Аромат разбитого сердца

декоративной деталью интерьера. Курфюрст панически боялся воды, считая, что «в чистом виде» скорее падет жертвой заразы и эпидемии.  Узнав о существовании волшебной Кельнской  воды, Клеменс Август стал заказывать до сорока розолий ежемесячно.
-Если он будет  мои постоянным заказчиком, мы можем быть спокойны за наше будущее!,-ликовал парфюмер в кругу домочадцев.
В 1760 году в Аугустусбурге, а, вернее, в охотничьем домике Фалькенлюст, что был неподалеку, на торжественном ужине   в честь жены бургомистра Кельна Марии Урсулы цум Пютц и других кельнских дам судьба свела двух необычных людей. Великого парфюмера и великого сердцееда.
Вечером в охотничий домик, который представлял из себя небольшой двухэтажный замок, все залы и лестницы которого были украшены соколиными мотивами, съезжались гости . Отдавая дань тогдашней моде, Клеменс Август приказал устроить в замке еще и китайский кабинет с камином, зеркалами и нишами в стене для фарфоровых фигур. Стены этой комнаты были выдержаны в черно-золотых тонах, с небольшими, обрамленными золотом панелями. Пройдя через нее, приглашенные попадали в трапезную, где для каждого был уже приготовлен отдельный столик.
Фарину представили хозяину этого вечера,  высокому мужчине в каштановом парике, со смуглой кожей и блестящими глазами:
-Джованни Джакомо де Сенгальта Казанова, -учтиво поклонился тот.
Два итальянца завязали непринужденную беседу:
-Я приехал в ваш прекрасный город на карнавальный сезон.
-Но карнавал уже закончился. Кстати, как он Вам, в сравнении с венецианским?
-Неплохо, совсем неплохо. Публика прекрасно одета  во французком и итальянском стиле. На Редуте у  Йохана Андреа Феррари я видел персонажей итальянского театра Comedia dell Arte-Коломбину и Арлекина.  Интересно, что здесь знать имеет право оставаться инкогнито и носить маски на лице.
-Да,-подхватил Фарина,-а все прочие должны держать их в руках перед лицом.
Казанова, определенно, нравился Фарине. Он оказался интеллектуалом, светским львом и полиглотом. Его поведение показывало образованность и житейскую мудрость. Как оказалось, он прекрасно владел не только пером, но и шпагой и пистолетом. И ему было не привыкать выкручиваться из самых затруднительных ситуаций
-Представляете,-со смехом рассказывал он публике,- на подъезде к городу  на меня напали пятеро дезертиров с криками: “Кошелёк или жизнь!” Я выхватил пистолет и, направив на почтальона, пригрозил угостить его зарядом, если он не пустит лошадей галопом. Бандиты дали залп по экипажу, но никого не задели. Правда, они не осмеливались стрелять в почтальона.
Расставаясь, Джованни Фарина  пригласил Казанову навестить его магазин и через пару дней они продолжили свою беседу за бокалом итальянского вина в доме напротив площади Юлиха.
То ли под воздействием прекрасного пьемонтского Гриньолино, то ли от особого расположения к парфюмеру, Казанова разоткровенничался:
-Вы спрашивали, друг мой, почему я задержался в Кельне? Это все она, моя Мими.
-Мими? Кого Вы так нежно называете?
-По приезду в Кельн я разместился в «Золотом солнце» и вечером отправился в театр. Напротив моей ложи сидела красивая женщина, несколько раз взглянувшая в мою сторону. После спектакля нас познакомили. Она оказалась супругой вашего бургомистра Франца де Грооте  Марией цум Пютц. Я был очарован и сказал ей на горячую голову, что, если она обещает мне свидание, готов провести в Кёльне весь карнавал и даже больше. А затем смог уговорить  Клеменса Августа, с которым  у меня давние приятельские отношения, позволить мне устроить праздник в Фалькенлюсте.
-И что же дальше?,-спросил Джованни
-Мой замысел удался,-ликовал Казанова,-она назначила мне ответный визит.
И , видно совсем захмелев, добавил:
-Ну, и не обошлось  без спальни в охотничьем домике, предназначенной для очень избранных гостей.
Фарина с улыбкой посмотрел на своего гостя, немного завидуя тому жару, который пылал в его сердце.
Несколько лет спустя Джованни Фарина узнает, что Казанову изгнали из Варшавы после дуэли на пистолетах из-за какой-то итальянской актриссы.
-Неугомонный,-думал Джованни, идя по городу в направлении собора,-а я вот уже не могу пройти ста метров без отдышки.
Он шел по берегу Рейна, тяжело опираясь на палку и рассеянно раскланиваясь с многочисленными знакомыми.
Шел мимо мимо дубильных и кожевенных лавок и  мимо цехов красильщиков. Немного задержавшись у Стапельхауза, где толкался тороговый люд, Джованни направился к собору и влился в длинную вереницу паломников, идущих на поклонение к ларцу с  мощами трех королей. Кельнский собор никогда не не вызывал у него особенного восторга. Фарина за свою долгую жизнь повидал много великолепныххрамов  в разных городах мира и эта церковь, веками стоявшая недостроенной, с серо-черными, как бы закопченными стенами, поначалу была для него лишь  хорошим ориентиром в тогда еще чужом городе.
Но сегодня ему почему-то нестерпимо захотелось войти. И дело было не в набожности. Волшебная музыка, необычный букет запахов и торжественная обстановка-все это встретило Фарину на входе и заставило на минуту замереть от восторга. Но сзади уже напирала толпа. Он неторопливо прошел по продольному нефу, сделал богатое пожертвование и поставил несколько свечей к Украшенной Мадонне. А затем сел на одну из скамей, поставил рядом трость, положил шляпу и прикрыл глаза. Его губы шевелились. Но это была не молитва. Джовании вел беседу с теми , кого уже не было с ним, не было на этом свете. Бабушка Катарина, Батиста, старина  Лавалье.  Он говорил о том, что в душе у него по-прежнему живут два кумира. Парфюмерия и Антония Брентано. И, если страсть к ароматам приобретала с годами разные формы, любовная рана, хоть давно уже не кровоточила, осталась в душе и болела, как старый шрам.Но , вопреки утверждению своего старого друга Антонио Вивальди, что творить можно только тогда, когда душа поет и прекрасная дева дарит свой нежный взгляд, Джованни был уверен, что многолетняя боль позволяла ему создавать все новые и новые ароматы и продвигать фирму "Фарина и К» к славе. Как будто внутри него горел какой-то странный огонь, окружавший холодное сердце и не позволявший остановиться хотя-бы на минуту.
-Кто знает,-шептал он,- может быть, будь я почтенным отцом семейства, окруженным многочисленным потомством, я бы расслабился, размяк и не смог бы с таким упорством и рвением двигаться вперед.
Перед его мысленным взором вставали фигуры, проплывали тени и возникали видения. А потом он вдруг увидел красивый и яркий город с высокими домами из светлого камня , странными быстрыми повозками и возносящимися к облакам шпилями Кельнского собора. Над  городом плыл колокольный звон, запах жасмина и  теплого камня , а улицы заполняла нарядная веселая толпа. Все было по другому. Лишь одно осталось прежним. Джованни увидел дом. Свой дом. И над входом все так же гордо сияло имя Фарины. Джованни тихо вздохнул. Он был счастлив.
                                                           Х Х Х
-Лена, Леночка! Слава богу, кажется, приходит в себя,-голос Виктора раздался совсем рядом, выдергивая меня из тумана.
Открыв глаза, я тут же встретилась  с ним взглядом. И были в этом взгляде  такая тревога и боль да и еще что-то, отчего мне моментально сделалось жарко. Хотя за секунду до этого я ощущала холод. А почему это  мне холодно? Я попыталась сесть. Простое движение отдалось в голове таким колокольным гулом, что пришлось эту затею оставить. Но я успела понять , почему мерзну. Конечно, никаких панталонов и чулок и никакого камзола. Тонкое шелковое платье из которого бесстыдно торчали голые руки и ноги. Скосив глаза в сторону, я увидела кабинет, заставленный оффисной мебелью. Лежала я на узком неудобном диванчике, рядом толпились какие-то люди, а возле стола человек в белом халате что-то укладывал в чемоданчик.
И тут я не нашла ничего лучшего,чем задать дурацкий вопрос:
-Где я? (хорошо хоть не спросила «кто я?»)
-Вы в Германии, в Кельне, в доме Фарины,- тут же затараторила какая-то дама, стоявшая за спиной Виктора. Видимо,она решила выдать сразу всю информацию, на случай, если у меня совсем отшибло память. Хорошо , хоть еще планету Земля не упомянула.
Но я и без нее уже все поняла. Я вернулась! Мое странное приключение закончилось! А, может, его вообще не было? И это все привиделось мне, пока я лежала без сознания.
-Как долго..?-я попыталась найти формулировку, но все та же дама( я вспомнила-это же наш гид), не дала мне договорить.
-Мы уже минут тридцать пытаемся привести Вас в чувство. Даже доктора вызвали. Вы потеряли сознание и упали с лестницы.
Виктор все это время молчал и так крепко держал меня за руку, как будто боялся, что у него эту руку сейчас отберут.  Так, собственно говоря, и произошло. Человек в белом халате, закончив свои манипуляции с чемоданчиком, подошел к дивану, взял меня за руку, померил пульс, попытался влезть пальцами в глаза и что-то сказал по-немецки.
-Он говорит, что пульс  нормальный, реакция зрачков тоже, но на затылке гематома и он рекомендовал бы госпитализацию,-перевела гид.
Я помотала головой, забыв про боль. Только больницы мне не хватало!
-Скажите ему, что все нормально. А если станет хуже, то я обращусь к врачу. У меня здесь подруга, она сможет обо мне позаботиться.
Виктор опять завладел моей освободившейся рукой и, наконец, смог издать какие-то звуки:
-Лена, ты уверена?  Ты, все-таки, здорово ударилась.
Я, наконец-то, смогла сесть и, стараясь не морщиться от боли, кивнула:
-Уверена, уверена. Подумаешь, синячок! Не хватало еще отпуск провести на больничной койке. Да, а где ребята?
-Я с этой кутерьмой совсем о них забыл. Сейчас наберу. И вызовите,пожалуйста, такси,-повернулся он к гиду.
Доктор, выдав на прощание кучу рекомендаций, которые я и на немецком и на русском выслушала в пол-уха, удалился.  Минут через десять, когда я уже смогла встать и пыталась привести в порядок прическу. ( Ох, и видочек!-испугалась я своего отражения), в магазин ворвались перепуганные Олег и Илья.
Олег, бросившись к зеркалу, тут же сгреб меня в охапку и, забыв про суббординацию, накинулся на Виктора:
-Что произошло?! Как же ты не уследил з нашим сокровищем? На минуту оставить нельзя!
Виктор помрачнел:
-Отпусти ее, ей больно. Потом поговорим. Сейчас нам надо отвезти Лену в гостиницу и решить, что делать дальше.
И тут в кабинет вошла целая делегация, возглавляемая строгой седой дамой. Рядом с ней шла наша гид и молоденькая продавщица с громадной корзиной в руках.
-Уважаемая госпожа.... ,-гид вопросительно посмотрела на меня.
-Осокина, -подсказала я.
-Уважаемая госпожа Осокина, дом Фарины приносит Вам извинения за произошедший инциндент. Мы сожалеем, что Ваше пребывание здесь  было омрачнено подобным проишествием.  Позвольте от имени господина Йохана Марии Фарины и всей нашей команды преподнести вам этот скромный подарок . Мы надеемся, что у Вас нет претензий к нашему торговому дому и что Вы еще когда-нибудь нас навестите.
-Перепугались, гады,-прошептал Олег у меня за спиной.
Но я его не слушала:
-Йохан Мария Фарина?!
-Да, сегодняшнего владельца дома тоже так зовут. Вообще, мальчикам семейства очень часто давали это имя. И он надеется...
-Да, да, все в порядке,- я не дала гиду договорить,- У