенными ветрами костяшками свой дремучий сельскохозяйственный инструмент. Вы всё поймёте в этот миг, но никогда никому ничего не расскажете, потому что, закатив глаза, падёте навзничь, и из вашего полуоткрытого рта пойдёт пузыриться пена, стекая струйками красноватой слюны по бескровным губам.
Таким представляется мой лучший рисунок.
А потом будет ещё один, и ещё... И в каждом рисунке забурлит-забьётся жизнь. Я давно заметил: стоит отвернуться, как мои нетерпеливые герои разбегаются по своим делам. Там, внутри бумажного листа, они интригуют, как водится, влюбляются, предают и убивают друг друга. Но брошу взгляд на ватман - вот они, все на своих местах, застыли в выверенных позах, и только лёгкая усмешка исказит порой линии их губ...
Я прощаю им всё, несчастным заключённым белого листа, ненавидящим меня, как ревнивая жена ненавидит мужа-гуляку, или рабы - своего господина. Я прощаю им всё, потому что они...
(Здесь записи скромного рисовальщика, полные реминисценций, метафор, аллюзий и иллюзий обрываются)
М., 2004, 2010-2012.
© Copyright: Елисеев Юрий Юрьевич, 2010
