Отшельник

дюжины королевских фрегатов решился на абордаж, но доселе скрытая армия дала решительный отпор, захватив корабль неприятеля. Но не прошло и двух минут после столь удачного захвата, как их постигла та же печальная участь, что и нас.
Окружающее безумие чуть не лишило меня рассудка.
Меня вдруг обожгло в правое плечо и ту же ногу. Я потерял сознание.
Когда я очнулся, меня окружал необыкновенный покой. Полностью придя в себя, обнаружил, что нахожусь в каюте какого-то корабля, причем корабль был мне знаком. Но в первые минуты мне показалось, что я здесь уже был. Сомнения мои длились недолго. Дверь в каюту приоткрылась, и в проеме появилась персона, увидев которую, мне стало абсолютно ясно мое местонахождение.
Это была суженая Черного Корсара.  
- Сударыня, если бы Вы знали, как я рад Вас видеть!
- Лежите спокойно, Вам вредно любое лишнее движение.
Да, сразу вспомнились мои раны и весь кошмар, что сопровождал их появление. На душе вдруг стало так тоскливо, что хоть волком вой.
- А где же сам хозяин судна? – поинтересовался я.
- Он сейчас придет к Вам.
В подтверждение ее слов в каюте появился сам капитан черного брига.
- Как Вы себя чувствуете? – спросил он.
- Спасибо, лучше, гораздо лучше. Позвольте узнать, как я оказался здесь.
Черный Корсар поведал, как все произошло.
- Мы уже приближались к берегам Британских островов, когда перед нами возникла флотилия ее величества. Все бы ничего, да только уж больно много судов шло к вам навстречу. Оставаться в зоне видимости было опасно, поэтому, отойдя на безопасное расстояние, я решил уйти немного в сторону, а затем последовать за ними так, чтобы оставаться незаметным. Увы, пушечная канонада не предвещала ничего обнадеживающего для вас. Когда мой бриг оказался на том месте, где произошло сражение, все уже закончилось. И  надо Вам сказать зрелище было просто ужасным.
Тут мне вспомнился один из самых кошмарных для меня эпизодов морского сражения: канонир нашего фрегата посмотрел мне прямо в глаза, и в тот же миг в него попало пушечное ядро. Лежа на кровати в каюте Черного Корсара я закрыл глаза и невольно из моей груди вырвался слабый, но пронизанный мукой стон.
Капитан черного брига продолжал.
- По правде сказать, такого итога морских баталий мне еще не приходилось видеть. Коротко говоря, такое впечатление, будто в кровавой луже огромного размера были разбросаны обломки кораблей смешанные с человеческими останками. Я был в шоковом состоянии и еле сдерживал чувства, охватившие меня до самой глубины души. В общем, это был какой-то кошмар.
Из моих закрытых глаз потекли горячие слезы. Как я не старался, ничего не мог с собой поделать.
- Я понимаю Ваши чувства, сударь, как никто другой. Позвольте мне зайти к Вам позже и продолжить свой рассказ. А сейчас отдохните. Вам следует побыть немного одному.
Я не мог возразить, как, впрочем, вообще не мог вымолвить ни слова. Оставшись наедине с самим собой, дал волю вырывающемуся страданию и безо всякого стеснения зарыдал.
В этот день меня более не беспокоили, а ночью мучили кошмары. То и дело вскакивал в холодном поту и пытался снова хотя бы задремать, чуть придя в себя. Ночь длилась нескончаемо долго, и все же мне удалось забыться, и я провалился в бездну дремучего сна. Как забылся, не помню, да это и не важно, главное, что я все-таки уснул.
На следующее утро меня вновь посетила милая спутница моего спасителя.
- Доброе утро, сударь. Я принесла Вам поесть. Надеюсь, Вы не откажетесь отведать моей стряпни?
Признаться, есть не хотелось, но отказать в заботе такой замечательной девушке хотелось еще меньше. Посему я попробовал любезно предложенные мне угощения и оказался тем очень доволен. Блюда были великолепные. Но больше меня была довольна моя заботливая опекунша.
Прошла неделя. Я практически поправился, хотя плечо немного ныло. Настало время узнать всю правду моего спасения. С этой целью я поднялся на палубу и, найдя там капитана, попросил рассказать все, как было.
- Вы, сударь, дрейфовали на обломках мачты, не подавая признаков жизни. Но мы точно не могли определить Вашего состояния, пока не подняли Вас на борт брига. Скажу, что Вы счастливчик. Кроме Вас в воде не было ни одного тела, прошу прощения, только куски человеческого мяса. К тому же Вы были живы. Благодарите Всевышнего, Вы Ему должны. Я лишь орудие в Его руках.
- Значит, никто не выжил. – Обреченно вымолвил я.
- Что Вы собираетесь делать с сокровищами? – вопрос был несколько неожиданным.
- Они мне не нужны, слишком дорого приходиться за них расплачиваться. Распоряжайтесь ими по-своему усмотрению.
- Хорошо, тогда знайте, для меня это тоже слишком тяжелое бремя.
После этих слов капитан черного брига велел принести драгоценные каменья на палубу. Когда сундук оказался у его ног, он открыл крышку, зачерпнул ладонью горсть светящихся бриллиантов, с презрением взглянул на них и, что было сил, запустил в водную гладь океана. Таким образом Черный Корсар разбрасывал камни до тех пор, пока они все до единого не закончились. Один он все-таки оставил и отдал мне.
- Возьмите, сударь. Он поможет Вам устроиться на первое время. Ведь Вам нельзя оставаться тем, кем Вы были до сего времени. Надеюсь, Вы сами это отлично понимаете.
- Мне теперь все равно.
- Не нужно так говорить. Вы единственный выжили в этой мясорубке. Так послужите тому, кто Вас спас.
- Вы, капитан, вербуете меня к себе на службу?
- Я имел в виду не себя.
Да, было над чем в серьез задуматься. Предоставленной мне благодатной возможностью необходимо было мудро воспользоваться. И я решился покинуть мир людей, чтобы обрести в себе человека.
В каюте капитана на стене висела вот эта самая картина, и я попросил хозяина брига подарить мне ее на память. На что Черный Пират любезно дал свое согласие.
Вскоре я сошел на берег в одном мало известном порту и оттуда по перекладным путям добрался до своего родного края. Драгоценный камень, отданный мне моим спасителем, сослужил мне напоследок хорошую службу. Без него, по правде сказать, пришлось бы туго».


Глава 9

«Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими. Мир потому не знает нас, что не познал Его». ( 1 Ин 3:1).

Поднявшись на ступени, и взошедши по ним к искуснейшему музыканту, монах обратил свой изумленный взгляд в ту сторону, откуда прибыли они с золотоволосым жителем прекраснейшего края, укрытого с пути назойливых очей.
С вершины горного уступа, одетого в плащ изумрудных листьев, ронял с величественным, громогласным, полного восхищения своей природы голосом прозрачные потоки водопад. Сквозь стену стройных водных струй, вливающихся бурною игрою в мраморную чашу озера, в объятья воздуха попал наставник, очутившись из недр чуть ниже середины бороды, что обновляет седину свою ежесекундно, даруя красоту спадающих волос озерной глади в успокаивающем восторге. Наполнив легкие бальзамом животворящим, силы набирая, наставник вновь ушел под покрывало воды. Останавливаясь в прозрачном жемчужном тумане, он наблюдал за стремительно убегающими по спирали в высь пузырьками, ощущая бодрящее, но необыкновенно приятное прикосновение живительной влаги.
Через несколько мгновений возле ног первых двух выплывших появился третий. Все были в сборе. Оставалось только пройти под удивительной красоты аркой деревьев, названия которых монах не знал, и двинуться дальше.
Но сперва необходимо было высушить промокшие одежды. Благо, на это требовалось достаточно времени, чтобы заняться созерцанием окружающей красоты, и вдоволь насладиться ею.
За предвосхищающей приятную прогулку аркой находился коридор из высоких стройных сосен, которые уходили далеко в стороны, образуя густой лесной массив. Поднимающийся по склонам окружающих гор, он с обеих сторон примыкал к этому коридору. Начинающаяся сразу под аркой дорожка стелилась ровным зеленым ковром из мягкой густой травы, пахнущей свежестью.
Повсюду витало ощущение радости и довольно отчетливо веяло таинственным великолепием, от которого захватывало дух, словно от полета вниз, в воду морских волн с высокой скалы. Хотелось купаться в восторге чувств, продлевая эти бесконечные мгновения, осознавая их в полной мере своих изначальных способностей.
Самым удивительным во всем многообразии проявления окружающего пейзажа было представление взору, устремленному вглубь уходящего вдаль необыкновенного природного коридора, картины, написанной рукой мастера с помощью кисти сотворения, повинующейся искусству вдохновленного воображения художника. Зеленеющая дорожка, устремляясь к горизонту, вдруг расширялась почти у самого его основания, образуя чашу, орнаментом которой служили постройки величайшей красоты архитектурного значения. Сама дорожка являлась своего рода ножкой чаши, а арка перед входом в коридор служила неким подобием устойчивой основы. Живое изобилие изгибов, линий, плавно переходящих друг в друга, образуя симметрию рисунка, возбуждали своими постоянными переливами, вызываемыми мягким дыханием ласкового ветерка, красноречивое восхищение, обнажая самые укромные уголки трепетного сердца, бьющегося в унисон с ритмом дарящей ни с чем не сравнимую красоту гармонии.
Трое людей, находившихся возле предвосхищающей изумрудную аллейку арки, пребывали в некоей иной действительности, нежели той, к которой были привычны. В особенности это касалось монаха, переживающего сокрытое доселе завораживающее восприятие впервые. Остальным двоим было не привыкать, отчего они немного сожалели, хотя и помнили первые свои впечатления по этому поводу.
Одежда уже высохла, и путники, собравшись, неторопливо двинулись в путь.
Идя по мягкому ковру, вступив на аллейку, музыкант вновь заиграл. Было прекрасно наслаждаться звуками природы окружавшей под аккомпанемент дудука. Мелодия его перемешалась с царившей атмосферой благодати и растворилась в ней без малого остатка. Душа торжествовала -  человек рождался! Что может быть приятнее участья в столь дивном пробуждении сердечном разума величья! А созерцать сие возможно, лишь в благоговении замерев.
Путь был приятен, даже очень!
Ну что ж, дошли друзья до камня полномочий. Вернее, до творений из него. Повсюду белый мрамор, возвышаясь над проявленьем жизни у него, хранил молчание величественное. До мелочей продуманы рисунки скульптур, строений, и везде узоры имели смысл особый свой. Он приковывал к себе внимание, но тут же отпускал, назойливость прочь отгоняя. Тем самым, дав возможность принять в себе у созерцателя смысл свой других произведений. И здесь ждал наблюдателя сюрприз: картина в целом от изяществ сих архитектурных и скульптурных приобретала суть свою, и от открытия такого вдруг сердце биться заставляло волнение сильнее, и расширялись в изумлении очи.
Вступив во владения рукотворного мраморного изящества, путники остановились, дудук умолк. Наставник молвил своему ученику:
- Взгляни, мой друг, на красоту, что люди сотворили, действуя в согласии с природой окружающего края, но, что самое главное, в согласии со своей собственной природой. Здесь выбор тех, кто захотел тут жить, но есть другие, о которых ты узнаешь из уст иных. Мы направляемся как раз к их обладателю с