Семена из Склепа

Семена из склепа
Кларк Эштон Смит*

- Да, место-то я нашел, - сказал Фалмер. - И всё точь-в-точь, как его описывают индейцы. Но уж больно оно странное какое-то.
И как бы отгоняя от себя неприятные воспоминания, он с отвращением сплюнул в огонь и, отвернувшись от внимательного взгляда Тона, стал хмуро глядеть в быстро темнеющую чащобу венесуэльских джунглей.
Тон, который едва оправился от приступа желтой лихорадки, свалившей его в тот самый момент, когда их совместное путешествие подходило к концу, молча, с недоумением разглядывал Фалмера. За те три дня, что они с ним расстались, с его напарником произошла необъяснимая перемена. Фалмер, этот жизнелюб и балагур, не терявший присутствия духа даже в самые трудные минуты жизни, сейчас сидел, нахохлившись, словно больная птица, и казалось, был весь погружен в свои мысли, от которых ему было явно не по себе. Его грубовато-добродушное лицо сильно осунулось и даже как-то вытянулось, а странно сузившиеся глаза превратились в две ничего не выражающие щёлки. Хотя Тон отчасти относил свои впечатления за счет действия только что перенесенной им лихорадки, он был очень обеспокоен.
- Ну, а что хоть за место такое, ты можешь сказать? - попытался он продолжить разговор.
- Да, ничего особенного,- странно осипшим голосом отозвался Фалмер. - Просто стоит пара древних полуразрушенных стен с покосившимися колоннами.
- Так ты что, так и не нашел могилы, о которой шла речь в легенде. Ну, там, где они говорят о спрятанном золоте?
- Могилу-то я нашел, но ... никаких сокровищ там нет, -  буркнул Фалмер в ответ с таким раздражением, что Тон решил воздержаться от дальнейших расспросов.
- Ну, что ж, - с наигранной легкостью заключил он, - нет, так нет. Продолжим охоту за орхидеями. В конце концов, за этим мы сюда и приехали. Видимо, поиски кладов не по нашей части. Кстати, тебе по пути ничего не попалось любопытного? Ну, там, какого-нибудь необычного соцветия или растения?
- Да, нет, черт бы их всех побрал! - вдруг взорвался Фалмер, и Тон увидел в пламени костра, как внезапно посерело его лицо и в глазах  за сердитым блеском мелькнуло выражение страха и боли.  - И больше ни слова об этом, - отрезал он.  - У меня и так голова раскалывается. Видимо, лихорадка начинается, будь она трижды неладна. Завтра же двинем назад. Эта поездка у меня уже в печенках сидит.
Джеймс Фалмер и Родерик Тон были профессиональными собирателями орхидей. В сопровождении двух индейцев-проводников они продвигались вверх по одному из доселе неисследованных притоков реки Ориноко. Местность буквально кишела редкими экземплярами растения. Однако, кроме богатства флоры, их привлекло сюда еще и другое: среди местных племен ходила легенда о существовании где-то поблизости древнего городища, в руинах которого будто бы было место, где вместе с захороненными останками его обитателей был спрятан огромный клад, якобы хранящий несметные сокровища  --золото, серебро и драгоценные камни. Посовещавшись, приятели решили проверить эти слухи.
В дороге, когда до места оставался всего день пути, Тона свалил приступ лихорадки и Фалмер, оставив его на попечение проводника, ринулся дальше один. Вернулся он на третий день под вечер.
Наблюдая за приятелем, Тон после некоторого размышления решил, что его неразговорчивость и угрюмый вид были вызваны скорее всего тем  разочарованием, которое тот испытал, не найдя сокровищ. Должно быть, так оно и было, плюс какая-нибудь тропическая зараза, которую Фалмер подхватил в пути. Хотя, с другой стороны, отметил про себя Тон, раньше в подобных обстоятельствах, его друг не вешал носа.
Больше в тот вечер Фалмер не произнес ни слова. Он сидел, уставившись остекленелым взглядом во что-то видимое только ему во тьме, сгустившейся вокруг полыхающих головешек костра и свисавших с деревьев лиан. В его облике все явственней проступало ощущение страха. Наблюдая за ним, Тон к своему удивлению  заметил, что сидевшие поодаль с непроницаемым видом индейцы тоже украдкой бросают на Фалмера взгляды, словно стараясь прочесть скрытый смысл происходящего с ним. В конце концов, поняв, что ключа к разгадке состояния Фалмера ему не найти, Тон завернулся в плащ и забылся тревожным сном, выходя из которого, он всякий раз упирался взглядом в окаменелое лицо Фалмера, становящееся все менее различимым в гаснущих бликах костра.
Утром Тон почувствовал себя вполне окрепшим: мысли его прояснились и пульс снова был ровным и четким. Зато Фалмеру стало явно хуже: он не мог без труда подняться на ноги, почти совсем не разговаривал и в его движениях появилась какая-то странная одеревенелость. Он, похоже, совсем забыл о своем намерении сняться с лагеря и Тону пришлось взять на себя все заботы, связанные с отправкой в путь. Недомогание приятеля все больше и больше тревожило Тона: тут явно пахло не лихорадкой, а чем-то другим. На всякий случай, однако, он перед отправкой ввел Фалмеру сильную дозу хинина.
Золотистые лучи утренней зари ещё пробивались сквозь кроны деревьев, когда путники погрузили свою поклажу в каноэ и, оттолкнувшись от берега, тихо заскользили  вниз по течению. Тон занял место на носу, а Фалмера усадил на корме, положив объемистый тюк с корнями орхидей посередине. Оба индейца вместе с остальным грузом разместились в другой лодке.
Это было долгое и томительное путешествие. Река вилась зеленой змеей среди нескончаемого тропического леса, из которого, словно физиономии гномов, с издевательской ухмылкой выглядывали головки орхидей. Вокруг лежала тишина, нарушаемая лишь всплесками погружаемых в воду весел, истерической перебранкой возбужденных мартышек и гортанными криками птиц огненно-яркого оперения. Но вот из-за верхушек деревьев показалось солнце, сразу обрушив на все вокруг каскады сверкающего зноя.
Изредка поглядывая через плечо на Фалмера и стараясь приободрить его дружеским замечанием или вопросом, Тон продолжал упорно грести. Его напарник сидел на корме, неестественно выпрямившись и не делая никаких попыток взять весло в руки. В его глазах, во всем его странно побледневшем и сведенном страдальческой гримасой лице застыло выражение крайнего испуга. Он никак не реагировал на реплики Тона и только время от времени конвульсивно встряхивал головой, словно кто-то невидимый дергал ее за веревочку. Затем дрожь и тряска стали сопровождаться глухими стонами. Казалось, что он от боли впадает в беспамятство.
Так они продвигались в течение нескольких часов. На реке, зажатой с обеих сторон сплошной стеной джунглей, жара усиливалась с каждой минутой. Стоны Фалмера участились, в них появились высокие резкие ноты. Оглянувшись, Тон увидел, что его друг, сорвав с себя пробковый шлем и словно не чувствуя убийственного зноя, отчаянно скребет руками макушку головы. Его тело содрогалось в жестоких конвульсиях, а стенания переросли нечеловечески пронзительный вопль.
Нужно было срочно что-то предпринимать и Тон, увидев прогалину в зарослях темнеющего леса, немедленно направил лодку к берегу. Вслед за ним к берегу повернули и индейцы. Тон заметил, что они шопотом переговариваются между собой, бросая на его друга исполненные суеверного ужаса взгляды, и это привело его в еще большее смятение. Он чувствовал, что за всем этим стоит какая-то запредельная мистика. Другого объяснения происходящего с Фалмером, он найти не мог. Все известные ему виды тропических болезней пронеслись в его воображении, словно свора отвратительных фантазмов, но ни одна из них не походила на недуг, поразивший его товарища.
Видя, что индейцы не желают приближаться к больному, Тон сам, без их помощи, вытащил Фалмера из лодки и уложил на песчаном пятячке берега, густо устланном, наподобие циновки, лианами.  Достав из ящика с медикаментами шприц, он сделал ему укол морфия. Это, по-видимому, облегчило  страдания бедняги, потому что его конвульсии прекратились. Тогда Тон решил осмотреть голову своего друга.
Раздвинув спутанную копну волос на голове Фалмера, он со страхом и изумлением обнаружил, что у того на темени обазовалась твердая шишкообразная выпуклость, выпиравшая из-под кожи наподобие небольшого рога. Как бы наделенная своей собственной жизненной силой, неодолимо толкающей ее наружу, эта шишка, казалось, росла прямо под рукой у Тона.
В этот самый момент, совершенно неожиданно для Тона, Фалмер пришел в себя и открыл глаза. На несколько минут, впервые за все это время, к нему вернулась былая ясность ума. Словно желая освободиься от угнетающего душу гнета, он начал что-то быстро говорить. Речь его была больше похожа на глуховатое, монотонное бормотание, но несмотря на это, Тону все же удалось связать обрывки в единое целое.
- Это все яма, яма! - выкрикивал Фалмер. - Там, в ней, в этом чертовом логове, видно сам дьявол поселился!... Нет, больше меня туда не затащишь, ни за какие сокровища Эльдорадо.... Знаешь, я, ведь, неспроста тебе ничего не рассказал о руинах. Это просто невозможно передать словами!
...Думаю, индеец знал, что туда лучше не соваться. Он довел меня до места, но дальше - ни в какую. Даже говорить со мной не стал. Ну, я и пошел один, оставив его ждать у реки.
...От городища остались одни только стены: огромные, серые и  такие древние, будто их возвели ещё до того, как здесь появились джунгли. Они нависали над всем гигантскими козырьками, кренясь к земле под невообразимыми углами и угрожая обрушиться на стоявшие вокруг деревья. Да и колонны им тоже под стать: толстые, в два обхвата и какой-то причудливой формы. И все испещрены странными, непонятными рисунками, которые, казалось, не подвластны самому времени. Как будто они были поставлены здесь не людьми, а пришельцами из космоса.
Найти древнее погребение было делом нетрудным. Вся земля в том месте выстлана камнем и в одном месте этот каменный настил был, судя по всему,  недавно разбит. Одна из плит лежала поверх настила, другая провалилась вовнутрь, в недра подземелья. Заглянув в пролом, я смог разглядеть внизу, на дне, что-то, светящееся бледным светом, но что это такое, понять было невозможно.
Если ты помнишь, у меня был с собой моток веревки. Обмотав ее вокруг ствола гигантского фикуса, я бросил ее конец в яму и по-обезьяньи спустился вниз. Очутившись на дне колодца, я вначале ничего толком не  мог рассмотреть: там царил полумрак и я ничего не видел, кроме идущего у меня из-под ног беловатого свечения. Сделав пару шагов, я почувствовал, что ступаю по чему-то хрупкому и крошашемуся у меня под ногами. Включив фонарик,  я увидел, что весь пол подземелья усеян костями. Повсюду валялись человеческие скелеты, которые почему-то были сдвинуты со своих мест. Я бродил по склепу, словно привидение, пробираясь сквозь кости и пыль, но там ничего не было ценного! Я там ничего не нашел, даже какого-нибудь паршивого браслета или кольца на скелете!
Но настоящий ужас охватил меня позже, на обратном пути наверх. Прямо под потолком подземелья, рядом с отверстием в крыше, затаилось в тенях что-то... живое. Оно висело у меня над головой на высоте трех  метров и я понял, что только чудом не задел его, спускаясь вниз.
Поначалу мне показалось, что это какая-то белая решетка. Присмотревшись, я увидел, что это не решетка, а хорошо сохранившийся