ТОНК - СОРНАЯ ТРАВА

железные сапоги с причудливым плетением на прозрачной толстенной подошве.
Будучи девушкой инициативной, я окликнула его. Он посмотрел  на  меня пронзительным взглядом алых глаз. Я спросила, будет ли  он что-нибудь заказывать. Я уже начала сомневаться,  умеет  ли  он  говорить, когда тонкие губы чуть шевельнулись и  произнесли  на  ужасном русском просьбу принести стакан чая. Ну, чай так чай.  Когда я поставила стакан перед ним,  ляз  ни  на  мгновенье  не  прервал созерцания каштанов за окном. Следующие полчаса мы  так  и прожили; он - глядя в окно, я, за  стойкой  -  уставившись  в  бугры на его затылке. Наконец, мне это надоело. Я вышла на улицу и встала, подбоченясь, прямо перед его носом. Ноль эмоций! Я просто стала видом из окна. Так сказать, частью ландшафта. Тогда я вернулась в кафе и, сердито сжав карандаш в руке,  уселась напротив инопланетянина. Я быстро набросала его портрет  в  полуанфас, устремленный взглядом куда-то сквозь  каштаны.  Закончив, я осторожно положила рисунок рядом со стаканом и... О, чудо! Он отвернулся от окна, отхлебнул чаю, взял рисунок и погрузился в его созерцание. Ну теперь, чтоб вывести его из  застывшего состояния, оставалось только ткнуть в него чем-нибудь  острым. Но вместо столь агрессивных действий я довольно миролюбиво поинтересовалась его мнением, по привычке общения с дроками, делая внушительные паузы между словами. С ответом ляз  явно  не  спешил, и лучше бы он оказался немым, чем огласил  свои  мысли. Приговор моему художеству был более чем суров - физиономия  ляза скривилась, как среда на пятницу, и он сообщил, что  в  моем рисунке нет ничего хорошего. Ладно, запомним. Я  спросила,  что  именно в рисунке не понравилось гостю нашего города. Нет  сходства - был ответ. Ну, как говорится, нечего на зеркало  пенять,  коли... Но я не нагрубила лязу, нет.  Я  перевела  разговор  на  другую тему и спросила, как ему наш  чай.  Чай  понравился  ему  больше, чем портрет. И то хорошо. Я  намеревалась  было  узнать  его имя, но ляз отложил рисунок в  сторону,  большими  глотками допил чай, встал из-за столика и  ушел  по-английски,  не  прощаясь. Вот и будь после этого гостеприимным.

Ленка появлялась у нас в кафе, как майская гроза - неожиданно и  ошеломляюще. Энергичная и эмоциональная, она врывалась к нам, с каким-нибудь убойным сообщением, оглашая его еще в дверях,  и, пока она добиралась до меня, успевала  опрокинуть  стул,  зацепить столик, сдвинув чуть ли не на середину кафе, споткнуться и чудом не упасть. Мой отец, завидев Ленку, молниеносно подхватывал посуду, находящуюся в пределах ее досягаемости, и прятал от греха подальше под стойку. Мы с Ленкой были лучшими  подругами, даже говорили всем, что мы - сестры. Радость,  неприятности,  школа, прогулки, друзья, гости, мечты - все вместе,  все  пополам. Она заходила за мной каждое утро, чтоб вместе пойти в школу, и по пути выдавала мне подробности самых горячих  новостей.

На этот раз, помогая мне и маме подметать свежеразбитые  тарелки, Ленка сообщила, что в нашем районе начали  травиться  люди. Они бледнеют, слабеют, их тошнит, начинают дергаться мышцы  лица. Нет, ну естественно -  в  нашем  центральном  захолустьи  и раньше случались отравления, но не так масштабно. А тут, что ни  день - то какую-нибудь семью увезет "скорая". А  некоторых  потом и в морг. И травят, какой-то неопознанной гадостью. Мелочи,  конечно, для большого города, но не для нескольких улочек и переулков, да еще и ежедневно. Мама Ленки работала продавщицей  в     магазине по-соседству с нашим кафе и рассказала дочери, что люди отравились полуфабрикатами - концентрированными супами, соевым мясом, замороженными овощами. Владельцы магазинов в их районе уже понесли убытки - санитарная  инспекция  целыми  партиями  изымала эти продукты, даже не проверяя - отрава  диагностировалась только спустя трое суток! "Это наверняка инопланетяне  хотят уничтожить  землян,  они,  ведь,  едят  только  натуральную  пищу", - заключила Ленка. Это была правда - и дроки, и мой  ляз       ели только ту еду, которая была приготовлена из свежих  продуктов. Может, желудки у них были слабые для "убитых",  как  называл их мой отец, продуктов. Я попыталась представить дрока,  со злобной улыбкой колдующего над ядом для пачки растворимого  кофе, и мне стало смешно. "Не смейся, это  -  или  диверсия,  или  промышленный шпионаж", - безапеляционно заявила моя  подруга.  С  ней лучше было не спорить - бесполезно. Я уже мысленно  готовилась к тому, что теперь каждый божий  день  все  мое  свободное время я буду торчать с Ленкой в местных магазинах, подкарауливая злоумышленника-инопланетянина, который тайком  подбрасывает  пакетики с ядовитым супом. Скучать и бездельничать Ленка не давала.

*****

Земля пришлась мне по вкусу. Я довольно быстро разделался с делами - помог заключить торговые  сделки  медленно  соображающим  дрокам и решил затормозить немного на этой планете. Мне нравился здешний климат, природа, незлобные аборигены, недорогая  натуральная пища. А главное, я нашел себе неплохое развлечение.

Я обнаружил местечко, кафе, с хорошей кухней, неподалеку от домика, где я снимал комнату. Но самое ценное было то, что на меня обратила внимание девчонка, которая работала в том  кафе.  Я  слышал от местных, что завоевать сердце землянки довольно просто. Мне было интересно, смогу ли я, инопланетянин, сделать  это  с той же легкостью, что и абориген, на  какой  день  знакомства   землянка упадет в мои объятья.

Тактика, к которой я прибегал не раз на десятках  планет,  была проста - заинтриговать, оправдать надежды, максимально  приблизить, исчезнуть, пока ни с ее, ни с моей стороны  не  наступило   разочарование, и оставить в наших сердцах ощущение легкой  очищающей грусти, которая спустя годы выдавливает  слезу  облегчения - "хорошо, что тогда все закончилось" - и  рождает  приятную   тоску по несбывшемуся.

Я пребывал на первом этапе - интриговал. Каждый день, в одно  и  то же время я степенно входил в пустое кафе, неизменно  заказывал чай, молчаливо его выпивал и удалялся с невозмутимым видом.  Девчонку - я выяснил, что ее зовут Света - мое поведение  просто бесило, хотя она и пыталась ничем не выдать свое  состояние. Но я - опытный в таких делах ляз -  замечал  ее  гримасы  недовольства, раздраженный тон в разговоре со мной,  резкие  движения.

Я чувствовал, пора переходить к следующему этапу  развития  отношений,  потому  что мне быстро наскучила однообразная жизнь - утренняя прогулка по городу, обед, чай в кафе, снова  прогулка, сон. Через неделю безделья я знал Ростов, лучше местных жителей, пройдя его вдоль и поперек. Итак, я решил в среду  завязать со Светой разговор.

*****

Этот зануда пришел в среду в привычное время и - о, чудо! - выговорил потрясающее количество слов:
- Мы так долго знакомы ("!"), а я даже не представился Вам. Я -  Тонк.
- Ну что ж, а  я - Светлана. Можно - Света. Вам опять чай?
- Нет. На этот раз к чаю принесите обед.
- Ха! Я думала, Вы - трава, питаетесь только водой. -  Тонк  не   понял или сделал вид, что не понял моего сарказма.

Я торжественно внесла поднос с тарелкой дымящегося грибного супа и кусочками хлеба и осторожно поставила порцию перед лязом.
- Это очень много для меня, - Тонк выглядел растерянным.
- У нас считается дурным тоном, если человек плохо ест, -  нравоучительно заметила я.
- Я нечеловек и обещаю есть хорошо. Но это много!
- Нормально, - я выразительно посмотрела на ляза, чтоб  он  понял, что пререкаться бесполезно.

Когда, давясь, Тонк засовывал в рот заключительную ложку  супа,   я принесла ему картошку с мясом. Он с остервенением помотал головой.
- Это "второе".
- Второе? Но в самом супе я насчитал по меньшей мере  пять  ингридиентов.
- "Второе" означает другой вид еды, которое следует за  горячим  блюдом, - я казалась себе учительницей в  школе  для  умственно  отсталых.
- Ничего не понял, но в любом случае ни "второе", ни "третье" я  не  съем.
- Кстати, сейчас принесу Вам чай.

Тонк хотел что-то возразить, но я уже возвращалась к его столику с чашкой чая.
- Так говорите - считается дурным тоном, если кто-то мало  ест, - Тонк тоскливо посмотрел на картошку.
- Да! И еще - это неуважение к людям, которые вас кормят.  Этого мы не прощаем, - нарочито назидательно и  сурово  произнесла   я.
- Ну что ж, надеюсь,  в случае чего "скорая" приедет  быстро.
- Хилый Вы какой-то, - я пыталась усмехнуться как  можно  более    презрительно.

Мужественный поступок ляза - попытку вместить в желудок всю пищу - я оценила. После обеда Тонк сидел осоловелый, отяжелевший. Мне показалось, он и с места не сдвинется. Во мне  шевельнулась  жалость, и я предложила пойти ко мне переварить еду за рассматриванием моих рисунков. Ну, глупо, наверное, было заманивать  к  себе под предлогом посмотреть то, что ему больше всего не  понравилось. Но я надеялась, что в домашней  обстановке  ляз  "оттает" и станет более понятным. К моему удивлению Тонк согласился.
- Угу! - пробубнил ляз куда-то в живот  и  с  глубоким  вздохом  встал, загремев стулом.

*****

Такое количество звездных карт я видел, пожалуй, только на  Саторе у татуировщика-картографа, на службе у которого я состоял (Мои обязанности заключались в нанесении по  образцу татуировки карты на кожу очередного путешественника). У Светланы были и земные карты; причудливые контуры материков, разноцветные  пятна стран, кляксы океанов и ниточки рек.  Мне вспомнилась моя комната, кристаллы с  вращающимися крошечными копиями  уголков  родной  планеты  на  полках вдоль стен, окно, в которое дышал мировой океан. Да-а, давно  у  меня не было собственной комнаты... Внутри неожиданно затлело забытое чувство тоски по дому, близким,  друзьям,  иглошерстному доброму Наску, верному спутнику  в  моих  задумчивых  прогулках по кромке океана. Я с удивлением понял, что впервые за годы странствий повстречал существо, с которым у нас было хоть немного общего.
Я вернулся из детства и прислушался к тому, что землянка говорила. Света рассказывала что-то о странах, изображенных на карте. Вероятно, что-то интересное, но, к сожалению, я практически ничего  не  понял.  Русский я изучил только в рамках бытовых тем, которые мне требовались для временной жизни на Земле - магазин, кафе, улица, квартира. Я даже пожалел, что знаю язык аборигенов  так  плохо.  Но  потом решил, что лязу, который здесь  проездом,  углубляться  в дебри местного языка не к чему.  

Потом снова был подан чай, на этот раз с разными печеньями. "Это восточные сладости. Очень вкусные. Угощайся", - сказала Света. И я угостился несмотря  на весьма плотный ужин. Очень понравилось. Очень.

Я провел у моей знакомой часа два и наверное просидел бы  дольше, если бы не ее отец. "Он будет ужасно недоволен, что я так  долго отдыхаю и не помогаю маме в кафе. Он может лишить меня воскресного выходного. Так что пора прощаться ", -  в  ее  голосе слышалось сожаление, да и мне, признаться, не  хотелось отсюда  уходить. Тут меня осенило:"Теперь ты приходи ко мне. В воскресенье утром. Я живу неподалеку. Комната, конечно, так - ничего особенного и интересного, но..." "Разумеется приду, - прервала меня Света, и ее глаза даже засияли от радости." Я продиктовал ей адрес.

*****

Ленка заметила, что я бессовестно