душка!» - едва не сорвалось с языка Ванды Ясулович, жгучей миловидной брюнетки с синими глазами, которой льстя, многие давали слегка за тридцать, когда Анисим обратился к ней за помощью зарегистрироваться в социальной сети «Собеседник». «Уж теперь-то ты будешь мой!» - злорадно подумала Ванда, мысленно потирая ухоженными руками с ногтями ярко-красного цвета с лиловой размытой каймой по периметру. Свои злые, коварные козни она лелеяла долго, тщётно ища повод разлучить любимого с ненавистной соперницей (тогда ещё бывшей женой), искала случая. И дождалась. После стольких лет терпения Судьба уготовила ей сюрприз – новогодний корпоратив фирмы, подарок учредителей коллективу. Это она, Ванда, без устали подливала в бездонную хрустальную рюмочку Анисиму то водочку, то коньячок, то граппу или виски. Наконец, она на ходу изловчилась, напрягла свои далеко не отягощённые злом извилины и сообразила коктейль, после которого Анисим в прямом смысле слова поплыл. Но мимо её берегов. Что и было задумано. Ладья Анисимовой страсти пристала к берегу секретарши Ниночки. Молодой, незамужней кокетки, которая длинными стрелками глаз вводила в соблазн неискушённые блудом сердца женатых мужчин.
Клюнул спьяну и Анисим на незатейливые прелести Ниночки. Увлёк её в танец страсти, более чем целомудренно привлекая и прижимая пышущее психооргазмическими флюидами молодое тело к себе.
Победно усмехнулась Ванда. И потянулась за фотоаппаратом.
Вот и сейчас, раскинув свои сладко-чувственные тенёта, Ванда надеялась, он – её.
Однако звон литавр не всегда знаменует победу. Анисим остался равнодушным к выпирающим за пределы разумного прелестям Ванды. Сухо поблагодарил за помощь. Едва коснулся губами щеки. Вернулся за стол и углубился в работу.
Ванда неистовствовала! Она метала молнии и громы. При этом лёгкая улыбка не сходила с уст, сквозь макияж не просвечивал яркий румянец. Ванда тайком окинула кабинет взглядом, не видел ли кто её поражения. Оказалось, на разыгранную сценку никто не обратил внимания. Каждый нёс суму своих забот.
Анисим не подозревал, капризы женщин нужно не только исполнять, но и предугадывать.
Трубку мира Ванда затушила и вбила в столб неприязни топор войны. «Держись, Анисим, - кипела Ванда, - не достанешься ты никому!»
Анисим чертил графики, заполнял журналы, расписывался в сметах. В общем, выполнял ненужный рабочий мусор, исправно отправлявшийся в архив. И совершенно игнорировал объект, посылающий свои астральные ракеты в его ментальный мир.
Ванда обиду проглотила. Запила валидолом с коньяком, отрихтовала валерьянкой с мартини и залакировала пустырником с ликёром «Амаретто». Уснула, придя домой, ночью её растревоженное сознание не решились потревожить сны. Утро она встретила бодро. Без тяжести в теле и груза в душе. Посмотрелась в зеркало после всех утренних процедур и резюмировала: - А жизнь-то продолжается!
С первых дней знакомства с интернетом Анисим, в отличие от других увлекающихся натур не нырнул безрассудно в сию реку, а начал, как опытный пловец искать отмели и брод. Анисим не противился нововведениям, улучшающим (что бесспорно) жизнь, он был категорически против бесшабашной экспансии сего виртуального монстра в свой, пусть и не совсем идеальный и далеко не безгрешный мир. Считал, всё новое должно быть дозировано предельно строго. К разумным ограничениям относился крайне дружелюбно. В самом деле, интернет это же не сто грамм спирта натощак утром выходного дня!
Как и всякое увлечение, заинтересованность глобальной сетью полностью поглотила Анисима после регистрации в социальных сетях. Он уже не утверждал категорически языком Шекспира и Байрона: « I hate these frigging social networks!» Он их полюбил нежной и трогательной любовью. К слову сказать, точка невозврата была незаметно окончательно пройдена, отступать некуда и известно, что за спиной.
Конечно, та информация и возможности, обнаружившиеся в сети, шокировали не смертельно. Недолго пробыв в ступоре, отважно выступил в поход на новые неизведанные виртуальные земли. Неделя пребывания в светлых водах свела его почти со всеми, кто на тот момент не почил в бозе, одноклассниками, сослуживцами по флотской службе, с однокурсниками по институту.
Чепушники (от слова «чепуха»), таковых оказалось предостаточно, отсеялись через сеанс-другой виртуальной связи; остались те, с кем хоть не пуд соли съел, но выпил во время оно не один литр спирта.
Переписка. Как река весной, была то безудержно быстрой, смывая информационные пласты и обнажая неприкрытую суть жизни, то величава и неспешна, как та же река, только после весеннего вешнего буйства. Обрастало дерево переписки листьями-посланиями, скрывались ветви под ними, густела крона.
В одну из бессонных ночей, их в холостяцкой жизни Анисима становилось от месяца к месяцу больше и больше, выпив изрядно виски с портером, дело было в ночь на субботу. Так и не изморщинив гладкое тело кровати, решил Анисим проверить почту. Тайное, тревожно-томительное, непонятное и необъяснимое чувство не давало душе его покоя.
Зашёл на страницу. Новостей не оказалось. Сыграл пару партиек в шашки и в уголки с сослуживцем по боевой и политической подготовке. Закрыл страницу и минуту, не моргая смотрел на синий экран. На сердце полегчало. Рука сама потянулась за трубкой. Процесс набивания табаком, процедура умиротворяющая. Несколько затяжек и по комнате поплыл ароматный сизый дым. В голову ударило. Окружающая обстановка поплыла. Предметы утратили чёткие очертания. «Ты меня любишь? Ага!» Вдруг всплыли строчки из недавно услышанной песенки. И вспомнил Анисим её.
С Катей Рыбак взаимная симпатия возникла в восьмом классе. После летних каникул. После радостного праздника Первого Сентября. И обязательных хозяйственных работ в подшефном колхозе на уборке овощей.
Ничего бы не случилось, не посади их за одну парту классный руководитель Агнесса Ираклиевна. Не соверши она этот единственный правильный поступок за всё время своей преподавательской деятельности, дороги соприкоснулись бы на время обочинами и разошлись в своём направлении каждая. Но она сделала именно то, что сделала. Этим своим неосознанным решением заставила два абсолютно безмятежных подростковых сердечка биться учащённо и, с зарождающейся симпатией смотреть друг на друга.
Выйдя из вязкого сумрака воспоминаний с испариной на лбу и, бешено бьющимся сердцем, Анисим вернулся к компьютеру. Включил. Сделал парочку глубоких вдохов. Успокоился. В поисковике набрал «Анна Рыбак» и с тревогой уставился на дисплей. Страница Ани открылась быстро. Минуту-другую Анисим смотрел на фото и рассматривал при увеличении, словно стараясь что-то отыскать. Аня, со скидкой на возраст, практически не изменилась. Та же натуральная блондинка, немного платиновых тонов в волосах. Те же с весёлой искоркой глаза. Причёска другая. Так и лет уже не шестнадцать!
Не хватило духу написать письмо. Просмотрел ленту событий. Отказался писать глупые комментарии под не менее глупыми фото с животными и детьми. И свернул работу.
Сон сморил Анисима в кресле. Удобно устроившись, он забылся легким глубоким выпадением из реалий жизни. Кадры сновидений сменяли друг друга быстро и хаотично. Сконцентрироваться на чём-то определённом не получилась. Как выпал из реальности, так и вернулся. Открыл глаза, за окном день. Будто спать и не ложился вовсе. Позвонил другу и отправился пить пиво к нему домой. Жена, сообщил друг, укатила до среды к маме. Оперативное пространство свободно!
Все беседы с другом Сеней велись на нейтральные темы. Пытаясь однажды соблазнить его девицами из эскорт услуг, получил резкий отказ. В категоричной форме друг заявил, что боится жены. Не опасается, а именно – боится. Она, с его слов, с недавних пор стала провидицей. Читает его мысли, как книгу. И поэтому остерегается не того, что проговорится, рот всегда на замке (ты ж меня знаешь!), а язык под контролем. А того, что жена своим обретённым даром выведет на чистую воду. И как случалось не раз, когда Сеня делал долгий глоток пива, зазвонил телефон. От неожиданности Сеня поперхнулся. Пока приходил в себя, не отвечал. Затем, собравшись с силами, сказал заискивающим голоском:
- Да, милая.
Но вместо «здравствуй» услышал:
- Небось пиво хлещешь с Анисимом?
Сеня бросился заверять:
- Богом клянусь…
Супруга оборвала:
- Не трожь его имя!
- Мамой!..
- Совесть совсем потерял, святое слово мараешь…
- Хлебом, милая, клянусь. Хлебом! – Сеня застучал кулаком себя по груди и выпятил глаза. – Ни капли в рот. – Следующими словами выдал себя с головой. – Вот и Анисим подтвердит…
На другом конце связи жена укоризненно произнесла:
- Всё-таки пьёте, - и резко крикнула, - А ну дыхни!
Сеня дохнул в трубку.
- Выпили уже, - вынесла вердикт жена и нажала отбой.
Сценарий дружеских попоек был всегда один. Усугубив лишку – выпили не сколько хотели, а сколько смогли, - Сенька брался за гитару. Всё остальное время она сиротливо висела в супружеской спальне на стене.
Репертуар песен был выверен временем и вкусами исполнителя и слушателя, иногда даже выступающего на подпевках в бэк-вокале.
На «бис» три раза подряд для распевки Сеня исполнил «По Муромской дорожке» с инструментальными вариациями и вокализом в конце каждого исполнения. Затем проникновенно, с дрожью в голосе романс «Я встретил вас». Выпитое позволяло лицедействовать безупречно. Исполнил Сеня также несколько песен из прошлой армейской службы. Которые легко вспоминались в подвыпившем состоянии, а вот на резвую голову никогда.
Под занавес, это когда уже больше нечего пить, но идти в магазин не позволяет матушка-земля, стремительно желающая встретиться лицом к лицу, Сеня изобразил, как любит иногда говорить, понравившуюся песню в исполнении Александра Кальянова «Я грешник».
Слушая её не первый раз, Анисим впадал в не отягощённую тяжестью воспоминаний ностальгию.
Где они, как тень под небесами
Журавли, пропущенные мной.
Только ты стоишь перед глазами,
Как звезда стоит перед землёй.
«Действительно, - слушая песню, думал Анисим, - где они, журавли, пропущенные мной? Где они пролетели, как тень под небесами быстро утекающей жизни?»
Встретил воскресное утро Анисим дома. Снятые наспех вещи разбросаны от прихожей по коридору до зала со спальней. Как добрался. Когда ушёл. Полная амнезия. И этим она Анисиму нравилась. Не мучила совесть разнообразными рефлексиями и ненужными воспоминаниями. А что до потерянности в пространстве, так оно и хорошо. Будто заново на свет народился. Только внутри тошно, гадко и противно.
Присущий посталкогольный сплин и лень делать лишние движения, не позволили, медленно паря над землёй, слетать в магазин за лекарством. Выручил сосед. Он что-то мастерил на балконе. Стучал молотком, визжал ножовкой и сверлил дрелью.
- Как дела? – поинтересовался Анисим, с трудом удерживая равновесие, перешагивая через порог.
- Хорошо, - не оборачиваясь, буркнул сосед. – А у тебя?
Анисим изобразил некое подобие речи, но слов
