Меч жизни

маркированы стандартными красными квадратиками. Знаете, на таких пожарные пишут: до ПК - 5 метров.
- Нам нужен пожарный колодец?
- Нам нужна вот эта метка, - я подошел и похлопал ладонью по квадратику, на котором тонкими белыми линиями на красном фоне было аккуратно выведено: 43-18.
- Сукин сын! - невольно оценили товарищи.
Я скромно раскланялся.

Маркированный заветными цифрами проход оказался коротким: четыре шага и глухая стена, в которой не имелось никаких признаков двери или хотя бы ниши. Следы людей тем не менее присутствовали - на потолке виднелись черные пятна от сгоревших спичек, а с правой стороны на шершавом бетоне красовалась бессмертная надпись: «Галя - дура».
- Ну, - строго сказал дядя Миша, обращая на меня испытующий взор. - Куда дальше, студент?
- Я бы попросил не обзываться! Чуть что - сразу студент.
- Погодите, - поднял руку Ваня-Киборг. - Вам ничего здесь не кажется странным?
- Кажется. Я бы, например, вместо сообщения о дурацкой Гале, написал: «Спартак - чемпион».
- Под ноги! Под ноги смотрите! Там у входа пол был бетонный, а тут песок. Вот и ответьте, зачем здесь песок, если грунт вокруг - сплошное болото.
Дядя Миша, еще не дослушав до конца, ловким движением засучил обе белоснежные штанины и сделал попытку пасть на колени - чтобы удобнее было разгребать песок.
- Стойте, - сказал я. И единым духом сбегал к ранее замеченному пожарному щиту, на котором специально для таких случаев вешают ведро и лопату. (А вы, наверное, думали: зачем там лопата, а?)
При помощи шанцевого инструмента мы расчистили пол в два счета. И действительно обнаружили … как бы это сказать… в общем, там была этакая чугунная штука прямоугольной формы, более всего напоминающая вход в подпол. Ручек на ней не имелось, зато полустершийся рельеф на крышке складывался в вензель Петра I. Что, вообще говоря, не удивительно, так как каменный Троицкий собор был построен по указу именно этого императора в 1709 году в честь 200-летия победы в Полтавской битве.
- Вступаем в область истории, - торжественно провозгласил дядя Миша и уверенно подцепил чугунную блямбу принесенным с бесценного пожарного щита багром.
Крышка дрогнула, потом с некоторым напряжением, заскрипев по остаткам недочищенного песка, повернулась вокруг оси, проходящей через один из углов… и обнажила скрытый до сей поры черный прямоугольник провала.

Часто ли в вашей жизни бывал момент, когда переступив некий порог, вы оказывались в ином времени и в ином  измерении?
У меня до сих пор такого не случалось ни разу. Но сегодня, свесив ноги в люк, я чуть помедлил, примериваясь… И рухнул в XVII век.
Тут было… непривычно. Во-первых, холодно, как будто из лета мы внезапно перенеслись в позднюю осень. Во-вторых, темнота вокруг непривычно пахла. Так, словно вокруг были не глухие стены подземелья, а ночной кипарисовый лес. (Я точно не знаю, как пахнут кипарисы, но ощущение почему-то ассоциировалось именно с ними).
Мои два товарища, тоже, судя по всему изрядно потрясенные, молча светили фонариками, как бы ощупывая ими незнакомое пространство.
Пол под ногами был изготовлен из толстых дубовых плах и не носил никаких признаков тлена или разложения. Наверное потому, что дуб погружения в воду не боится, древесина его не гниет, а становится мореной.
- Блин, - хрипловато сказал Ваня-Киборг. - Тут один только дубовый пол стоит целое состояние.
К мнению эксперта стоило прислушаться. Тем более, что помещение оказалось длинным подземным ходом, ведущим в неведомое.
И что самое удивительное, за прошедшие века ничего здесь не испортилось - в открывшемся подземелье было сухо и свежо - вода нигде не просачивалась.
- Ну что же, посмотрим что там впереди? - бодро произнес дядя Миша, выдвигаясь со своим фонариком на передовую позицию.
Мы охотно выстроились за его широкой спиной и двинулись в неизвестность.
- Я слышал, - произнес Ваня-Киборг, быстро уставший от темноты и молчания, - что в древности всегда рыли подземные ходы между мужским и женским монастырями. Причем по завершении строительства оказывалось, что женщины прокапывали примерно две трети расстояния. А мужики - то, что осталось. Типа женщины больше стремились к общению.
- Ты рассчитываешь, что мы сейчас поплутаем и выйдем к тем самым девочкам, все еще жаждущим общения?
- Типун тебе на язык!

Некоторое время шли молча. Подземный ход тянулся и тянулся, не выказывая никаких признаков завершения.
- Кхм, - сказал я, чтобы нарушить загробную тишину, в которой слабый звук наших шагов казался эхом дыхания крадущихся в темноте монстров. - Что-то далеко идем…
- Возможно, неверно определили входную точку. И теперь выйдем под другим храмом.
- Или где-нибудь в Финляндии, - мрачно откликнулся Ваня. - Никто не знает, тут далеко до границы?
В этот момент свет впереди идущего фонарика уперся в глухую стену, не имевшую каких-либо признаков двери или хотя бы контурной щели, намекавшей на дверь.
- Отлично, - пробормотал взъерошенный Киборг. Судя по его виду, у него начала развиваться клаустрофобия.
- Что будем делать? - вопросил старший прапорщик.
- Могу сбегать к пожарному щиту, - мстительно предложил Ваня. - Там, помнится, еще и топор был. Большо-о-й…
- Все бы тебе крушить… Конан-варвар компьютерный.
- А что? Простейшее решение всегда самое лучшее. Нет?
Мы снова зашарили по стенам фонариками, но ничего подходящего в поле зрения не попадало: стены и стены.
- Стоп, - сказал я. - Давайте рассуждать логически.
- О! Логика, как средневековый таран!
- Спокойнее. Я просто подумал, что раз мы не можем двигаться ни вперед, ни вправо, ни влево, давайте изменим угол зрения и посмотрим вверх и вниз.
- Устами младенца, - начал Ваня-Киборг, и тут же замолчал. Потому что фонарик дяди Миши, обращенный к полу, мгновенно наткнулся на прямоугольный чугунный люк, снова украшенный вензелем Петра I.
- Похоже, нам еще на этаж ниже.
Сдвинув чугунное препятствие, которое как и первое, неохотно повернулось вокруг оси, проходящей через один из углов, мы вновь оказались над разверстым в темноту отверстием.
- Все дальше и дальше вглубь веков! - возгласил Киборг и первым отважно полез вниз.

Последовав за нашим нетерпеливым другом, мы оказались в неком довольно-таки тесном помещении размером примерно два-на-три метра. Потолок, правда, был высоковато, но мы не заморачивались на тему как будем выбираться обратно. Потому что практически сразу увидели впереди что-то вроде двери, устроенной по принципу корабельного люка и очень плотно прилегавшей к проему.
Мы навели на дверь наши фонарики, но сколько ни шарили пятнами света, ни ручки, ни какого-либо замка  обнаружить не удалось.
- Тоже мне, тайны фараонов, - недовольно пробурчал Киборг. - Вернуться, что ли, за топором?
- Погоди. Больно аккуратно подогнано, жаль царапать. Должно быть что-то…

Мы снова зашарили вокруг фонариками и обнаружили, что чуть выше наших голов по всем четырем стенам тянется изящный резной фриз. Причудливая декоративная композиция состояла из своеобразно переплетенных человеческих фигур и чем-то напоминала «пляшущих человечков» из рассказа Конан Дойла и, одновременно, рельефные композиции старинных индийских храмов.
- Резной дуб, - озвучил Ваня-Киборг, на случай если мы чего-то не заметили или недооценили. - XVII-й век.
- Почему семнадцатый?
- Ну, князь Пожарский, как записано в архивных документах, внес дар свой в здешние кладовые в 1621 году. А до этого поляков из Москвы прогоняли, все такое… Меч был задействован и не мог появиться в здешних краях до XVII века.
- Это понятно. Но сам Троицкий храм впервые построен еще по указу Грозного. И поскольку вокруг нас стены не каменные, а деревянные…
В этот момент Ваня совершил ту ошибку, которую эксперт, как и минер, делает только раз в жизни. Крайне неосторожно он надавил на ближайшую к нему фигурку. Дерево подалось под рукой, раздался скрип…
Нет, я не скажу, что в нашем подземелье стало темнее. Но после того, как за шиворот нам посыпался песок с потолка, мы невольно взглянули вверх и обнаружили, что чугунная плита наверху неотвратимо наползает на люк, перекрывая нам выход.
Думать было некогда. В лучшем стиле тэквондо, я прямо по остолбеневшему дяде Мише взбежал к нему на плечи и в последний момент успел сунуть фонарик (больше ничего в руках не было) в закрывающуюся щель.
Увы, мой подвиг остался без награды. Слабый корпус современного изделия хрустнул в чугунных челюстях и на нас посыпались жалкие пластмассовые обломки…
- А стены здесь, похоже, герметичные, - заметил старший прапорщик, стоически перенеся тот факт, что я продолжал топтаться у него на плечах. - Задохнемся.
- Не успеем, - горестно откликнулся Ваня-Киборг, - утонем.
И действительно, из ряда открывшихся по периметру пола отверстий (каждое размером с мышиную нору) в помещение начала поступать вода. Причем с такой энергией, словно хотела влиться сюда всем объемом Северной Двины вкупе с объемом Белого моря.
- Обидно, - пожаловался Ваня. - Я КМС* по плаванию…
* КМС - кандидат в мастера спорта
- Тихо! - рявкнул старший прапорщик, сталкивая меня с плеч и пресекая панические настроения. - Минут десять у нас есть. Нужно найти решение.
- Как?
- Какой-то рельеф открывает выход. Ты тронул неправильный, нам нужно найти верный.
- Да их тут сотни!
Наши ноги уже погрузились в бурлящую воду до щиколоток.
- Значит думай! Что такое «меч жизни»? Какой символ может открыть путь к нему?
Мы зашарили фонариками (теперь, увы, только двумя) по изображениям. Блин, выбор был слишком богат.
- Ну-у, меч прекращает агрессию.
- Как?
- Э-э, он пробуждает у всех совесть, и соответственно…
- Так, совесть. Какой у нее может быть символ?
- Генрик Ибсен говорил, - покаянно вякнул Ваня-Киборг, - что «чистая совесть - лучшая подушка».
- К черту Ибсена. Здешние строители могли знать только тех, кто жил до XVII века.
Я напряг память. Прямо скажу, очень трудно соображать, когда холодная вода поднимается по ногам, ощутимо давая понять как истекает оставшееся у нас время.
- «Совесть - правильный суд доброго человека». Аристотель.
- Что значит «суд»? Фемида с завязанными глазами? Весы правосудия? Ищите!
Увы, ничего подходящего среди изображений не обнаруживалось.
- «Если ты оскорбляешь совесть, она осуществит свое возмездие». Бенджамин Франклин.
- Не годится!
- «Не делай того, что осуждает твоя совесть, и не говори того, что не согласно с правдой». Марк Аврелий.
- Дальше!
Вода была уже по пояс. Еще чуть-чуть и нам придется плавать.
- «Я освобождаю вас от химеры, именуемой совестью»
- Дурак!
- Нет, Гитлер.
- Зачем нам ХХ век? Дальше!
И тут я увидел!
- Вот оно!
- Что? Где?
- Вот. «Совесть - зверь когтистый, скребущий сердце».
- Уверен?
- Да вы посмотрите какие здесь когти!
Коллеги, скрестив лучи фонариков на изображении зверя, задумчиво рассматривали рельеф. Цена вопроса была велика. Ошибиться никому не хотелось.
- Что-то какой-то он не симпатичный, - высказался наконец Ваня. Ему, как самому низкорослому из нас, приходилось уже стоять на цыпочках.
- Зато та женщина, за которую ты сначала схватился, была очень даже ничего.
- Ну да…
- Нарочно так сделано, - воодушевился я, защищая свою версию. - Это же не приглашение войти, а оберег. Нечто такое, что должно отвадить нежелательных посетителей. Значит, рельеф, открывающий вход должен