Самурай

друга. Воины острова победителя вернутся домой.
— Так просто? — не поверил я. — Всего лишь играть и завоевать острова?
— Острова связаны мостами, — продолжал Клим, явно получая удовольствия от разговора на русском, — мосты расходятся ночью и соединяются утром. Они из такого специального материала, который на тепло реагирует.
— А кто их сделал, эти мосты? — настороженно спросил я. Потому что кем бы он ни был — внушал уважение. Соорудить такие мосты... это же еще придумать надо.
— Пришельцы, — ответил Клим так, словно это было самим собой разумеющимся. Нет, я, конечно, фантастику люблю, но вот так в лоб... Пришельцы.
И тут я поверил. Практически сразу поверил. Играть? Хорошо, сыграем.
— Когда начинать? — деловито спросил я, решив все-таки закусить перед таким важным делом, как завоевание сорока островов.
— До:зо ("Держи!"- япон.), — произнес японец, сидящий напротив меня и протянул мне ложку. Я ее взял и стал думать, как же мне ответить. Японец явно сказал что-то вежливое. Ссориться с воинами, с которыми мне предстоит завоевывать тут все острова, я не собирался.
— До:мо ("спасибо" - япон.), — подсказал Клим.
— Домо, — послушно произнес я вежливым тоном.
— Иэ ("не за что" - япон.) Тиму, — откликнулся мой собеседник и улыбнулся белозубой улыбкой.
— Они такие... — вежливые, — с гордостью сказал Клим, будто это он японец, а не кореец!
— А как их зовут? — спросил я, и Клим быстро что-то протараторил. Наевшиеся мальчишки сонно посмотрели на меня и синхронно улыбнулись.
— Шинджи, — произнес самый старший парень.
— Он у нас главный, — тихо шепнул мне Клим.
— Сатоши, — этого я сразу узнал и запомнил. Именно он оставил царапину у меня на горле.
— Арато.
— Рису.
— Хаято.
— Шин.
— Шин.
— Акира.
Дальше я честно пытался запомнить кого как называть, но вскоре понял, что это невозможно, и решил оставить знакомство до лучших времен.
— Два Шина?
— Ага. Ну, один Шин — это маленький Шин, ему тринадцать, а второй Шин — мой ровесник, ему пятнадцать, и он просто Шин.
— Почему японцы? — ничего тупее я спросить не мог, конечно...
— Не знаю, — пожал плечами Клим, — разные есть. Англичане, арабы, французы, русские. Я никак не пойму, от чего это зависит.
— И давно ты тут воюешь? — задал я, наверное, самый важный для себя вопрос.
— Пять лет, — ответил Клим.
Я глупо хихикнул, надеясь, что он шутит. Пять лет?! Я не хочу так долго...
— Ладно, Тим, пойдем спать, — он подхватил меня под локоть и потащил в коридор.
— Со мной в комнате будешь, там теперь никого нет, — быстро протараторил он и как-то странно затих, прикусив губу, будто хотел заплакать, но в последний момент сдержался.
Комната оказалась куда уютней зала, в котором мы только что были. Здесь было большое окно с видом на море и соседний остров. И две кровати, расположенные противоположно одна другой, у стен.
— Ложись, — кивнул мне Клим и погасил свечу, которую держал в руке, обслюнявленным пальцем. Стало темно настолько, что я не видел собственных рук. Зашуршала одежда — видимо, Клим приготовился спать, — и я решил последовать его примеру. Хотя не спросить еще кое-что я не мог.
— Клим...
— М? — сонно откликнулся мой сосед по комнате.
— А этот... Сатоши. Он хотел меня убить?
Послышался странный звук, и только спустя несколько секунд я понял, что Клим смеется.
— Нет, ты что себе напридумывал? Нет, конечно. Сатоши прикольный пацан, он так новичков испытывает. Даже таких мелких, как ты.
— Как я. — Эхом повторил я, решив не спрашивать, куда деваются эти новички.
Я лелеял робкую надежду на то, что их отправили домой. Может, если попросить, меня отправят домой? Не хочу играть ни в какие дурацкие игры!
В любом случае я буду очень стараться попасть домой.
Очень-очень.

Глава 3. Дежурства и тренировки
Наверное, я был слишком наивен в свои тринадцать лет. Потому что проснувшись утром на Острове Тысячи Камней, я вдруг почувствовал себя почти счастливым. В какое-то мгновение эта затея с островами показалось очень веселой. И я даже улыбнулся собственному отражению в мутном треснутом зеркале на стене.
Это же просто игра, — подумал я, — стоит попросить, и меня отправят домой. Если я не захочу играть.
— Ты чего соскочил? — недовольно спросил Клим с соседней кровати: он спал без подушки, щекой прижавшись к грубой деревянной спинке, свесив длинную руку до пола. Теперь через все его лицо тянулся длинный красный след. Он сонно поморгал и уставился на меня с явным неудовольствием.
— Скоро подъем. Даже поспать не дал, — проворчал он.
— Вы тут по часам встаете? — удивился я, — как в лагере?
В лагере я успел побывать к тому времени и говорил со знанием дела: жаворонок по натуре, я не испытывал никаких неудобств от раннего подъема. Но ведь тогда я просто не знал, насколько рано встают на островах. И чем занимаются.
Вдруг по замку разнесся тяжелый гул. Будто кто-то со всей силы ударил по чему-то железному.
Не мешкая ни секунды, Клим соскочил с кровати и принялся надевать свои лохмотья.
— Пошли, — коротко кивнул он мне, сделавшись вдруг очень серьезным, будто разом забыв о своей шутливости и бесшабашности вчера. — Не забудь, — добавил он, указывая на деревянный меч, висевший на стене над моей кроватью.
Я поспешно вернулся и взял его. В руках тут же возникла странная тяжесть, будто я держал не деревянную игрушку, а настоящее оружие. Я провел ладонью по деревянному клинку. Дерево. Оно показалось мне теплым. Меч меня буквально заворожил. Я будто уже тогда знал, что не расстанусь с этим оружием еще многие годы.
В зал уже высыпали заспанные, но уже собранные и готовые (к чему?..), японцы.
— Охаё! ("доброе утро!" — япон.) — коротко поприветствовал всех наш командир, имя которого я успел забыть. Да разве можно запомнить такие сложные имена!
— Это они здороваются, — шепнул мне Клим, но я и так уже понял, что означает это короткое и емкое слово.
— Охаё! — нестройными голосами откликнулся их, теперь уже наш, маленький отряд и, к моему немалому удивлению, поклонился. Они все коротко поклонились. Я же стоял, тараща на этих странных мальчишек глаза и ничего не понимая. Да будь он хоть трижды командир тут, кланяться-то зачем? Что за рабские замашки? Я гордо вскинул голову, демонстрируя, что наши не кланяются.
И незамедлительно получил оплеуху от Клима, который коротко прошипел мне в самое ухо:
— Поклонись, идиот. Просто склони голову.
— Совсем крыша поехала, да? — обиженно возмутился я, но тут поймал взгляд этого... Сатоши. Царапина на шее тут же заныла, напоминая о вчерашнем. И я склонил голову, посмотрев на японца чуть ли не с ненавистью.
Сатоши победно усмехнулся и очень серьезно склонил голову в ответ. Лично мне.
Общаться с людьми, такими же мальчишками, как и я, не зная их языка, оказалось забавно.
— Сейчас Шинджи на тренировку погонит, — широко зевнув сообщил Клим.
Я сразу же вспомнил, что так зовут нашего командира. Надо же... Я все-таки запомнил.
Тем временем Шинджи, по-видимому, скомандовал начало тренировки, но я не смог разобрать слов.
Все, тихонько переговариваясь, вышли на улицу. Я думал, что будет прохладно с утра и жарко к обеду, прямо как у меня дома, но оказалось, что было так же жарко, как и днем.
Шинджи заговорил с Климом, посматривая на меня, что мне не составило труда понять — речь идет обо мне.
— Шинджи говорит, чтобы я напомнил тебе о правилах. Нельзя смотреть вверх после заката — накажут. Нельзя играть в поддавки, — нудным голосом тянул Клим, будто выполняя повинность, — нельзя испытывать привязанность к кому-либо, особенно любить.
Я тихонько фыркнул в ладонь. Перспектива кого-то тут любить на тот момент казалась мне абсурдной. Тем не менее я спросил:
— А девчонки-то тут бывают?
— Бывают, — откликнулся Клим и снова помрачнел. — У нас их двое было. Японки.
Я коротко кивнул, словно слово "было" многое объясняло.
Между тем Шинджи командным голосом начал произносить имена.
— Кому с кем тренироваться, — прокомментировал Клим.
— Клим — Рису, — произнес он, и Клим, не обращая больше на меня никакого внимания, встал напротив растрепанного мальчишки лет четырнадцати.
— Шин — Арато. Шин — Хаято. Сатоши... — его взгляд замер на мне, и я невольно поежился: командир смотрел на меня холодно, даже презрительно. — Сатоши — Тиму, — решительно закончил он и снова коротко поклонился, словно благодаря ребят за что-то.
Сатоши издал короткий звук, в котором явно звучало разочарование.
Пары выстроились в каком-то странном, им одном ведомом порядке, так, что вокруг каждой образовалось пространство в несколько метров.
Сатоши подошел ко мне, небрежно поклонился и выжидающе замер. Решив не искушать судьбу, неимоверно злой на Шинжи, что подкинул мне такого напарника, тоже коротко поклонился.
— Ёсь! ("давай!" — япон.) — произнес Сатоши и взмахнул своим мечом.
Я еле успел увернуться и просто отбежал в сторону с ужасом видя, как меч Сатоши из деревянного стал стальным.
Стало страшно. Этот псих мог порезать меня по-настоящему!
— Прекрати! — выкрикнул я, чуть не плача.
— Яппари, ("так я и думал" — япон.) — презрительно сказал Сатоши и равнодушно взмахнул мечом, перекрутившись всем телом, неотвратимо наступая. Я оказался прижат к стене замка и теперь ощущал острые края камней, больно впившиеся под лопатки.
Глаза моего противника сверкали, выглядел он очень воинственно. Я инстинктивно прикрылся рукой и успел подумать, что сейчас самое время для чуда. Как это бывает в фильмах, когда герой на волоске от гибели, появляется кто-то, кто его спасает или же происходит нечто, не позволяющее герою умереть.
Это в фильмах красиво. На самом же деле — сердце колотится так, что, кажется, можно умереть только от этого бешеного ритма. И все происходит до смешного быстро.
Острое лезвие полоснуло по руке, я ощутил острую боль, и горячая влага заструилась от локтя до пальцев, падая с повисшей плетью руки на землю с глухим стуком.
Я же просто ревел, глядя на свою искалеченную руку, не понимая, что это за игра. Не понимая, как получилось так, что лезвие из деревянного стало настоящим. И почему никто меня не защитил, а все просто продолжают заниматься, как ни в чем ни бывало — даже Клим. Меня же покалечили! Больно. Как же больно...
Сатоши брезгливо вытер свой меч о мою же футболку и что-то сказал подошедшему Шинджи. Тот кинул беглый взгляд на мою руку, пожал плечами и полез в карман своих обрезанных джинсов. Ловко выудил оттуда бинт, пропитанный чем-то белым, вязким.
Показал жестом, что бинт надо приложить к ране и небрежно кинул его в мою сторону.
Поймав его, продолжая заливаться слезами, я последовал совету.
Боль сразу же отступила, стало легче. Я смахнул слезы и огляделся. Тренировка заканчивалась: японцы и Клим снова подошли к Шинджи.
Тот скомандовал что-то, опять называя имена.
— Мосты, — коротко пояснил Клим, — дежурство на мостах. Тебе на восточный, вместе с Рису, Хаято и со мной. Пошли.
Я как-то даже обиделся, хоть и послушно пошел следом. Зачем меня сразу же отправлять на какое-то дежурство, да еще и после ранения. К своему удивлению я осознал, что рука практически не болит, лишь немного почесывается, как заживающая болячка. Но все равно, будь я командиром, я бы так никогда не поступил...
На мосту было тихо. Половинки моста еще не сошлись и тихо