О правде и лжи, их значении для общества

несовершенство по жизни, дает успокоение. Ох, и разумна же была задумка той Силы, что внедряла религию Христианства на закате Римской цивилизации!
А представьте себе, что в обществе были бы люди, готовые за правду умереть в любой момент и несли бы ее в массы. Только число их должно было бы быть не один на несколько миллионов, а хотя бы – на тысячу. Писатель Леонид Смирнов в повести «Демон Кеплера» смоделировал такую ситуацию в фантастическом параллельном Земному мире, куда научились проникать люди в конце двадцать первого века (или позже). Процитирую некоторые фрагменты из этой повести.

«…Испокон веков в государстве Западный Ассонир каждый год ровно в одиннадцать часов одиннадцатого числа одиннадцатого месяца в строго определенных местах (как правило, на центральных площадях древних городов) собирались сотни людей. Тем самым они Назывались, устанавливая на год свой социальный статус. Во все времена Называвшиеся пользовались огромным влиянием в народе, и традиция Называния не позволяла в Западном Ассонире надолго воцариться тирании в любой ее форме, пусть самой закамуфлированной.
Но у медали есть и оборотная сторона. Назвавшиеся всегда на виду, они под постоянным прицелом, вся их жизнь совершенно раскрыта, они в принципе не могут говорить неправду, строить заговоры. Они больны «болезнью пророков» - лишены права на ошибку. Да и сами Дни Называния… Сколько раз власть имущие устраивали кровавую резню, поголовно истребляя Назвавшихся. Правда, это всегда считалось тягчайшим преступлением и рано или поздно каралось лютой смертью. Многие переворотчики, захватив трон, с помпой казнили своих политических противников именно под видом возмездия, а потом продолжали резать Назвавшихся сами. В отдельные годы в живых оставались буквально единицы Назвавшихся, и народ прятал их, берег, как живые святыни.
Никто и ничто, кроме собственной совести, чести и, может быть, гордости, не заставляло этих людей выходить на площади. Они будто специально подставляли себя под огонь. Ведь каждый год в День Называния обязательно происходит кровопролитие. Бюргеры ждут этого дня как большого праздника, специально подначивают тех, кто хоть раз Назывался, раздувают ажиотаж среди Назвавшихся и одновременно подстрекают и провоцируют их противников. Им нужны потенциальные жертвы и потенциальные убийцы. Бюргеры жаждут крови… Правда, при нынешнем правительстве Назвавшихся тщательно охраняют. Они в фаворе. И тем не менее без жертв не обходится…»
Из показаний свидетеля:  «Я, Ивко Мурый, механик пластформера, тридцати шести лет, Назвавшийся третий раз, свидетельствую. Пришел я на площадь еще засветло – одним из первых. Народу было до того мало, что я на миг испугался: неужто струсили? Отступники – не редкость. Страх смерти хоть простить и нельзя, но понять нетрудно… И тут же я успокоился: еще не время. Чего это людям часами торчать здесь в такой промозглый ветер? Толпа постепенно прибывала, и, когда условленное время приблизилось, я понял: на сей раз людей пришло даже больше, чем в прошлый…»
А вот еще одно свидетельство: «Я, Стракан Шро, капитан, сорока двух лет, Назвавшийся двадцать раз, свидетельствую. Охрана площади Называния всегда входила в мои обязанности. Никакого дополнительного приказа я на сей раз не получал. Твердо зная, что нападение обязательно будет совершено, я принял необходимые меры предосторожности. Уже за сутки до Называния я распорядился выставить посты на дальних подступах к площади. Затем был проведен тщательнейший обыск окрестных домов…
… Потом прибыл претор, и меня временно (на период следствия) отстранили от дел. Очевидно, я не использовал все возможности для обеспечения охраны Называвшихся. Готов понести любое наказание».

Наша, Земная, практика показывает, что подобную одержимость правдой могут иметь лишь люди верующие, у которых сама религия предполагает такое поведение как необходимую предпосылку для посмертного вознаграждения. Не исключено, что когда нормы правдивой жизни продержатся много поколений и войдут в привычку – наличие таких людей станет излишним. Но на определенном этапе без них не обойтись. Просто составление правильных законов ситуации не изменило бы. Да и законов правильных-то составить (по большому счету) некому в стране лжецов.
Говорят, что нет ничего в этом мире, что в той или иной форме не встречалось бы раньше. Именно поэтому важно знать историю (по возможности – истинную). И тут вполне естественно вспомнить историю Римской империи. Ведь большинство основополагающих законов современной цивилизованной жизни берут начало именно оттуда. Хочу привести небольшой фрагмент из обзорной статьи о древнем Риме, касающейся такого уникального исторического явления, каким являлся так называемый «трибунат».
«Трибунат сыграл такую выдающуюся роль в Римской истории и стяжал себе такую  всемирную  известность,  что  его название и понятие проникли в представления цивилизованных народов  даже глубже,  чем  консульство.  В  Римской  истории   трибунат   является   самым оригинальным  политическим  учреждением;   его   историческое   развитие знаменует собой рост и торжество плебса, а затем развитие и  падение  Римской демократии. Первоначальное положение трибунов было  скромно  и  роль  их незначительна. Их обязанность  заключалась  в  заступничестве  (auxilium ferre)  за  отдельных  плебеев  против  суровости  или  несправедливости патрицианских  магистратов,  при   наборе   или   на   суде.   Средство, предоставленное им для этого, состояли в праве приостановки консульского распоряжения (veto), а для осуществления или защиты этого права им  была дана не власть (imperium) или материальная сила, а  лишь  оборонительное оружие - "неприкосновенность", по аналогии с другими священными,  т.  е. посвященными божеству лицами и предметами (sacrosanctitas). Опираясь  на этот крепчайший у римлян  щит,  трибуны  скоро  перешли  в  наступление, присваивая себе все более обширную роль.  Из  заступников  за  отдельных плебеев они стали вожаками  и  блюстителями  интересов  всего  сословия, обвиняли и карали его врагов и проводили полезные для него законы;  став во главе плебейских собраний, они поднимались вместе  с  ними,  и  когда плебейство  отождествилось  с  Римским  народом,  трибуны  стали  магистратами народа…»
Когда историки анализируют подобные события, то сознательно или бессознательно всегда представляют себе мышление людей того времени подобным тому, что имеется теперь (дескать – физиология и психология людей мало меняются). Кроме того, даже не говоря об этом прямо, исследователь всегда полагает, что любое явление развивается исторически от несовершенных форм к более совершенным. Поэтому любое явление в древности надо рассматривать как примитивные зачатки тех форм, которые появляются в обществе позже. Это же относится и к трибунату. Такое исследование ни в коей мере нельзя назвать беспредпосылочным. Но тогда и на научную объективность претендовать не следует. Это – всего лишь мнение об историческом явлении того или иного исследователя.
В данном случае я всего лишь хочу обратить внимание на некоторые моменты. Как будет относиться современный народ к тому, что кого-то назвали «неприкосновенным»? Конечно, если он знает, что за покушение на такое лицо он будет очень строго наказан или такое лицо постоянно хорошо охраняется, то «неприкосновенного» никто трогать и не будет. Но если весь упор будет делаться на твою сознательность и более ничем не будет подкрепляться, то «плюнуть в лицо» (или душу) «неприкосновенному» может быть даже модно. А тут речь идет о «крепчайшем щите» для Римлян. А ведь подобные вещи всегда были связаны с определенным религиозным сознанием людей. И вовсе не обязательно такое религиозное сознание должно было быть примитивным (как этого хотелось бы некоторым ревнителям сегодня). Ведь если лицо принимает на себя роль «sacrosanctitas», то это накладывает на него огромную ответственность не только перед людьми, но и перед Богом, который все видит и все знает. По существу народные трибуны и есть вот эти самые «Названные». То, что исторические сведения, дошедшие до нас в виде скупых пересказов и легенд, могут создать иллюзию продажности народных трибунов в определенные исторические эпохи, вовсе не доказывает того, что подобные явления были обычным явлением. Вполне возможно, что одна «паршивая овца» могла попасться лишь на тысячу действительно достойных избранников. Надо только указать на то, что понятие «достойный избранник» надо понимать не в современном христианском или демократическом смысле, а в смысле той системы ценностей, что была характерна именно для той эпохи. Важно то, что если человек обязался выполнять то-то и то-то, исходя из интересов того сословия, которому он обязался служить, то он скорее умрет, чем нарушит свое обещание и покривит душой. Моя интуиция подсказывает, что именно так дело и было.
Не могу удержаться, что бы не привести еще один отрывок из истории древнего Рима.

«На  место  Тиберия, последние минуты которого нам в точности  неизвестны,  был  провозглашен сын его племянника, популярного и всеми оплаканного Германика -  Кай,  с прозвищем Калигула (37 - 41), юноша симпатичный, но скоро обезумевший от власти и дошедший  до  мании  величия  и  исступленной  жестокости.  Меч преторианского трибуна пресек жизнь безумца,  намеревавшегося  поставить свою статую в Иерусалимском храме,  для  поклонения  вместе  с  Иеговой…»

А вот теперь давайте внимательней присмотримся к тем религиозным представлениям, что господствовали в Риме до периода «победоносного» шествия Христианства и, собственно, до заката этой самой империи. Современные проповедники Христианства всегда доказывали, что прежние формы религии – всего лишь разные виды язычества. Язычество, при всем его разнообразии, всегда ущербно и менее совершенно, чем Христианство. А так ли это на самом деле?
Общность и взаимопроникновение религиозных доктрин у разных народов, без всяких сомнений, имела место. Предлагаю фрагмент статьи «Культы» («Истоки тайноведения», «Таврия», г. Симферополь, 1994г).

«Основная мысль об отношении Божества к созданному им миру была одинакова в Египет¬ской культуре Озириса, в эллинском культе Диониса, в сирийских таинствах Адониса-Таммуза, во всех разнообразных культах умерщвленного, растерзанного, истекающего кровью бога, т.е. загадочной символикой божества, переносящего страдания и лишение жизни, и пролитою кровью которого созидается или возрождается мир. Этот образ лежал в основе и древнехалдей¬ского религиозного миросозерцания и большинства восточных религий, между прочим и фри¬гийского культа Великой Матери, обрядность которого состояла в поминовении насильствен¬ной смерти любовника богини: юного и прекрасного Атиса. Культ Великой Матери был рас¬пространен по всему Средиземноморью; в Риме коллегия жрецов и дендрофоров (т.е. носителей дерева, т.к. одним из обрядов этого культа было торжественное несение в процессиях символи¬ческого дерева) была государственным учреждением. Весенние процессии юношей и дев, опла¬кивающих Атиса, истекающего кровью, и