Мама, папа и Оля

мою руку... Помню, как он учился читать, писать буквы...
Баба Маша вытерла глаза платком.
- Пионером был, учился очень хорошо, много у него дел было в организации... А вот мы все на фотографии, - она указала на фотографию, на которой были мужчина в военной форме, мальчик в пионерской форме и женщина - баба Маша в молодости. - С мальчишками играл, но мало, всё больше читать любил. Каждое лето уезжал в пионерлагерь. Тогда-то у нас и было счастье...
Баба Маша вздохнула, вспоминая единственного сына.
- А потом началась война. Мужа в армию забрали. До нашей деревни немцы чуть-чуть не дошли. А если бы дошли - беда была бы: к нам и раненых солдат привезли, и оружия много привезли на хранение. Тогда расстреляли бы всех, деревню с землёй бы сровняли. Вася и его друзья стали партизанами, выбивали немцев из других деревень, и я каждый день была как на иголках - беспокоилась... Он уже незадолго до того, как немцев разбили здесь, погиб. Узнал, что немецкая армия окружена нашими, и побежал куда-то с винтовкой. Потом один его друг, Ваня, пришёл, сказал, что его убили - пуля в него попала. Я первое время не верила, надеялась, что вернётся, но всё оказалось правдой...
Мама, взяв на руки Оленьку, затаив дыхание слушала бабу Машу.
- И ничего у нас больше в жизни не осталось. Николай вернулся с фронта, зажили какой-то другой жизнью - безрадостной. Всё время казалось, что Вася сейчас придёт. Садимся обедать - а его место пусто. И знаем, что не придёт он больше никогда... Я всё время плакала, и Николай тоже. А теперь вот я одна осталась...
Баба Маша погладила Олю по голове.
- Оленька для меня - это отрада. Мне с ней не бывает скучно.
Когда они оставались вместе, Оля помогала бабе Маше по хозяйству - мыть полы, делать пирожки из теста, стирать.
- У меня растёт настоящая хозяюшка, - обрадовалась мама, застав их однажды за стиркой.
- А я помогаю бабе Маше! - гордо сказала Оля.
- Я вижу, доченька. Молодец! - мама поцеловала её.
Каждый вечер баба Маша, надев очки и посадив Олю на колени, читала ей какую-нибудь детскую книжку - у неё осталось несколько книжек довоенного времени, к тому же мама приносила ей книжки, чтобы она читала Оле.
Узнав, что у неё нет телевизора, папа подарил бабе Маше телевизор.
- Батюшки... Да за что же мне такой подарок? - удивилась она.
- За вашу доброту, - ответил он.
И вот Олю повели в детский сад. Там ей очень понравилось: увешанные рисунками детей светло-голубые стены, добрые воспитатели, дружелюбные ребята... Маме и Оле показали комнаты, рассказали про распорядок дня.
Теперь Оля жила по этому распорядку. Утром мама приводила её в садик, дети завтракали, потом играли, или им читали книги, после они делали поделки или рисовали, затем обедали и ложились спать. Отдохнув после обеда, они съедали полдник и играли или гуляли во дворе. А вечером из института приходила мама, и Оля, счастливая, бежала ей навстречу и обнимала её.
Мама, папа и Оля были счастливы. Теперь у них была своя квартира, свой уголок, здесь было очень уютно. И вечерами, глядя на спящую Оленьку и улыбаясь друг другу, папа и мама понимали, как им хорошо теперь.
- Скоро у Оленьки день рождения, - однажды шёпотом сказала мама папе. - Помнишь тот день, когда она родилась?
Папа улыбнулся: тот день вряд ли забудешь. Мама сдавала экзамен и так разволновалась, что роды начались преждевременно. Хорошо, что её своевременно удалось доставить в роддом, и всё прошло благополучно.
И этот день рождения дочки они постараются устроить на славу.

МАЙ
В День Победы на Мамаевом кургане было много людей. Возлагали цветы и венки к памятникам погибших на войне солдат, поздравляли ветеранов.
- Мой отец рассказывал, как здесь взяли в плен немецкую армию, - говорил папа, когда они с мамой и Олей шли по аллее. - Сколько немцев, итальянцев, румынов, венгров здесь было!.. Отец вёл колонны вместе с другими солдатами. Пленные были худые, осунувшиеся... Шли толпами, нескончаемыми вереницами. А потом, как объявили о победе, все - знакомые и незнакомые - бросались друг к другу в объятия. Отец говорил, что счастливы были просто оттого, что остались живы, пусть голод, холод был, но живы! Он сам не верил, что жив остался в этом кромешном аду.
- Всё-таки не могу я этого принять, что ты не общаешься с отцом, - вздохнула мама. - Всем от этого плохо. Неужели ты не можешь сделать первый шаг к примирению, как и подобает сыну?
- Не хочу... Я уже ездил к родителям, и он выставил меня за дверь, - с обидой сказал папа. - Больше не поеду.
- Мы с Олей никогда не видели твоих родителей, - ответила мама. - Ты думаешь, что так и должно быть? Прошло уже восемь лет, никто не держит на тебя зла. А Никите Ростиславовичу всё хуже становится, тебе мама говорила по телефону. Не помиришься с ним сейчас - потом поздно будет, жалеть будешь...
- Ладно, я помирюсь, - сдался папа. - Скоро я как раз еду в Москву на конференцию. И тогда ещё раз приду к родителям.
- Мы с Олей поедем тоже, - решила мама. - Я очень хочу хотя бы раз побывать в Москве.
И все стали собираться в дорогу.
Вечером был салют; от огней в небе было светло как днём. По телевизору показывали фильм-эпопею "Освобождение".
***
Через несколько дней мама, папа и Оля прибыли в Москву. Мама и Оля отправились на Красную площадь, а папа, чтобы не мучиться ожиданиями на конференции, решил прийти к родителям сейчас же.
Ему было трудно вновь заходить в свой дом, подниматься по лестнице; некоторое время он не решался позвонить в дверь, потом всё-таки нажал на кнопку звонка.
Дверь ему открыла мать. Он заметил, как она постарела, стала седой...
- Сашенька... - она обняла сына.
- Мама, я хочу извиниться, - ответил он, едва сдерживая слёзы.
- Я никогда не держала на тебя зла, ты же знаешь...
В коридоре появился отец. Опираясь на трость, он медленно подошёл к жене и сыну и впился в них суровым взглядом.
- Явился... - вздохнул он. - Знаешь, как больно, когда ты заботишься о человеке, а он тебе - нож в спину?
- Опять ты за своё, - ответил сын. - Я тебя не предавал, я не делал того, в чём ты меня обвиняешь. Я стал жить той жизнью, которую сам выбрал, и я правильно сделал. Так что перестань.
- Вот и живи дальше своей жизнью, - отец махнул тростью. - Чего ты тогда пришёл? Мне твои извинения не нужны, оставь их при себе. Я хотел для тебя всегда только самого лушего, а ты плюнул мне в душу...
Никита Ростиславович схватился за сердце и едва не упал.
- Ну вот, довёл отца! - мать поддержала его, чтобы не упал.
- Ты тоже хороша... - ответил сын. - Не только не защитила меня ни разу, когда он избивал меня ремнём, но и рассказывала ему о моих повинностях! Вы думаете, это просто так забывается?
- Да как ты смеешь! Уходи! - сказала теперь мать, и сын покинул квартиру.
...Пора было ехать на конференцию, но теперь Саша был настолько расстроен и разбит, что хотелось пойти в пустынный парк, сесть на скамейку и заплакать - как и тогда, когда он потерял Лену. Или пойти куда-нибудь в кабак и напиться. Но надо было ехать.
Здание факультета журналистики показалось ему ещё более великолепным, чем было раньше, когда он уезжал. Учась на филологическом факультете, он тем не менее бывал здесь, был знаком со многими студентами. И теперь он чувствовал, что встретит здесь кого-то из знакомых.
Возле памятника Ломоносову собралась компания студентов - наверное, была большая перемена. В коридоре несколько человек повторяли что-то по учебникам. Много студентов были в джинсах - сейчас на них пошла мода, и Саша сам хотел прикупить джинсы.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, он увидел двух преподавателей - пожилого и среднего возраста.
- В ближайшее время закончу перевод, - сказал пожилой преподаватель. - Значит, договорились, Ясен Николаевич.
- Не торопитесь, Дитмар Эльяшевич, - махнул рукой Ясен Николаевич. - Время ещё есть.
- Здравствуйте, - обратился к ним Саша. - Не скажете, где будет проходить конференция для педагогов?
- Саша! - сказал Ясен Николаевич. - Вот так встреча!
- Ясен Николаевич! - обрадовался Саша. - Столько лет не виделись...
Они шли на конференцию и разговаривали, и Саше становилось легче после того, что недавно пришлось пережить. На конференции он слушал выступления преподавателей разных факультетов, что-то записывал, а на душе было по-прежнему скверно.
После конференции Ясен Николаевич, видя, что Саша чем-то расстроен, позвал его на кафедру выпить чай и поговорить. Рассказал много интересных историй, случившихся на факультете.
- Помню, когда я уезжал, вы уже были деканом факультета, - сказал Саша. - Не удивлюсь, если вы уже давным-давно профессор.
- Да, профессор... У тебя-то как дела?
- Ну как сказать... Обжился в провинции, работа есть, семья есть, чего более надо...
- Ну, если всё удалось - то и хорошо... И не тянет вернуться?
- Сейчас уже как-то совсем привык. А раньше хотелось. Приехал в провинцию - там мрачно, работы не было первое время. Потом всё уладилось, да и привык. Хотя студенчество с ностальгией вспоминаю. Со мной столько историй тогда случилось - всю жизнь можно рассказывать. Вот, к примеру, прихожу на зачёт, и ничего не знаю. Думаю: что ж я, остолоп, весь семестр ничего не учил! Преподаватель зовёт отвечать, а я не иду - боюсь! И все уже ему ответили, и он уже собрался уходить, как я вдруг что-то вспомнил по материалу! Бегу за ним, умоляю поставить зачёт, а он - ни в какую... А тут что-то зазвенело, я глаза открываю - будильник. На работу пора. И университет давным-давно закончил.
Саша и Ясен Николаевич посмеялись над этой историей.
- Приходи ещё, когда будешь в Москве, - сказал Ясен Николаевич, когда Саша уходил.
Спустя полчаса Саша дожидался сестру через дорогу от факультета журналистики. Галина работала при Брежневе. Он попросил охрану вызвать её, и она, появившись, провела его в здание. Он сидел в коридоре, ждал её, когда услышал голос Брежнева:
- Галина, документы о награждении товарищей подготовлены?
- Осталась печать, Леонид Ильич. Я сейчас, - Галина с папками вышла в коридор и присела рядом с Сашей.
- Галя, мы можем у тебя переночевать? - спросил он. - С родителями я опять разругался, а гостиница нам не по карману.
- Почему ты опять разругался? Ну неужели ты не можешь не пререкаться с ними? Ох, горе ты луковое... На, - она протянула ему ключи. - Располагайтесь, дома никого нет.
- А где же Коля и Лёшка? - спросил он про мужа и сына Галины.
- Лёшку в армию забрали, а Колю я выгнала из дома.
- Выгнала?!
- Да. Он довёл меня своей пьянкой. Каждый день приползал, а не приходил домой. Ну, мне это надоело... Не знаю, где он сейчас живёт.
Саша вспомнил Колю. Славный мужчина, Сашу уважает, считает лучшим другом. Трудолюбивый. Любит жену и сына. Ну а что выпить любит - что в этом особенного? Он же не бузит, когда выпьет - наоборот, весёлым становится, говорит, как жену сильно любит. Зачем же его выгонять?
- Верни Колю, - покачал головой Саша. - Так не пойдёт.
- Разберёмся, - ответила Галина и отправилась по делам.
***
Марина с Олей на руках искала квартиру родителей Саши. Наконец, найдя её, позвонила в дверь.
Ей открыл старик, увидев которого, она поняла: это точно её свёкор. Это будто был сам Саша, внезапно постаревший лет на сорок - те же серые глаза под прямыми бровями, тот же нос, те же тонкие губы... Правда, волосы на голове старика стали совершенно седыми...
- Здравствуйте, Никита Ростиславович, - робко сказала Марина. - Мы -