Ветер времени Глава 4

          Боевой вертолет, почти касаясь несущихся навстречу вековых сосен, летел на малой высоте, держа курс на северо-запад. Свистящий винт гулко рассекал прогретый воздух, пропитанный лесными ароматами и свежестью чистых озер, зеркальными осколками блестевшими внизу. Ми-28 устремлялся в край гиблых трясин и непроходимых болот. Васюганская низменность расстилалась до самого горизонта, открываясь бесконечными таежными далями. Смешанные леса ярко зеленели, обнажаясь иногда островками горелого леса. Хрустальными нитями серебрились мелкие речки, соединяясь сверкающими протоками. За штурвалом восседал полковник Степан Салоед, командир авиационного полка и родной брат дачной возлюбленной Антанаса.
        Олигарх на месте второго пилота в солнцезащитных очках и шлемофоне пытался по топографической карте сориентироваться на местности. Но Степан шел по навигационным приборам, зная заданную широту и долготу. Позади на жестких сиденьях устроились Виктор, Малыш и дядя Вася, бледный от ужаса головокружительного полета, но держащийся молодцом. 
        Справа по борту открылась просторная лесная прогалина с крестьянскими избами. Вертолет, заложив крутой вираж, резко пошел на посадку и благополучно приземлился у околицы. Заглушили ревущий двигатель, открыли дверь и будто окунулись в насыщенный запахами мир лесных цветов, сочных трав, симфонию птичьих голосов разбавленных жужжанием бесчисленных насекомых, в палитру ярких летних красок распустившейся сибирской природы. Поодаль стояла большая группа сельских жителей и встречала прибывших хлебом-солью. Подошли ближе. Навстречу шагнул пожилой человек, по виду старший. Антанас принял рапорт и радушно приветствовал селян. Ему ответили нестройно, но с искренней теплотой. Высокая статная молодица в расшитом платке и длинном белом сарафане с поклоном поднесла аппетитный каравай. Предприниматель разломил горбушку, посолил из солонки, и с благодарностью принял дары, не забыв сердечно расцеловать русскую красавицу. 
 
        Неделю назад олигарх связался со своим старым сослуживцем, особистом советской военно-воздушной базы под Гдыней в Польше. Народ в Европе был сильно напуган Чернобыльской катастрофой. Люди опасались радиации, носили с собой карманные дозиметры и готовы были платить огромные деньги за любое средство профилактики лучевой болезни. Лучшим лекарством для выведения токсинов считались грибы-лисички. Цены выросли неимоверно, но собранные в Украине, Белоруссии и Прибалтике успеха не имели, так как радиационное облако накрыло всю Восточную Европу и западную часть СССР. Радионуклиды находили в почвах Скандинавии и Гренландии. Потому особым спросом пользовалась продукция из Китая, Сибири, Дальнего Востока. За стокилограммовую бочку соленых лисичек платили десять тысяч долларов и готовы были принять любое количество. 
        Олигарх поспешно собрал военный совет, поделился своими соображениями. Витя и Сергей разузнали обстановку и оказалось, что дяди Васин родной брат Шурка – председателем на хуторе Старые Плывуны, где Василий родился и вырос. Грибов и ягод там такое изобилие, что на лисички никто внимания не обращает, а собирают обабки и подосиновики. Сушат на зиму, а на засолку идут рыжики, грузди. Леса там девственные, щедрые, густые. В еловых зарослях пасутся дикие кабаны, а по таежному бурелому бродят осторожные лоси. Зайцев и куропаток не счесть, медведи, волки ведут себя спокойно. Вот только хитрые лисицы пошаливают иногда, воруют по ночам домашнюю птицу. 
        Эти отрывочные сведения с трудом удалось вытянуть из немногословного дяди Васи. На мясокомбинате становилось меньше работы. Животноводческие хозяйства все реже пригоняли на бойню скот. Резко сократился выпуск продукции. Работали по два-три часа в день. Народ отправляли в бессрочные отпуска, зарплаты сократились. Льготные покупки прекратились вообще. Ситуация в стране ухудшалась с каждым днем. Цены взлетали, магазины пугали пустыми полками, купить что-либо можно было только на рынках. После разорительной павловской реформы, когда миллионы сограждан потеряли все свои сбережения, возник дефицит наличных денег. Предприятия рассчитывались с работниками и между собой бартером – собственной продукцией или еще какими-нибудь непрофильными товарами.
        Сергей и Виктор давно уже подумывали об увольнении, но уйти было некуда, везде царил развал и неразбериха. Идея с заготовкой грибов показалась заманчивой. Уговорили Василия съездить к себе на малую родину, написали заявления об отпуске. Дядя Вася покинул Старые Плывуны еще подростком больше сорока лет назад. Освоился в большом городе, женился, и раз в три года приезжал к брату. Добираться туда было не просто. До Пихтовки ходил междугородний автобус, а потом приходилось почти девяносто километров трястись по бездорожью на попутках. 
        Тем не менее, встретились с Антанасом, позвонили брату, рассказали перспективный замысел-прожект. Тот обещал всячески содействовать, мобилизовать жителей. Сообщили дату прилета и отправились на комбинат. Там в отделе снабжения закупили семьдесят килограмм свежего сервелата и десять ящиков говяжьей тушенки. Предприниматель рассчитался наличными деньгами, и начальник отдела с благодарностью жал ему руку, заискивающе глядя в глаза и предлагая купить еще полтонны субпродуктов. Следующим утром Петр отвез всех в воинскую часть, и командир полка лично сел за штурвал. Он тоже был в доле. 
        Сельчане с восторгом приветствовали прилетевших заготовителей. Обнимали Василия, помогали выгружать вещи. Село было совсем небольшим, тридцать семь дворов, и Антанас с председателем быстро осмотрели хозяйство. Затем пояснили людям задачу, хотя они и так все знали. Желающих помочь в заготовке грибов разделили на две бригады. Одна группа собирает непосредственно лисички. Другая часть готовит грибы и инвентарь к засолке. Всего набралось девятнадцать добровольцев, в основном женщины. Они были готовы с завтрашнего утра уже приступить к работе. Олигарх сообщил, что труд будет достойно вознагражден деньгами и мясопродуктами. Подчеркнул, что целебные грибы ждет зараженная радионуклидами Европа, до сих пор еще не оправившаяся от последствий Чернобыльской трагедии.
        В амбаре обнаружили много растрескавшихся деревянных бочек, и умельцы сразу принялись очищать, перебирать, заново собирать тару, подгоняя металлические обручи и прокладывая швы паклей. 
        Население Старых Плывунов состояло из пожилых людей. Молодежь после окончания восьмилетки уезжала в город или район. На данный момент на хуторе проживали около семидесяти человек, включая маленьких детей, которых молодые родители привозили к бабушкам и дедушкам, а потом долго не хотели забирать. 
        Председатель дядя Шура был старым одиноким бобылем и обитал в небольшом пятистенке. Василий поселился у младшего брата. Витю определили к бабке Маланье, строгой и очень сердитой. Вдовая Наталья, высокая полнотелая молодка, встречавшая хлебом-солью дорогих гостей, уцепилась за Малыша и тотчас забрала пораженного сатира на постой в свою хату. 
        Когда устроились с жильем, Антанас душевно простился с деревенскими жителями. Селяне подарили ему и Степану небольшой бочонок гречишного меда и полковник, растрогавшись, перецеловал всех бабок на прощанье. Договорились держать связь через командира.
        Вертолет взревел винтами и, легко оторвавшись от земли, гудящим шмелем растворился в сияющем небе.
 
        Вечером, отдохнув после жаркой раскаленной бани, выпив полведра пенящегося душистого кваса, устроили в честь прибытия пиршество. В горнице у Натальи длинные столы были накрыты нехитрой крестьянской снедью. Особое место занимали огромное блюдо с тонко нарезанной копченой колбасой и ведерный чугунок с картошкой и тушенкой. Сервелат в Старых Плывунах был большая редкость, и глаза жителей горели голодным интересом. Гости привезли с собой несколько бутылок «Столичной», а сельчане выставили ядреный, забористый самогон. 
        Малыш с хозяйкой торжественно, будто новобрачные, восседали во главе стола. Чуть не весь хутор собрался поглазеть и пообщаться с городскими заготовителями и Василием, который, судя по всему, стал большим человеком, раз прилетел с начальством на вертолете. Деревня одиноко стояла окруженная глухими лесами и болотами, далеко от больших караванных путей и асфальтовых дорог. До ближайшего села добираться не менее двадцати верст. Раз в неделю сюда приезжала машина-будка-магазин из ближайшего районного центра. Привозила свежий хлеб, крупу, сахар, рыбные консервы, муку. Почту и пенсии выдавал уполномоченный из района. Зимой отряд охотников-зверобоев уходил в тайгу на промысел. Добывали шкуры зайцев, лисиц, белок и прочего пушного зверя, сдавали государству. Летом жители занимались своим хозяйством. Молодые уезжали на заработки в город.
         Натали, – а именно так теперь Серега стал называть свою хозяйку, счастливыми глазами смотрела, как заезжий молодец с хрустом поглощает квашеную капусту с клюквой. Она будто сошла с кустодиевских полотен, поражая обилием соблазнительных форм и яркого девичьего румянца. Крутобедрая лесная наяда имела двенадцатилетнего сынишку и шестнадцатилетнюю дочь, которая прошлой осенью поступила в ветеринарный техникум и жила теперь в Искитиме. Пять лет прошло, как на охоте случайно провалился в полынью и навечно ушел под лед муж Тимофей. С тех пор вдова ни о чем и не помышляла, как вдруг судьба одарила ее таким видным мужчиной, который, к тому же, утверждал, что не женат и без ума от высоких дам. 
        После первого тоста быстро опустело блюдо с сервелатом. Загоревшие дочерна морщинистые руки с навечно въевшимся земляным налетом, торопливо тянулись, хватали заскорузлыми пальцами сочащиеся прозрачной слезой янтарные копченые ломти. Нарезали еще порцию, и она исчезла сразу же после второго тоста. Селяне закусывали, нахваливая продукт, закатывали к потолку посветлевшие глаза. Вскоре после третьего тоста чугунок стоял опустевшим, а захмелевшие обитатели Старых Плывунов заметно повеселели. 
        Очки Василия бликами отражали льющееся сверху электрическое свечение. По правую руку ветерана сидел брат-председатель. Слева – друг его босоногой юности, а ныне школьный учитель, Дымка. Вообще-то звали педагога Дмитрий Сергеевич, но селяне не любили длинных имен. Удивительно, но во всей деревне имелись всего две фамилии, два клана-династии. Буторины и Шмидты. Все находились в близкой и дальней родственной связи друг к другу, жили одной дружной семьей. На хуторе стояла школа-четырехлетка. После нее школьники доучивались в районе, в интернате. Должности директора, преподавателя и завхоза совмещал Дымка, – неунывающий худосочный мужичок интеллигентной наружности. У него одного в деревне был мотоцикл с коляской, да у председателя старый служебный уазик. Больше техники, кроме велосипедов, на хуторе не было. Любознательный педагог устроил на чердаке своего дома маленькую обсерваторию. Четыре года копил деньги на телескоп, приобрел, и вот уже