Отшельник

они были грязно-серые, как и сами корабли.
- Свистать всех наверх! – сотрясая громовым басом палубу, взревел капитан. - Приготовиться к бою!
На палубе началась беготня, свисток боцмана время от времени давал о себе знать. Военный фрегат начал жить той жизнью, к которой готовились члены команды не один год, и которая служила мерилом мастерства, мужества, стойкости, верности делу как всей команде в целом, так и каждому в отдельности. Опыт и мастерство капитана имели здесь неоценимое значение: от этого зависели успех предприятия и жизни корабля и его команды.
Так называемое, торговое судно, которое сопровождал наш фрегат, являлось галионом, то есть большим трехмачтовым кораблем особо прочной постройки, снабженное тяжелой артиллерией. Эти суда служили в то время для перевозки товаров и драгоценных металлов из испанских и португальских колоний в Европу. Оно само по себе могло за себя постоять, и довольно неплохо, но если учесть какой груз, по мнению пиратов, мы везли, то и нашего сопровождения могло оказаться недостаточно. Ко всему прочему, кораблей корсаров было слишком много даже для таких мощных судов, как наши. Но я не унывал и надеялся на благополучный исход кампании. У меня были на то свои веские причины, несмотря на безнадежное, казалось бы, положение; а именно: во-первых, основываясь на сведениях, которые имели морские разбойники, они принимали во внимание лишь меньшую часть тяжелой артиллерии, что находилась на борту фрегата; во-вторых, на обоих кораблях имелось по отменному канониру, преданных своему делу и знающих его в совершенстве: ни один из них, ни разу не пускал снаряда мимо цели, а передряг они пережили на своем веку не мало, из чего следует, что опыта им было не занимать. В-третьих, они полагались на свою смекалку, которая всегда приносила превосходные плоды. В этот раз я также не сомневался в присутствии канонирской хитрости. В-четвертых, золота на борту не было, вместо оного трюмы были полны до зубов вооруженных людей, что сводило шансы пиратов захвата судна собственно к нулю после взятия его на абордаж. В-пятых и шестых, нам помогли обстоятельства совершенно неожиданные, последнее из которых не укладывалось в понимание обычных явлений. Хотя, одно из них было следствием давней вражды двух государств на почве главенства в морских и океанических широтах. Дело в том, что мы ожидали схватиться только с флибустьерами, грабивших исключительно испанские суда, а надвигающийся шторм, как мы полагали, приходился весьма некстати.
В свете предстоящих событий мне оставалось только положиться на мужество и преданность своему делу своих людей и надеяться на благополучный исход сражения.
Время отмеряло свой ход, играя на нервах мелодию рокового ожидания, от которой стыла в жилах кровь, и воля, только железная воля смиряла пыл неумолимого безумия, готового в любой момент овладеть разумом и раздавить его в своих истерических объятьях.
Напряжение росло с каждой секундой. Впереди надвигалась серая эскадра из шести кораблей, тянущая за собой чернеющий шлейф могучей стихии, словно перед тем, как обрушиться всей мощью на наши шхуны грозовая пелена выслала вперед себя пиратские суда, чтобы потрепать нас немного, насладившись нашими мучениями вдоволь.
К корме приближались два вражеских брига, двухмачтовые парусные суда, настигая фрегат с явным намерением проверить на прочность борта нашего корабля. Все были на своих местах и приготовились к бою.
Наши судьбы находились между молотом и наковальней, что подстегивало нас держаться до конца. Даже если сам черт вздумал бы возглавить процессию погребения, каждый матрос и каждый военный ухмыльнулся бы ему, сверкая полного решимостью взглядом обломать ему и его своре рога.  
- Когда приблизимся к этой посудине на достаточное расстояние, - проговорил капитан одного из бригов, - необходимо уничтожить штурвал, тогда галион будет в наших руках, и ничто не помешает нам присвоить себе золотишко.
- Но впереди надвигается шторм, капитан, а с ним неизвестные суда.
- Такой безупречный план захвата, и на тебе, незваные гости пожаловали. Даже природа и та против нас. Слишком много желающих поживиться сегодня. Ну что ж, покажем кто здесь главный. Орудия к бою! Бить по штурвалу и по мачтам.
Два брига стремились поравняться с фрегатом. Прозвучали первые выстрелы: канониры на бригах навели орудия на штурвал военного корабля с таким расчетом, чтобы выпускать снаряды поочередно при наведении орудия на цель в результате продвижения двухмачтового судна, обгоняя фрегат. Задумка была блестящей, если учесть и то, что оба брига находились друг от друга на расстоянии чуть большим того, которое способно преодолеть пушечное ядро, дабы не оказаться самим хорошими мишенями задумки. Это должна была быть ювелирная работа.
Но более чем по одному выстрелу, с этих кораблей так и не прозвучало.
Фрегат встрепенулся от дикого удара и сумасшедшего гула. Нет, ни один снаряд, пущенный по направлению штурвала, не достиг своей цели. Это выстрелили в унисон сразу дюжина пушек нашего судна, по шесть с каждого борта, в результате чего две вражеские шхуны почти в ту же минуту пошли ко дну одна за другой.
Однако нас нагоняли следующие два брига, которые подходили к бортам фрегата, не опасаясь выстреливших пушек. Снова попытка уничтожить штурвал, и снова неудачная, один снаряд просвистел над моей головой. Но когда бриги оказались параллельно фрегату, они начали палить из всех своих орудий; некоторые снаряды угодили в борта, нанеся незначительные повреждения, иные в трех местах раздробили внешнее покрытие палубы. На этом с их стороны все и закончилось, благо военный корабль был довольно крепкий, да и пиратские канониры никуда не годились. Другое дело наши руководители тяжелой артиллерии: одного прозвали Снайпером, того, что на галионе, а второй заслужил особую честь – его называли Повелителем меткости. Так вот этот Повелитель разрядил следующие двенадцать орудий. Жертвы его усилий уверенно пошли ко дну.
Сообразив, что наши пушки свое отстреляли и требовали перезарядки, два капера решились на самоуверенный поступок. Не теряя времени, они решительно обгоняли фрегат. Расстояние между их бортами и нашими было буквально несколько метров. Мне подумалось, что они готовятся взять наше судно на абордаж, но увидел движение пушек в портах. В глазах у меня помутилось.
Они догнали нас на пол корпуса, но ничего не происходило. И тут я понял их дьявольский замысел. Капера хотели погрузить военный корабль в огненный ад, выпустив по нему весь заряд своих орудий, подойдя практически вплотную к нему с обеих сторон.
И в этот момент на глазах изумленных корсаров появились скрытые порта фрегата, обнажив могучие дула нарезных стволов нежданной тяжелой артиллерии.
По обе стороны нашего судна послышались отчаянные крики «огонь!», но это было уже после «пли!» со стороны Повелителя меткости. Грохот, крики, проклятия, треск, скрип, всплеск – все это перемешалось в горячем блюде, приготовленном для нас, но отведать его пришлось самим корсарам.
Итак, на нашем счету шесть потопленных кораблей, мы же понесли незначительные повреждения. Пираты попались на собственную удочку, в запасе фрегата имелось еще дюжина неиспользованных пушек, а галион пока не принимал участия в военных действиях – он ждал своей очереди.
Но праздновать победу было еще не время. Противник хотя и понес значительные потери, однако основные трудности маячили впереди, не давая нам ни малейшего шанса опомниться и порадоваться за свои успехи.
Мрачная эскадра надвигалась на нас, не подозревая о нашем неведении их намерений по отношению к флибустьерам, которые не оставляли своей решительной затеи вывести из строя фрегат и поживиться сокрытым секретным грузом галиона.
Мои капитаны пошли на отчаянный шаг: оценив обстановку, они стали поворачивать корабли, словно сговорившись между собой, на девяносто градусов уклоняясь от заданного курса. Таким образом, по обе стороны бортов прямо на нас надвигались пираты, вынуждаемые идти на таран, не уйди они вовремя от своей мишени. И мишенью, как оказалось, были не только мы.
Пираты начали маневрировать, меняя первоначальный курс за нами. По всей вероятности данного хода событий охоты за золотом случилось так, что при повороте наши суда дали залп из всех орудий, которые не были направлены на галион или фрегат. В результате вышли из строя еще четыре судна.
Небесный свод заволокло тягучими свинцовыми тучами, что поминутно трещали по швам слепящими молниями, выражая яростное недоброжелание гулкими раскатами грома. Водяные нити с огромной скоростью нещадно резали пространство, сливаясь в один поток могучего ливня. Неистовый ветер снискал благоволение свыше и свирепствовал вовсю, завывая унылую роковую песнь и вздымая водную гладь океана, возмущая бурлящее негодование его, но избегая праведного гнева.
Начался шторм.
К общему счастью наших команд паруса были убраны вовремя на стонущих мачтах кораблей, и теперь требовалось проявить незаурядные возможности мастерства всех членов обоих экипажей.
Вдруг корсары начали пальбу. Сколь неожиданно было видеть, как разбойничья братия уничтожает друг друга. Что делает с людьми алчность!
В результате этой междоусобной бойни от наших преследователей осталось два судна. Но нам было не до них. Шторм сейчас был главный противник, который временно привлек на нашу сторону оставшихся пиратов, явно не желавших усугублять свое положение, ведя борьбу на два фронта. Да и какой смысл одержать победу над фрегатом и захватить «золотой» галион, если стихия после этого доставит горе-победителя в царство Нептуна.
Волны обрушивались на палубу со всех сторон, пытаясь проглотить воинственных мореплавателей. Штурвал удерживали сильные, мощные руки, умудряясь сопротивляться упрямому натиску природы. Воля и мужество, опыт и знание морского дела позволяли достойно преодолевать испытываемые трудности. Шла настоящая борьба между жизнью и смертью. Именно в этом поединке жизнь раскрывает свой неисчерпаемый багаж силы и творчества, отличаясь всецело от своей извечной карикатуры – жалкого существования, оправдываемого всякий раз мертвецами-приверженцами своими слабостями и глупостью суждений.
Я не был спокоен. Страх за собственную жизнь сковал мой разум, мне казалось, что лучше бы палили из пушек, нежели оказаться во власти штормового безумия.
Наши суда кидало, крутило, вздымало вверх и снова обрушивало к подножию гигантской волны, и так без конца изматывая и выцеживая все человеческие силы и даже сверх того.
Ко мне подошел капитан.
- Не бойся, дружище, чему быть, того не миновать. Просто держись, и в любом случае окажешься победителем. Вера и стойкость до последнего, усвой это, сынок.
Он похлопал меня по плечу и, оценивая ситуацию, принялся с непоколебимой решимостью отдавать приказы, стремясь спасти корабль.
Его слова до сих пор часто всплывают у меня в памяти, они изменили мою жизнь, мое мировоззрение и научили относиться к жизни просто, принимая ее такой, какая она есть, не взирая на сложности, каждый отпущенный миг радоваться, что я есть.
Но это пришло