Санация, гл.2 "Основания". ч.3 "За ширмой эволюции" (начало)

вовсе не незваные гости.
  - Этот баран ведь сам выехал на встречку? – спросил он у Макса.
  Гринь рывком выдернул осколок из руки и, скрипнув зубами, кивнул.
 - Вот и чудно. Пусть тогда стёкла за его счёт и вставляют! – удовлетворённо сказал мужчина. – Заодно и вмятину в бампере на него скину!
 - Вы бы лучше на дорогу смотрели, - задумчиво сказал Гринь и, толкнув дверцу машины, соскочил на ходу. Внезапность была его коньком.
 - Во даёт! – поразился водитель. – Японский дед!
 Грузовик опасно отклонился в сторону и неумолимо, как студенческий курсач, приближаться к Элвису. «При столкновении с такой машиной пострадает не столько, и не сколько сама машина», - сделал вывод Фил. Парень быстро перемахнул через заграждение и кубарем покатился по крутому склону траншеи.
 И вовремя – спустя несколько секунд грузовик торжественно стёр остановку и на четверть завис над зияющей ямой. Комья грязного песка  обсыпали Фила с ног до головы. Вора в кабине Саня не обнаружил, а водитель с запёкшейся царапиной на лбу с блаженным видом отдыхал на баранке. Элвис с сожалением взглянул на свои туфли – единственную обновку за минувший год – и начал взбираться вверх по строительным блокам.
Приподнявшись над траншеей на половину туловища, наш герой увидел Гриня. Макс, с рассечённой скулой и царапинами на руках, пытался войти в подъезд одной из пятиэтажек, находящихся по другую сторону дороги. Перебор кнопок успеха ему явно не приносил. Жильцы попадались слишком подозрительные и просили показать сумку почтальона, а лучше паспорт. Желания же «козлиной бородки» хватало лишь на демонстрацию в открытые окна среднего пальца.
 Никогда не догадаешься, какое влияние окажет то или иное событие на нашу жизнь. Опытный юрист в конце рабочего дня махнёт роспись не в том бланке и поедет «на заработки» в Африку на сахарные плантации. Одинокий пенсионер пойдёт хоронить собаку, неожиданно раскопает клад и сразу станет горячо любимым родственником. Жизнь как процесс, связанный с движением, презирает статику, потому и пытается сбросить нас с седла стабильности. Меняется, к слову, не только сам человек – реальность трансформируется вместе с ним.
 Авария устроила затор на дороге, что позволило людям устраивать нелегальные пешеходные переходы. Фил ожидал застать Гриня врасплох, но тот повернулся к нему слишком рано. Холодные серые зрачки вора буравчиком впились Элвису в нос. Макс коротким движением вскинул правую руку вперёд, и что-то стремительное, как молния, вырвалось из глубин его рукава и помчалось в направлении головы Сани. Смазанная линия запоздало отпечаталась на сетчатке…
 Саня зажмурился. Ожидание пика боли, когда в череп вгоняют шило и раскалывают его пополам, как скорлупу грецкого ореха, разошлось с действительностью. Фил открыл глаза и похолодел. В сантиметре от кончика его носа зависла серебряный капля, лёгкий метательный нож времён Ренессанса.  Лезвие было украшено надписью на латыни, значение которой Фил так и не вспомнил. Вопреки законам физики нож не падал вниз, а удерживался на весу. Казалось, тонкая синеватая нить из неизвестного материала, на длину которой вытянулось лезвие, выдержала бы на себе и караван балансирующих верблюдов.  
 Макс дёрнул руку на себя, и нож по прямой траектории скользнул обратно в рукав. Даже из своей норки клинок наводил суеверный страх. Гринь нарочито медленно провёл пальцем по шее, предрекая Филу печальный исход в случае неверного шага. Саня осторожно попятился назад, поощряемый вполне доброжелательным кивками, и сел в детскую песочницу, раздавив забытую кем-то лопатку. Лязгнула дверь – женщина с мусорным пакетом открыла окно в мир лестничных пролётов.
 Наш герой с минуту хмуро сидел в песочнице, ожидая пристального наблюдения со стороны Макса. Потом подошёл к молодой берёзе, пышущей молодой листвой, и варварски сломал одну из крепких ветвей. На расстоянии нескольких шагов веник мог предоставить достойную оппозицию метательному арсеналу и отпарить до потери пульса. Элвис залёг в клумбу, подмяв под себя все старания цветоводов с первого этажа, и замер, лишь изредка позволяя себе моргнуть. Женщина, доставившая мусор по назначению, уставилась на лежащего разведчика не без интереса и, в конце концов, не удержала язык на положенном ему аэродроме за зубами.
 - Кого ждёте, молодой человек? – спросила она.
 - Друга жду, - отозвалась «клумба». Оценив по венику теплоту дружеских намерений, женщина хмыкнула.
 - По-моему, лучше кирпичом по голове, чтобы уж наверняка. Или ножиком грязным пырнуть в каком-нибудь тупике.
 Теперь уже удивился Фил. Не столько прозорливости, сколько ужасающей гуманности. Каждый, даже неплохой человек, проходит однажды по доске провал садистского любопытства. И хорошо, если это было простое пленение паука в стеклянную банку или невинная попытка оседлать овчарку. Некоторые же срываются и постоянно поднимают планочку допустимых норм.
  Через пять минут Элвис заёрзал. Осадное положение давалось ему с огромным трудом. Когда из подъезда выпорхнула блондинка с пробором на левую сторону, то Саня не выдержал.
 - Девушка, извините, вы не видели внутри парня в оранжевой байке?
 Настя с секунду озиралась по сторонам, пока не увидела, как клумба вздыбилась и выросла до уровня человека. Веник в руке, взгляд патентованного маньяка… Жиркевич отмахнулась от Фила сумочкой и вскрикнула.
 - Успокойтесь, пожалуйста, - попросил Саня, хватая её за руки. – И ответьте на мой вопрос.
 - Видела. Сидит на четвёртом этаже, раны себе на руках промывает, - дрожащим голосом произнесла Настя.
 - А чердак закрыт?
 - Не знаю. Должен быть закрыт. А что стряслось?
  Кровавый след Гриня оканчивался пятном на первом этаже. Элвис не поленился и обрыскал весь подъезд, но вора так и не обнаружил. Девушка мастерски обвела его вокруг пальца и, вероятно, находилась в преступном сговоре с «козлиной бородкой». На Саню нахлынула волна апатии, и он опёрся о стену и медленно сполз вниз, собрав на спине приличный слой побелки. Захотелось разбежаться и удариться головой о почтовый ящик, но даже этот поступок у Фила не хватало сил.
 Наш герой только сейчас порезы на руках. Прямоугольные, неглубокие, они больше подходили на уколы ножа или, скажем, осколка стекла. Элвис пошарил в закоулках ума, но не нашёл в траншее ничего опасного, даже штыря или куска торчащей арматуры. Затем Саня решил понять, что же, в конце концов, у него украли. Поиски успехом не увенчались, хотя пропажу Фил вскоре обнаружил…

 В комплекс «Науки Будущего» парень прибыл через двадцать минут, причём путь этот скорее напоминал восхождение на эшафот. Люди тыкали в него пальцами и шептались. Стиль а-ля бомж ещё не вошёл в моду. Мало того, что опоздание вышло даже за неприличные рамки, так у Фила ещё исчез пропуск. Спёр ли его Гринь или причина была в собственной рассеянности? Элвис не знал. Зато был убеждён в том, что за потерю уже четвёртого пропуска за полгода его если и погладят, то утюгом по голове.
 У входа наблюдалось оживление. Трое рабочих в спецовках и с дрелями наперевес закрепляли пузатые датчики над дверями. Иногда датчики ломались, либо в результате замыкания контактов испускали ультразвуковые волны, и тогда ядрёный, чисто славянский мат раскатами бил по ушам запертой в стенах здания интеллигенции. Рядом на лавочке сидел за ноутбуком парень в клетчатой рубашке с длинными волосами.
 - Привет, Миша, - поздоровался Фил.
 Магистр оторвался от монитора и внимательно осмотрел Элвиса. Если бы можно было обобрать до нитки лишь взглядом, то Иоде в этом искусстве не было бы равных. Казалось, что в голове Миши живут трёхмерные модели его друзей и знакомых, сканируя которых парень определял малейшие изменения в человеке.
 - Привет. Новые туфли? – безошибочно определил Магистр.
 - Старые, но на работу я одел их в первый раз, - подтвердил Элвис.
 - А с руками что? До раскалённых углей не созрел, решил походить по битому стеклу? – предположил Иодо. – Есть масса более интересных и, хм, менее изощрённых способов истязать своё тело. Начни с тренажёрного зала, например.
 - Это долгая история, - уклончиво ответил Саня.
 Магистр на чужие секреты не претендовал. Смириться с тараканами в чужих головах – лучший способ приручить своих.
 - Слушай, а я тебя сегодня, случаем, не второй раз сегодня вижу? – вдруг спросил он.
 - Нет, с чего бы? – удивился Фил.
 - А шут его знает! Показалось, значит. У меня на фоне радости крыша черепицей хлопает, поэтому не удивляйся.
 - Да ладно? Закончил-таки со своей системой опознавания?
 - Ну как закончил…, - замялся Магистр. – Мне кое-кто серьёзно помог. У тебя же вчера первая смена была?
 - Ага.
 - Во-о-о-т, - протянул Миша. – Во второй половине дня пришёл один парень, Максом зовут. Софья Леопольдовна поинтересовалась целью его визита, а он такой: «Хочу на работу к вам устроиться». Часа не прошло, а этот чудак уже с пропуском разгуливал.
  - Горностаев ведь только по рекомендациям берёт,  - усомнился Саня. – Или тут сынок какого-нибудь спонсора?
 - Не тут-то было. У этого Макса даже документов не было, а ты про блат говоришь. За несколько минут он вскрыл исходники наших проектов, а потом сам же и установил такую мудрёную защитную систему, что наши хакеры молча курят бамбук.
 - А ты с ним каким образом состыковался?
 - Я перетаскивал аппаратуру в кабинет, а Макс вызвал помочь. Разговорились, он попросил взглянуть на мои наработки и попросил разрешение на собственную правку. Через полчаса система уже нормально функционировала.
 - А парень-то не промах, - сказал Элвис одобрительно.
 - Не спорю. Котелок варит исправно, - в голосе Магистра проскочила профессиональная ревность. – Обидно, что я, по сути, присвоил себе его заслуги. Вроде бы и хвалят, поздравляют, а на душе скверно, как дёгтя накапали. Интересно другое: когда я на следующий день поблагодарил Макса, то он рассмеялся и сказал, что я только что поблагодарил сам себя.
 - И что это значит?
 - Понятия не имею, - развёл руками Миша. - Хотя парадоксальный вывод напрашивается сам собой…

 - И что, соколик? Всё равно пригласили? – жалостливо прокудахтала тётя Соня.
 - Да, Софья Леопольдовна. Я говорю про то, что ген ещё слишком нестабилен, а Горностаев мне твердит про спонсоров, мол, покажи да расскажи, - кипятился Лихачёв.
 - Ты ж и его пойми, Сергей Александрович! Нам тут здание шикарное отгрохали, машин мудрёных завезли, содержат на государственных хлебах, а мы что в ответ? Обещаниями кормим, да вот только словами сыт не будешь.
 Софья Леопольдовна, несмотря на невысокий чин вахтёрши, умудрялась всегда быть в центре внимания, как если бы ось земного шара проходила сквозь неё. Тётя Соня делила людей по-простому: тех, кто постоянно с ней здоровался, она согревала зашкаливающей заботой и всегда выручала. Невежливые величались «умниками великими», и каждый их проход мимо вахты сопровождался презрительным фырканьем.
 В момент прибытия гостей Софья Леопольдовна олицетворяла грозный стахановский дух: одежда и номерки возникали в разных местах, отчего казалось, что рук у неё не две, а шесть или восемь. На досуге тётя Соня вязала носки и шарфы работникам комплекса и ухаживала за