по сборке и монтажу станций мобильного комплекса на заводе в Сарове. Параллельно с морским комплексом, Сугробин разработал вариант наземного мобильного комплекса с размещением аппаратуры на автомобилях «Урал». Один из заводов министерства дооснащал автомобили специальными кунгами и электрогенераторами переменного тока с напряжением 220 вольт для различных порядочности и стыда являются выдумкой психологов. Если бы стыд был, всё руководство аэрофлота должно было бы отказаться от своих должностей или хотя бы премии не брать. Но у нас сейчас нет ни виноватых, не ответственных ни за что. И только "зайцы"(5), кому не положено по законам и инструкциям ничего персонального, а таких 95%, эксплуатируются системой в хвост и в гриву. Всё как у Чехова - "лопай, что дают". И что!? Вместо 15 часов полёта вместе с пересадкой в Хабаровске, Сугробин летел две ночи и ещё полдня. Салют! Аэрофлот!
Дневник инженера Сугробина.
1 июня.
Владивосток меня встретил прохладной туманной погодой. Запахи моря перемешивались с запахами бензина, солярки и угля. Золотой рог, как обычно, был заполнен сотнями океанских лайнеров, сухогрузов, сейнеров, боевых кораблей, буксиров, катеров и просто плавающих средств, готовых к отплытию, ждущих очереди на ремонт, стоящих на ремонте, и просто так стоящие в неизвестном состояний. За мысом Голдобина чуть блестел залив Диомид с его ремзаводом сейнерского флота, и неисчислимым количеством ржавых искорёженных кораблей, надлежащих то ли ремонту, то ли разрезке на металлолом. Полюбовавшись панорамой от морвокзала, я проехал до проходной «Дальзавода» и поселился сразу на Чумикане, на котором уже жила вся экспедиция. Корабль готовился к ходовым испытаниям.
К своему концу залив Золотой рог сужался и заканчивался острым конусом воды в береговую ложбинку. Океанские корабли, стоявшие перпендикулярно причальной стенке завода, и стоявшие также у причальной стенки торгового порта, находились друг от друга на расстоянии полутораста - двухсот метров. И всё, что делалось на обоих берегах, просматривалось как на ладони. Я по приезде на корабль сразу же обратил внимание на громадину с названием "Александр Обухов", стоявшую напротив Чумикана, всю заржавленную и какую-то нежилую.
- Что за посудина, - спросил я у знакомого мичмана.
- А… - рассмеялся мичман.- Комедия с трагедией. Это плавбаза и консервный завод тралового флота. Готовился к выходу в море. За ночь до отхода, капитан отпустил всех рабочих и моряков на берег, оставив минимальный вахтенный состав. Ночью два вахтенных механика держали вахту и, как положено у них, пили. Время шло. Одному показалось, что судно крениться на один борт, и он решил исправить крен перекачиванием топлива из противоположного бака. Насос включил и сел снова пить. А то, что судно стало крениться на другой борт - это заметить механики были уже не в состоянии. Оно кренилось да и опрокинулось. И затонуло. Только недавно подняли. Капитана нашли в каюте с бабой, механики и несколько матросов тоже утонули, а больше и спросить не с кого.
- Да, ситуация, - согласился я с мичманом.
Ситуаций в Морфлоте, да, как и в других флотах и прочих ведомствах, хоть отбавляй. В эти же годы в проливе Восточный Босфор между островом Русским и Владивостоком буксир портовый типа "утюг" утопил дизельную подводную лодку. Она возвращалась с дежурства из Корейского пролива: поздний вечер, надводное положение, десяток другой минут и пирс. Неяркие ходовые огни, все открываемые люки открыты. А буксир пёр поперёк и не заметил в черной вечерней воде чёрную тушу лодки, и «купнул» её основательно. Она и пошла на дно. Глубина 40 метров. Хорошо, что всех спасли. Моряков отправили в госпиталь на реабилитацию и жалостливая половина женского населения Владивостока носило на радостях им передачки.
А вот с нашими кораблями сложнее. Если случится экстремальная ситуация и корабль будет тонуть, то сначала надо будет уничтожить всю аппаратуру и документы. И потом только подавать сигнал бедствия. Вот так! Корабль вверх дном, а ты кувалдой под водой крушишь свои безмерно секретные материалы. Нe проще ли под самой нижней палубой поставить самоликвидатор с несколькими тоннами тротила?
2 июня.
После завтрака командир Чумикана капитан 1 ранга Фёдор Павлович с мостика приказал отдать концы от причала Дальзавода. При выборке якорей Чумикан запутал якорные цепи с соседним судном, стоявшим у пирса торгового порта, и полдня выпутывался. Так что впечатление от отдавания концов осталось бледное. После окончания якорной эпопеи командир чертыхнулся по громкой связи и сказал: "Зачесть это как испытания якорных лебёдок". Так вот и ушли на ходовые испытания в Японское море.
9 июня.
Неделю болтались в Японском море, проверялись все механизмы в рабочих режимах. Наша бригада меняла аппаратуру. Вернулись во Владивосток, встали на "бочку" на выходе из залива Золотой рог для снятия магнитного поля. Стояли сутки.
От бочки свой вид на все окрестности Владивостока. Сзади темнеет Русский остров. Он так же район Владивостока, но принадлежит военным. Вместо трамвая к нему ходит катер. И вообще, вода используется в городе как средство для передвижения очень интенсивно, так как получается быстрее, чем по земле. На западе пролива за маяком виднеется Амурский залив, а в дымке Золотого Рога проглядываются белые кварталы города. И все эти заливы, острова и прочее объединены географически в залив Петра Великого, такого же большого, как море. И названного заливом потому, что море уже было названо Японским.
Залив Петра Великого ещё не океан,
За бочку в нём привязанный, болтался Чумикан.
На выходе из залива Золотой рог за морвокзалом у пирса стоит большое пассажирское судно «Тобольск». От бочки его хорошо видно. Это его третья фамилия. Вторая была "Советский Союз", и под этим именем судно много лет было лидером Дальневосточного пассажирского пароходства на экспрессной Камчатско-Курильской линии между Владивостоком и Петропавловском-Камчатским. Четверо суток хода, каюты 16-ти категорий. Стоимость билета от 25 до 150 рублей (самолёт-35руб). Эти сведения я получил в Петропавловске, когда это судно было ещё на линии, и я уговаривал бригаду во время 2-го путешествия совершить путь во Владивосток на этом судне. Но дрожавший перед бухгалтерией начальник экспедиции не решился пойти на будущие объяснения с директором за перерасход командировочных. На судне предлагались рестораны, буфеты, кинозалы, бассейны, бани, салоны всевозможного назначения. Роскошные каюты отделаны красным деревом. В осень 1980 года "Советский Союз" прекратил плавание и потерял свою фамилию, так как предполагалась его продажа Японии на металлолом. Видимо. постоянно думающие головы о престижности страны. посчитали неуместным продавать на слом "Советский Союз", а «Тобольск», разумеется, можно. А первая фамилия этого великолепного судна, даже в наши дни, была «Адольф Гитлер» (по слухам). Корабль был взят в качестве компенсации за разбой фашистов в нашей стране в великую войну.
10 июня.
Сегодня последний день на родной земле. Завтра курс на Японию (проходим в океан через Сангарский пролив) и дальше на далёкую и пока безвестную "точку". О ней потом объявит ТАСС. Сегодня последний раз последняя возможность потоптать твердую землю…
11 июня.
Залив Патрокла. Туман. Густой. Видимость 100 метров. Тревожные и какие-то печальные звуки рынды, как предвестники беды. Частые гудки со всех сторон. И так все дни плавания во Владивостоке. Вчера поздним вечером пробилось в тумане «окно» и прилетел вертолёт. Лётчики Шарыкин и Шишлов ждали на базе ВВС с 1-го июня. С их прилётом состав был укомплектован полностью. Судно прошло последние проверки и получило добро на выход.
Патрокл - залив очень красивый. Очень жаль, что не пришлось отдохнуть на его изрезанных скальных берегах. Как и всё вокруг, он входит в состав залива Петра Великого. Сколько своеобразия и красоты во всех этих бухтах, бухточках и заливах и на материке и на острове Русском, который сам по себе представляет территорию небольшой области и на котором впоследствии мне пришлось побывать несколько раз уже по другим, и очень интересным делам, связанным с совершенно уникальными подводными работами. Здесь столько земли (береговой кромки) и воды: пляжей, скал, глубин и отмелей, что в курортный сезон можно было бы, разместить всех отдыхающих на Чёрном море. Но хорошо, что этих людей нет. Берега во многих местах по российски загажены, бухты "Золотой рог", "Диомид" да и "Патрокл" в ужасной грязи. Антисанитария бездарная, беззаветная, безответная. Всю грязь, какую только можно найти на корабле, бумагу, доски, ящики, прочий мусор - всё летит в воду! А керосин, бензин, мазут. Старый моряк Иван Иванович, механик из нашей команды, который начинал служить во флоте перед войной здесь же, а потом служил и всю войну, говорил, глядя на это: «Раньше за чистоту среды не боролись, но за спичечный коробок, выброшенный в море, командир давал три наряда вне очереди. А уж про керосин - не дай бог и подумать. Беда на всю жизнь».
В проливе между материком и островом Русским напротив Патрокла стоит небольшой скальный остров с разрушенными строениями и таким же причалом. Народ наш сразу окрестил его остров «ИФ». Ну, всё как у Дюма. Неприступная скала с единственным спуском к причалу. Путь наверх вьётся узкой тропинкой. Не спрыгнуть, не взвизгнуть. Моряки говорили, что там и была тюрьма, но в связи с дороговизной её обслуживания, заведение закрыли и забросили. И только останки двухэтажного каменного строения зияли черными дырами провалов по бывшим окнам.
16 июня.
Поздний вечер. Правильнее ночь. Глухо стучит в борт холодная волна, из темноты открытого иллюминатора несёт промозглой сыростью, но это лучше, чем духота каюты. Снизу доносится глухой рокот дизель-генератора. Только что вернулся из салона и лёг на жёсткую постель. В каюте неуютно. Взял томик Грина из полного собрания сочинений, неизвестно как попавший в мою каюту, прочитал десятка полтора страниц чёрной белиберды и подумал, что полное его собрание издавать ни к чему. Достаточно издать «Бегущую по волнам» и "Ассоль." (Алые паруса). Правда, тоску он навёл своими суждениями о бессмысленности жизни. Я его понимаю этого мечтателя ни о чём.
Вот ужe с 11-го числа стоим на рейде милях в десяти от Владивостока. Нет приказа на выход. Уже первая ёмкость с огненной водой на четверть опустела. Родил афоризм: «У нас в стране даже невыполнение плана – это план». Днём спасает какая ни на есть работа. Вечером бездарное ничегонеделанье. Кино нет, телевизора нет, книг нет, карты (да пропади они пропадом) - полная апатия. И ещё сплошные туманы, дождь. Постоянно через две – три минуты звенит рында. Реальная жизнь где-то далеко, кажется призрачной и непонятной. Жена тоже что-то нереальное и бестелесное, несуществующее. Мы так далеко друг от друга, то насколько я реален для неё, мне этого не представить, да я и не пытаюсь. Что может мужчина требовать от женщины, если оставляет её на такие сроки хотя бы и во имя Родины. И не было бы этих дурацких писем… Вот такая у нас разлука. Без почты, без
