Глава 21
- Я уверена, все будет хорошо! – заявила тетушка.
- А как же! – отвечал Солодько, остервенело роясь в карманах и доставая допотопный мобильник в потертом кожаном футляре. – Вот что, гражданочки, вы уж сами до дому добирайтесь не спеша, а мне следует поторопиться. Вы по дороге, а я напрямки.
И участковый скрылся в леске у кладбища – только сучья под ногами затрещали, – но мы еще долго слышали его громовой голос: Степан Петрович орал по телефону, призывая какого-то «Георгича» хватать «своих охламонов» и нестись «трусы пузырем» к «чертовым могилкам»…
Веруня приложила пальцы к вискам, словно у нее внезапно разболелась голоса, и повторила:
- Все будет хорошо! И никак иначе.
Конечно, Мария Павловна нас ждала с нетерпением, и как только мы вошли в дом, накинулась с расспросами. Веруня отвечала вяло, да и мне не хотелось пересказывать утренние события. Похоже, Кочеткова на нас немного обиделась.
Стрелки часов словно примерзли. День казался бесконечным, и мы безуспешно силились чем-нибудь занять себя до возвращения Привалова и Димки. Наконец Вера в сердцах затеяла приготовление грандиозного ужина. Мы с Марией Павловной сунулись ей на помощь, но тетушка прогнала нас с кухни, обозвав «полурукими». От нечего делать, я вышла в сад и бродила между грядок, косясь на жуткую статую и размышляя о странных загадках, которые без конца подбрасывала судьба. До поездки в Перемыкино в моей жизни ничего таинственного никогда не случалось. А тут на каждом шагу ребусы.
- Приехали! – крикнула, высунувшись в окно, учительница. – Ну, уж они-то мне все до капельки расскажут!
Мои ноги сами собой понеслись к калитке, а сердце бешено заколотилось. Приехали!
- Вас что, не оставили в больнице? – ошалело спросила я, наблюдая, как из «БМВ» выбирается Касьянов. Совершенно целый и невредимый.
- Слава богу, отделался легким испугом и незначительными ушибами, - счастливо улыбаясь, доложил ученый и похромал к крыльцу. – Вовремя я от того бревнышка отпрыгнул - интуиция не подвела!
- Вы, профессор, всех обманули, и прежде всего, смерть! – сказал Привалов. – И это событие надо отметить! Прошу в дом! Ах, какой аромат из окна!
- Веруня ужин готовит, - пояснила я. – Мы так вас ждали.
Брови Привалова поехали вверх, а я про себя чертыхнулась: да не тебя, любитель романтики, мы ждали, а Диму и новостей, как там с Андреем Владимировичем, все ли в порядке. Ну, оговорилась, с кем не бывает? А он уже строит глазки, и морда такая жизнерадостная. И… обаятельная. Хоть и с синяком под глазом.
Я окончательно на себя рассердилась и рявкнула не хуже Солодько:
- Ужин скоро будет готов! А потом вы отвезете нас в город!
- Договорились, - откровенно смеялся надо мной Привалов. Интересно, куда девались его робость и смущение? По дороге растерял?
Я развернулась через правое плечо и чеканным шагом скрылась в саду. Буду и дальше любоваться каменной теткой, лишь бы не видеть довольной ухмылки на физиономии приятеля моего бывшего (конечно, я завтра же напишу заявление «По собственному…») начальника.
- Радость-то какая! – услыхала я голос тетушки. – Проходите, проходите! Буквально через десять минут буду накрывать на стол.
Я почувствовала, что изрядно проголодалась - с утра мы ничего не ели, а от Вериных блинчиков остались лишь воспоминания – и потрусила в дом. Злиться на Привалова я могу и на сытый желудок.
Я переступила порог гостиной в тот момент, когда Веруня знакомила подругу с нашим гостем:
- Маруся! Маруся, позволь тебе представить одного из твоих любимых авторов и друга нашего Димочки – Вепря! Да-да, это он пишет такие увлекательные исторические романы, которые ты читаешь на литературном портале и любишь не меньше приключений про амазонок твоей обожаемой СИРены.
- Не может быть! – тихонько вскрикнула Мария Павловна.
- Не может быть! – повторил Андрей Владимирович.
- Что же тут удивительного? – рассмеялась тетушка, довольная сюрпризом. – Мир тесен! Надо было Тоше поехать в эту командировку, чтобы ты, Марусенька, встретила здесь своего бывшего ученика, а Димочка – друга из Интернета! Пути господни… Как там? – обернулась она ко мне.
Я же вовсю пялилась на Кочеткову и Андрея Владимировича. Они смотрели друг на друга так, как смотрят давно знакомые и любящие друг друга люди. Я много раз видела такую сцену в кино: мужчина подходит к женщине, с которой не виделся много лет и считал потерянной для него навсегда, опускается на колени и обнимает ее ноги, утыкаясь в них лицом с полными слез глазами.
- Андрюша, - тихо позвала Мария Павловна.
Касьянов на колени падать не мог – сильно болела нога. Он подковылял к учительнице и схватил ее за руку:
- Маша? Ты? Как же?
- Вот, Андрюша, - слабо улыбнулась Кочеткова, - я после аварии уже много лет к инвалидному креслу прикована. А Гена погиб. Такая судьба.
- Ах, Маша-Маша, - Андрей Владимирович неловко вытер тыльной стороной ладони глаза. – Вот мы и свиделись.
- А что такое? – заквохтала тетушка.
Веруня, пожалуй, единственная не понимала, что происходит. Даже Привалов, и тот сообразил: эти двое, случайно встретившиеся в его доме, не просто старые знакомые, а много больше.
- Вау, - заорал Димка, подпрыгивая на одной ноге от восторга, - похоже, Мария Павловна нашла своего «вечерника»! Того самого Андрея, который за ней ухаживал, когда они молодыми были! Жалко только, что теперь они оба старые…
- Вау, - прошептала я.
Ну, деревня Перемыкино, какой еще сюрприз нас ждет? Право слово, необыкновенное местечко: от совпадений и встреч можно спятить.
Вера пару минут поморгала, разглядывая подругу и Касьянова, а потом разразилась бурными рыданиями.
- Вот это самый настоящий подарок судьбы! – восклицала она, вытирая лицо передником.
Да уж. Только что-то припозднился подарочек, - подумала я, - надеюсь, я подарок от матушки-судьбы получу еще до пенсии.
Глава 22
К ночи зажгли камин. Наши престарелые голубки уселись у огня и беседовали, беседовали, не замечая ничего и никого вокруг. Мария Павловна сидела в инвалидном кресле, а ее седовласый кавалер расположился на полу, подложив диванную подушку под больную конечность. Спиной Андрей Владимирович прижимался к ногам любимой женщины, а она ласково гладила его по волосам.
Я, плюхнувшись в кресло с книгой в руках, с еле скрываемой завистью смотрела на пожилую парочку. Все бы отдала, чтобы был на белом свете кто-то, кто вот также нежно, трогательно… Невольный вздох вырвался из груди, который не остался незамеченным для Привалова. Он тут же материализовался рядом с чашечкой кофе в руках.
- Антонина! Тоня, вы не хотите? – спросил он, протягивая мне арабику.
- Не хочу, - грубо отвечала я.
- Не расстраивайтесь, все у вас будет замечательно, - в голосе Льва прозвучала покровительственная нотка.
Вот чего больше всего на свете не люблю, так это снисхождения и жалости! Я с негодованием откинулась на спинку кресла и скрестила ноги. Спасибо, ваши советы, дорогой господин Привалов, мне не требуются. Но мои гримасы, похожи, мужика не тронули. Он присел на диван, положил руку на подлокотник моего кресла и сказал задумчиво:
- Знаете, все-таки чтобы ни говорили ученые, наш мир устроен особенно. Странно. И совсем не по-научному. Вот возьмите хотя бы историю Марии Павловны и Андрея Владимировича. Вы скажете: стечение обстоятельств? А мне кажется, кто-то сверху спрогнозировал всю ситуацию и разыграл как партию в шахматы. Если бы Герман (я понимаю, вы его ненавидите) не захотел устроить мне сюрприз на день рождения - согласен, идиотский сюрприз – и не отправил вас в служебную командировку в Перемыкино… Если бы вы не взяли с собой вашу родственницу, а она, в свою очередь, не пригласила давнюю подругу… Если бы Дима не приехал к вам погостить и вы не захотели оставлять парнишку одного в городской квартире… Если бы историку Касьянову не понадобилось примерить на себя роль кладбищенского сторожа, а затем исследовать старинный подземный ход… То люди, которые дороги друг другу, но по каким-то причинам вынужденные расстаться на годы, снова не соединились. Это ли не чудо? Но чудо, сотворенное кем-то свыше.
Я усмехнулась: «Э, батенька, да ты философ!».
А Привалов продолжал:
- Мне кажется, в свете новых событий наша встреча тоже не случайна. Вам так не кажется?
- Нет, - огрызнулась я.
Мария Павловна вдруг обернулась ко мне:
- Антонина, я совсем забыла… Утром, когда вы все уехали на кладбище, приезжал приятный юноша. Он вас спрашивал и, кажется, очень огорчился, когда я сказала, что вы уехали вместе с господином Приваловым. Молодой человек просил передать, чтобы вы ему позвонили. А я запамятовала. Простите, так неловко.
Ну, конечно, «юноша» - это Куницын! Потянувшись за сотовым телефоном, лежавшим на кофейном столике, я заметила (и надо признаться!) с удовлетворением ревнивый огонек в глазах моего нечаянного «Ромео». Ого, восемь пропущенных вызовов! Отправляясь на спасательную операцию, я забыла аппарат в доме, и вот результат!
- Не звоните, - вдруг сказал Лев.
Издевательски насмешливо глядя в погрустневшее лицо Привалова, я с наслаждением нажимала на кнопки, набирая номер Вадима.
- Алло, алло! – Куницын ответил немедленно. – Антонина Сергеевна, у вас все в порядке? Где вы были? Почему на кладбище?! Что стряслось? С вами все в порядке? Почему вы не отвечали на звонки?
- Все хорошо, Вадик, - промурлыкала я в трубку (пусть мой «романтик» побесится), - мы завтра приедем, не беспокойся.
- Сами, что ли? – удивился водитель.
- Конечно. Мы познакомились с прекрасным человеком, а у того чудесный автомобиль, и наш новый друг обещал отвезти нас в город самолично.
- Ну, уж не чудеснее моей ласточки, - обиделся Куницын и оборвал вызов.
Положив телефон, я подарила Привалову язвительнейшую улыбку и услышала сдавленный шепот:
- Кобра! Ну, кобра…
У дверей в кухню стояла недовольная мной тетушка. Впрочем, Веруню я хорошо понимала: она, бедняжка, с ног сбилась, чтобы племянницу замуж отдать, а противная девка все сопротивляется.
Громкий стук в дверь заставил всех вздрогнуть. Тетушка кинулась в прихожую, забыв сверлить меня взглядом. Из коридора раздались ее восклицание и мужской голос.
- Степка вернулся, - пояснил Касьянов, - это его рык.
Действительно, минутой позже в гостиную вошел Солодько, грязный, как черт, и усталый, как шахтер после ночной смены.
- Андрюха, ты был прав, - заговорил он, повалившись на диван, - женщина тебе не привиделась.
- Неужели? – Веруня прижала груди руки. – Она жива?
Участковый удивленно крякнул:
- Поглядел бы я на вас, как бы вы остались живы, если сверху такой пласт земли рухнул, да еще парочка бревен в придачу…
- Погибла?! – расстроилась моя родственница.
Степан Петрович огорченно развел руками.
- Можно и так сказать. Только…
- Что?! – разом воскликнули все мы (все-таки какая противная у Солодько манера тянуть резину!).
- Только до обвала дамочка уже была покойницей. Причем, как дня три, не меньше.
- Не может быть! – Касьянов попытался привстать, оперся на больную ногу и охнул. – Я же видел, она шла мне навстречу!
- Дурак, она не шла, а качалась… в петле. Веревка-то к крюку на балке была привязана. Видел бы ты лицо Георгича и его орлов, когда
