Алиночка

видел, что ли. Теперь понял: ты очень похожа на ту девушку.
Маша улыбнулась. Все говорят, что она с Алинкой как две капли воды…

Ева болтала без умолку, делая короткие перерывы, чтобы отпить из чашки кофе или откусить пирожное.
- Кто бы мог подумать, Алинка! Смотрю и думаю: ты это или не ты? Вроде как только вчера в институт ходили.
- Да и я тебя, если честно, не сразу узнала.
- Оно и понятно. Как-никак, стали старше. Ну, а у тебя-то как?.. Как? И со вторым развелась? Ну, даёшь! Тоже козлом оказался?
Ой, да ещё и каким! Это ж надо – в Светлое Воскресенье Христово опоздать в храм! Ладно бы что-то действительно чрезвычайное. Как будто бы, кроме него, некому было перевести через улицу старушку, будь она трижды неладна!
Но бывшей однокурснице Алина всего этого не рассказывала – только кивнула. Очень уж нелегко было вспоминать, как ошиблась она в человеке, с которым полтора года жила под одной крышей. Если бы Коля после этого извинялся, обещал впредь подобного не допускать, Алина бы его простила. Но он, как оказалось, не умел признавать своих ошибок.
- Ну, а родные как? Как сеструха?
- Машка совсем стыд потеряла…
Первое время Алина надеялась, что Блинов освободится нескоро, и Маше успеет надоесть этот «роман в письмах». Или, ещё лучше, она полюбит другого. Но свержение Маркова с последующими выборами, в результате коих во главе государства стал Гришин (либерал чёртов!), разбили все её надежды, словно молот – стекло. «Сахарных узников» вместе с сотрудниками «Слова вольного» очень быстро освободили.
Алина погоревала и смирилась: может, оно и к лучшему. Ореол мученика над головой Блинова пропал – теперь Маша скорее заметит его недостатки. Вдруг окажется, что он скучный? Или целуется просто ужасно?
Когда же сестра стала Блиновой, девушка молила Бога, чтобы её зять противно чавкал за столом, разбрасывал по квартире грязные носки, забывал купить хлеба – словом, имел как можно больше пороков, из-за которых часто возникают семейные ссоры. Быт постепенно убьёт глупую влюблённость, и супруги разведутся. Для Маши это будет означать спасение.
Но увы, Блиновы отметили уже третью годовщину брака, а Маша всё ещё любит его, как прежде. И даже больше. Супруг – депутат Госдумы, а политики – мастера задуривать головы. И если уж умные, рассудительные по жизни люди попадают на их удочки, что уж говорить о наивной девушке?
- Может, ты преувеличиваешь? – Ева пыталась утешить бывшую однокурсницу. – Ты всё-таки присмотрись к нему получше – может, всё не так уж и страшно?
- Страшнее, чем ты думаешь. Он голосовал за отмену закона о защите чувств верующих. Он предал нас всех, продал Родину, отрёкся от Бога! – всё больше распалялась Алина. – Что хорошего такой человек может внушить Маше?
- По-моему, Алинка, ты просто завидуешь.
- Да как ты можешь?!
Рука сама собой схватила оставшийся кусок пирожного и запустила в наглую напомаженную физиономию собеседницы. Сладкий сливочный крем остался на щеке, на носу. Следом Алина хотела вылить туда оставшийся чай, но он пролился от одного неловкого движения. Чертыхнувшись и не глядя больше на Еву, девушка выскочила из-за стола.
- Истеричка! – неслось ей вслед.
«Как только земля носит таких стерв?» - думала Алина, выйдя из кафешки.
Сказать, что она, Алина, кому-то завидует. А тем более, родной сестре. Это ж какой сволочью надо быть!
Когда девушка уже отошла от «Шоколадницы» на приличное расстояние, ей вдруг вспомнилось, что она забыла заплатить за чай и пирожное. Вернуться? Да нет, наверное, не надо – у Евы муж хорошо зарабатывает, с неё не убудет.
Только она успела это подумать, как её внимание привлёк знакомый голос. Дементьев. И не один. Рядом с ним какая-то девушка. Он ей что-то рассказывал, она смеялась. Вот это да! Только-только оформили бракоразводный процесс, он уже какую-то фифу подцепил.
Собственно, это она ему и высказала, поравнявшись с этой парочкой.
- Тебя это уже не касается, - холодно отозвался бывший.
- Да делай что хочешь! Но теперь я убедилась, чего стоит твоя хвалёная верность…
- Вот и отлично! – перебил он её, не дослушав. – Что-нибудь ещё?
Что ещё можно сказать после этих слов? Только плюнуть ему под ноги и удалиться. Так Алина и сделала.
Домой она вернулась поздно вечером и, не сказав родителям ни слова, удалилась к себе в комнату. Они уже давно не разговаривали. С тех пор, как Маша вышла замуж. Наотрез отказавшись присутствовать на этой позорной свадьбе, Алина долго уговаривала родителей остаться дома. Да и вообще прекратить, оборвать с Машкой всякие контакты. Может, это вернуло бы их дочь на путь истинный.
«Ну, как же, Алиночка? – запротестовал отец. – Она же моя дочь. Не могу же я бросить её только потому, что она выбрала не того человека».
Мать тоже предала:
«Маша уже взрослая, у неё своя голова на плечах. Не нам за неё решать».
Но даже это было не самое страшное. Как-то уже после свадьбы (наверное, пара месяцев прошло) Алина случайно услышала, как мать говорит тёте Гале, что довольна зятем.
«Он просто умница! Машенька с ним не пропадёт».
Слабаки! Безвольные куклы! Прости, Господи – не ведают, что творят! Ну, чего они ждут, спрашивается? Ждут, пока Блинов окончательно развратит Машу, отвадит от Бога?
Нет, на них надежды мало. Придётся самой как-то спасать сестру…

- Алинка, привет!
Меньше всего на свете Маша ожидала увидеть сестру.
- Привет, Машенция…
Нет, не похоже, чтобы что-то случилось. Голос у Алины достаточно бодрый. Да и вид отнюдь не растерянный. Неужели пришла просто так?
- Ну что, пустишь сестру?
- Да, конечно, проходи, - Маша распахнула входную дверь пошире.
- Уютная у вас квартира, - Алина с любопытством рассматривала прихожую, просторную кухню, зал с раскладным диваном и стенкой. – А твой дома?
- Да совещание у него. Что делать, вышла за депутата – терпи.
Хотя, когда Маша выходила за Серёжу, депутатом он ещё не был.
- Совещание, значит, - голос сестры стал холодным: как же, как же, знаем, что это за «совещания».
- Ну да, - Маша будто не заметила подвоха. – Политик – занятой человек. Страшно подумать, что будет, когда он станет президентом.
Алина поглядела недоверчиво: так уж и станет.
- Ну ладно, - сказала она. – Главное, чтоб тебе нравился… Я вот подумала: чего мы разругались на пустом месте? Сколько мы уже не разговариваем? А ведь мы родные сёстры…
В первый момент Маша не знала, что сказать. Успев свыкнуться с мыслью, что сестра её знать не хочет, она никак не могла подумать, чтобы Алина, упрямая своевольная Алина вдруг пришла к ней мириться.
В следующую минуту сёстры кинулись друг дружке в объятия. Чайник на кухне недовольно засвистел.
- Пойду выключу.
- Слушай, Машенция, а давай, может, винца? Выпьем за наше примирение.
Вскоре обе сестры сидели на кухне.
- Знаешь, Маш, кажется, я влюбилась.
- Да ты что? И в кого же?
- Его зовут Ваня. Мы ещё на Крещение в церкви познакомились.
Сначала, правда, их отношения никак нельзя было назвать романтическими. Ваня бегал за ней, караулил у подъезда, клялся ради неё звёздочку с неба достать. Гордая Алина отвергала его ухаживания.
- А тут я поняла, что он мне нравится. Я согласилась на свидание с ним…
- Здорово! Не представляешь, как я рада за тебя, Алинка! Давай выпьем. За любовь!
- За любовь!
Весь оставшийся вечер Алина рассказывала сестре о своём избраннике. Красивый, умный, интересный. Верует ли в Бога? Кажется, не особенно. Но это не мешает им любить друг друга.
- И хорошо, - сказала Маша. – Любовь – она ведь от Бога. Есть любовь – значит, в душе есть Бог… Алин, ты чего? – поинтересовалась она, заметив, что лицо сестры передёрнулось.
- Да что-то зуб заболел. Надо будет к стоматологу сходить…

«Тоже мне – эксперт великий! – думала Алина, кипя от злости. – Про Бога вспомнила! Постыдилась бы произносить всуе!»
Она не соврала, когда сказала, что Ванино безверие ей не мешает. Не мешает. Она и не собирается быть с ним вместе всю жизнь.
- Ну как, Алин?
- Полдела сделано. Завтра идём к ней. Я сказала, познакомлю Машку с тобой. Посидишь немного, потом уйдёшь якобы. Возьмёшь её ключи (там есть от гаража). Я с Машкой ещё поболтаю. Ты там пока тормоза подпилишь. Потом вернёшься, извинишься, что по ошибке не тот ключ взял. А дальше – дело техники.
- Слушай, а может, сеструху твою в известность поставить? А то вдруг она на этой машине поедет?
Алина хотела было сказать, что для её сестры лучше умереть, чем жить с таким извергом. Но вовремя придержала язык.
- Не поедет. Сама она машину не водит. А с мужем боится – он шибко лихачит.
- А нас точно не посадят?
- Не бойся, - Алина положила руку Ване на плечо. – Всё спишут на несчастный случай. Давай, Ванечка, всё зависит от тебя. А то рано или поздно он Машку забьёт насмерть.
Прощальный поцелуй – и вот Ваня удаляется прочь от подъезда. Алина смотрела ему вслед. Вот уж точно Иванушка-дурачок! И ведь на всё готов ради любимой.
Уговорить его оказалось даже проще, чем думала Алина. Достаточно было сказать, что её любимая сестра жестоко страдает от мужниных побоев. А развестись боится – не потому, что любит, а потому, что у мужа деньги, связи и неограниченный запас жестокости. Сбежит – он её из-под земли достанет. И тогда уж точно убьёт.
Конечно, это была ложь, но ложь во спасение. Вряд ли Ваня, в силу своей ограниченности, способен понять, какой вред Машиной душе принесёт брак с безбожником. То, что он когда-то спас Алину, не умаляет его вины. Таким жить нельзя!
А Маша… Да, она вполне может поехать на этой машине как с мужем, так и без. Права у неё есть, опыт вождения – тоже. Но лучше ей действительно умереть, пока её душа не погибла безвозвратно.
Убийство… Нет, борьба за веру. Боролись же монахи с оружием в руках…
Алине вдруг вспомнилась поездка в монастырь Аркади. Когда турки захватили монастырь, монахи взорвали себя вместе с оккупантами, вместе с укрывшимися там женщинами и детьми. Двенадцатилетняя Маша тогда говорила, что это неправильно. Алине и самой это казалось слишком жестоким. Тогда казалось…
«Они взорвали их всех, чтобы не отдать врагу. А мне даже взрывать никого не придётся… Нет, Блинов, сестру я тебе не отдам».

Луч солнца заглянул в квартиру, разбудив молодую хозяйку.
«Ну вот! – подумала Маша, потягиваясь. – Только заснула!»
Хорошо, сегодня суббота – на работу идти не надо.
Лежащий рядышком Серёжа открыл глаза.
- Привет, Маш.
И тут же закашлялся, пряча лицо в подушку.
Он кашлял всю ночь. И также прятался в подушку, надеясь, что жена не услышит. Но Маше и самой этой ночью плохо спалось. Вот опять сосёт под ложечкой. Надо вставать, бежать…
- Опять тошнит? – спросил муж, когда она вернулась.
- Опять. Что же я вчера съела такое?.. А ты, похоже, простыл… Ну, конечно, - Маша прикоснулась рукой к его лбу. – Ты же весь горишь!
Быстро надев халат, женщина двинулась к аптечке. Голова кружилась так, словно она всю ночь каталась на карусели.
Через пятнадцать минут ртуть на градуснике поднялась до отметки сорок.
- Вот чёрт! – выругался Серёжа. – Думал: поедем сегодня на рынок, закупимся на неделю.
- С рынком придётся подождать.
Конечно, Маша могла сама съездить, но садиться за руль с такой головой побоялась.
Что же вчера она съела такого? Куриный суп с лапшой – вполне диетическая еда. Себе Маша добавила, правда, соевого соуса и молотого имбиря.
- Серёж, я сейчас в аптеку, -