его беззаботности.
- Пришла Катя… - начала, было, я, желая ввести его в курс столь неординарного события, но закончить не успела.
- Привет честной компании, - по-прежнему улыбаясь, без сколько-нибудь заметного смущения на жизнерадостной физиономии, бодро поприветствовала она нас с Маратом, то ли позабыв, то ли не придавая значения тому, что со мной она уже имела удовольствие пообщаться в прихожей.
- Привет, - оторвавшись, наконец, от своей яичницы, Марат не без интереса, как мне показалось, взглянул на вошедшую.
Не дожидаясь приглашения, Катя уселась, сложила одна на другую руки на столе, и, устремив на Марата невинно-заинтересованный взгляд, представилась:
- Я – Катя.
- Марат, - склонил голову в вежливом поклоне Марат.
Взглянув на меня, она сдвинула бровки, видимо, пытаясь что-то сообразить или вспомнить, но тут же вновь перевела взгляд на Марата, расплывшись в улыбке.
- Ой, так вы, наверное, Каюмов? Марат Каюмов, да? Тогда я вас знаю.
- Неужели?
Равнодушный тон явно указывал, что вопрос был риторическим, но Катя энергично взмахнув руками, принялась объяснять.
- Ну, конечно! Когда мы собирались строить дом, мне все знакомые про вас уши прожужжали. Каюмов, Каюмов, только Каюмов!.. Я, конечно, заинтересовалась. Теперь знаю о вас практически все.
Марат подперев голову, прикрывшись от Кати рукой, посмотрел на меня, закатил глаза к потолку, и незаметно покачал головой.
Я же, постепенно выходя из прострации, пыталась сообразить, что же мне делать? Выставить на ночь глядя ее на улицу я не могла, но и оставить у себя было бы с моей стороны ужасной глупостью. Мне и без нее проблем хватало. Самым верным решением, казалось бы, было потребовать у нее объяснений. Но меня смущало присутствие Марата. Расспросами я могла бы поставить Катю в неловкое положение.
- Есть будешь? - так и не придя ни к какому решению, спросила я.
Катя, небрежно кивнув в мою сторону, продолжала восторженную оду таланту модного дизайнера.
- Вы такой талантливый и в тоже время такой скромный!
Усмехнувшись, я встала из-за стола, чтобы взять тарелку и вилку для Кати.
- Почему? – не обращая более на меня никакого внимания, она продолжала атаку на Марата.
- Почему талантливый или почему скромный? - съехидничав, встряла я в разговор.
- Талант от Бога – это не обсуждается, - ответила она мне. – Мне интересно, почему вы сторонитесь общества, ведете такой затворнический образ жизни?
Поперхнувшись, Марат закашлялся.
Поставив перед Катей чистый прибор, я подошла к нему и постучала по спине. Выпив воды, Марат поблагодарил меня и продолжил есть, не обращая больше внимания на Катю. Но она не унималась.
- Да, я все про вас знаю, но ни разу не встречала в обществе. Разве это не странно?
- Кать, поешь… И может все же объяснишь, что привело тебя ко мне?
- Я ушла от Леньки, - ничуть не смущаясь, ответила она, как-то уж очень равнодушно.
- Ну, допустим, - чувствуя, что начинаю раздражаться, спросила я. – Почему ко мне-то?
- Я ушла по-английски, не простившись… Попросту говоря, сбежала. А искать меня у тебя никому из них не придет в голову. Да ты не переживай. Я ненадолго. Мне бы только пару недель перекантоваться…
Марат перестал есть и удивленно посмотрел на меня. Не выдержав его взгляда, я потупилась и принялась рассматривать букетики на скатерти, искусно вышитые в незапамятные времена моей бабушкой, почему-то столь привлекавшие мое внимание именно в последние дни.
- Любезнейшая, - обратился он к Кате, - а не кажется ли вам странным, что вы даже не поинтересовались мнением хозяйки?
- О чем?
- Насколько удобным для нее будет ваше пребывание в ее доме?
- А чем я помешаю? Аглая, я ведь не помешаю? – интонация, с которой она произнесла последнюю фразу, была скорее утвердительная, чем вопросительная.
Я молчала, не зная, что ответить. В свое время дед потратил много времени, пытаясь научить меня говорить нет в ответ на беспардонные или просто неудобные просьбы. Выходило, что эти уроки прошли для меня даром. Но ведь она и не просила вовсе. Оторвавшись от изучения вышивки, я посмотрела на Катю, без стеснения заполнявшую свою тарелку едой. Похоже, что ситуация ее нисколько не напрягала.
- Две недели… - пробормотала я.
Марат осуждающе помотал головой и тяжело вздохнул.
- Ну, я не знаю… Это я так сказала, приблизительно… Может чуть больше. Вообще-то, мне и самой не хотелось бы задерживаться дольше. Все зависит от того как скоро мне удастся все правильно оформить. Бумажная волокита…
- Ты о разводе?..
- Нет, - энергично помотав головой, ответила Катя. Но взглянув на меня, улыбнулась и скороговоркой добавила: - То есть да, конечно… Ну и еще там кое-что…
- Кое-что – это что? – уже не скрывая своей неприязни, поинтересовался Марат. – Да и разводы, как мне известно, так быстро не оформляются. Уж, не на веки ли пришла ты поселиться?..
В ответ Катя лишь весело рассмеялась. Закончив есть, она отодвинула от себя пустую тарелку и широко зевнула.
- Пардон, - извинилась она игриво. - Спасибо, ребята, что накормили, напоили… Не обижайтесь, но я бы уже и спать легла. Глаза слипаются…
И она снова зевнула, продемонстрировав ровные ряды здоровых зубов.
- Послушайте, Катя… - взглянув на меня, снова заговорил Марат. - Время позднее, и указывать теперь вам на дверь не гуманно даже с моей точки зрения, не говоря о простодушной Аглае, но завтра мы вернемся к разговору...
- Марат…
- Помолчи пока, - остановил он меня.
- Решение будет зависеть от того, насколько убедительно вы расскажете свою историю.
Закончив, он встал и вышел из кухни.
- Разве он здесь живет? – удивленно вскинула бровки Катя.
- Пойдем, я покажу тебе, где ты можешь разместиться.
Марат сидел на диване в гостиной, вытянув вперед и пристроив свои длиннющие ноги на журнальном столике. Я подошла и, скинув его ноги на пол, устроилась рядом на диване. Какое-то время мы, молча, смотрели по телику передачу о кошках.
- Ты давно знакома с этой девицей, - не выдержал первым Марат.
- А что?
- Не нравится она мне.
- Почему?
- А тебе нравится?
Я пожала плечами.
- Ты намерена оставить ее у себя жить?
Я снова отделалась пожатием плеч.
- Кто она такая?
- Катя.
- Это я уже усвоил из непродолжительной беседы. Что ты еще о ней знаешь?
- По правде говоря, я вижу ее второй раз в жизни.
- Что?! – взвился Марат. – У тебя с головой все в порядке?
- Не кричи. Я была у нее дома. Очень приличный, знаешь ли, дом… Сплошной антиквариат… Мебель из семнадцатого века… Фарфор, хрусталь, серебро… Икра черная лоханками…
- Что ж она от такой роскоши и к тебе с чемоданом?..
- Ты мне не веришь? Ты руки ее видел?
- Руки? Ты про стекляшки?
- Ничего себе стекляшки! – возмутилась я.
- Это стекляшки, Аглая. Имитация. Очень качественная и дорогая, но бижутерия.
- Вот так сразу определил, на глаз? Ты же не ювелир. Откуда ты знаешь?
- Какая разница, - отмахнулся он. – Я вот что подумал… Может и все остальное…
- То, что я не так хорошо как ты разбираюсь в бриллиантах, вовсе не означает, будто и во всем остальном мне так легко пустить пыль в глаза… А уж икру я еще и пробовала!
- Не злись.
Он обнял меня и, притянув к себе, прижался щекой к волосам.
- Сегодня ты как-то иначе пахнешь. Что-то знакомое… Машки твоей парфюмерия?
- Марат… - слегка отстранившись, я посмотрела на него с наигранным беспокойством. – Должна ли я это понимать как то, что тебе знаком Машкин запах? Объяснись!
- Это называется – с больной головы на здоровую…
Прижавшись к нему, я спрятала лицо у него на груди.
- Не надо…
- Не буду, успокойся.
Обняв чуть крепче, он наклонил голову, уткнувшись носом мне в висок, и очень тихо сказал в самое ухо:
- Я останусь…
Я напряглась и затихла, перестав дышать.
Продолжение следует...
