ржавую бочку без дна, а сверху бочку закрывала деревянная крышка. Воду кроме нас из этого колодца набирали и наши соседи.
В баньке мы мылись по субботам или воскресеньям. С утра уже начинали топить печь, чтобы баня прогрелась хорошенько. Отец набирал холодную воду в бочку, и ещё на печке стоял большой баньяк с горячей водой. Обычно шли мыться ещё засветло, но брали с собой керосиновую лампу. В предбаннике и в бане было темно, так что лампа там была очень нужна. Отец пытался париться, но пару было мало. Всё в бане было закопчённым, пол был трухлявый и ноги иногда проваливались куда-то в грязь.
- Ничего, - успокаивал отец, - летом я полы перестелю и печку переложу. Баня будет как новая!
***
Зима пролетела, пришла весна. Растаяли сугробы, побежали ручьи и всё вокруг превратилось в болото. Наша улица выглядела словно кусочек деревни. Разнокалиберные заборы ограничивали её по бокам, а из-за заборов свешивались ветви деревьев. То тут, то там лежали сваленные кучей толстые брёвна. Улица была узкая, не было никаких придорожных канав. Любая заехавшая сюда случайно машина непременно буксовала в грязи, и шофёры, чудом выбравшиеся из всех этих ям и колдобин, клялись никогда в жизни больше не заезжать в это гиблое болото. Люди могли тут проходить только в сапогах.
В один из солнечных тёплых денёчков я вышел на улицу, опоясавшись ремнём. На ремне у меня висела настоящая кобура от отцовского пистолета. Я гордо ходил по улице возле дома, потом забрался на тёс, сложенный трехгольником во дворе. Моё дефиле не осталось незамеченным. У нас во дворе появились два подростка.
- Привет, пацан! – поприветствовали меня парни.
- Привет! – отозвался я, - только я не пацан, я – Вовка. Откуда вы взялись?
- Э, брат, Вовка, - улыбался один из них, - мы же соседи. Вон мой дом, напротив, я – Синцов Сашка, а это Степан. Я вот смотрю, у тебя кобура? Настоящая?
- Конечно настоящая! Это папкина, от пистолета.
- А пистолет где?
- Пистолет? Пистолета нету... В гарнизоне остался...
- Вовка, а давай меняться? Ты мне кобуру, а я тебе... я тебе противогаз.
- Не, я не хочу меняться.
- А два противогаза?
Тут я не нашёлся что сказать, а Сашка Синцов говорит:
- Ты подожди, я сейчас сбегаю за противогазами, не уходи...
Подростки мигом исчезли за штабелем тёса.
Я вообще-то не собирался домой, хотел ещё погулять. А эти опять тут, и двух минут не прошло.
- Вот смотри, какие классные противогазы!
Сашка Синцов расстегнул зелёные сумки с противогазами и вытащил оттуда две противогазные маски, от которых отходили длинные гофрированные трубки с большими цилиндрами фильтров на конце.
- Ну, снимай кобуру, дай на неё посмотреть, - скомандовал Сашка. Я покорно снял кобуру и протянул её ему.
- Ну, всё Вовка, будь здоров, - Сашка схватил кобуру, сунул мне охапкой противогазы и они со Степаном быстро убежали.
Я ещё всё также стоял с противогазами, а со школы уже шли Витька с Ванькой. Они увидели меня с противогазами и спросили:
- Откуда это у тебя?
Я им рассказал про Сашку Синцова со Степаном, а Витька с Ванькой принялись меня бранить. Витька вообще на меня набросился:
- Кто тебе позволил вообще брать отцовскую кобуру? Зачем ты сменял её на эти противогазы?
Ванька подлил масла в огонь: - Сашка Синцов тебя обманул. Ты мог бы эту кобуру на что-нибудь более стоящее выменять. Кобура – это вещь! А из противогазов что? Разве что рогатки из этой резины сделать...
Мама услышала шум и вышла из дома. Она увидела противогазы и сразу же велела мне идти и отдать эти гадкие противогазы обратно этому Сашке. Пришлось мне взять противогазы и идти к Синцовым. Витька с Ванькой пошли со мной. Калитка из синцовского участка выходила в проулок. Я подошёл к калитке и стал звать Сашку. Тот вышел и спрашивает неприветливо:
- Чего надо?
- Сашка, отдай Вовке обратно кобуру и забери свои противогазы, - сказал за меня Ванька.
- Не, не отдам, обратного обмена не будет! – Сашка показал фигу и молча удалился.
Не солоно хлебавши, мы вернулись домой с этими дурацкими противогазами. Когда пришёл с работы отец, то он выслушал эту историю, глянул на противогазы и сказал:
- Старые, грязные... Надо их выкинуть.
***
Мы с Витькой только выходили из дому после завтрака, а Ванька уже был на брёвнах, словно и не уходил никуда. На брёвнах перед нашим домом собирались мальчишки не только с нашей улицы, но приходили и с улицы Жуковского. Все бегали в основном босиком. Иногда играли тут же в волейбол камерой от футбольного мяча. Тут были Генка, Славка, Колька Савин и Валерка Удалов, Сивка, Толька Чёрный... Играли, играли, да забили мяч в синцовский сад. Валерка полез за мячом и забросил его нечайно на колючую сливу. Мяч прокололся об острый шип и сдулся. Пацаны окружили Валерку со всех сторон и принялись его отчитывать:
- Зачем ты, балбес, всю игру нам испортил? Кто тебя просил загонять мяч в колючую сливу?
- Да я же не нарочно, я нечаянно, - оправдывался Валерка, а пацаны вцепились в него мёртвой хваткой, - За нечайно бьют отчайно! Вот чтоб завтра же новую камеру купил!
Мне было жалко здорового, добродушного Валерку Удалова, который растерянно смотрел на своих товарищей, внезапно превратившихся в безжалостных врагов...
***
Целый день все мальчишки где-то пропадали, а вечером снова собирались на брёвнах. Я тоже выходил из дома с куском свежего чёрного хлеба, который мама полила подсолнечным маслом и посыпала солью. Это была такая вкуснятина! Я ещё не подошёл, а Ванька уже кричал издалека: - Дай сорок!
"Дай сорок" означало, что я должен поделиться своим бутербродом. Кто бы с чем не появился - с яблоком или пирожком, с куском колбасы, с печеньем или с чем-то другим вкусным, достаточно было крикнуть "дай сорок!" - и никто не мог уже отвертеться и лакомиться в одиночку своим деликатесом. Дай сорок - означало делиться с другими...
Витька Зернов вечером, отодвинул доску в плотном синцовском заборе и пролез сквозь образовавшийся лаз на нашу улицу. Витька был в старом кителе своего отца, полковника. Длинные рукава он закатил, но хоть сам китель волочился по земле, всё-таки Витька выглядел в нём очень геройски. Я тут же побежал домой и тоже явился в отцовском кителе. Витька наш тоже сбегал за другим кителем, а Ванька сбегал за засаленной телогрейкой. В прохладном вечернем воздухе так было теплее. Мальчишки сидели на брёвнах и рассказывали друг другу об увиденных фильмах и прочитанных книгах. Так вот и сидели допоздна, пока мама или отец не приходили и разгоняли всю ораву по домам...
***
Я прогуливался возле дома, поглядывая в даль улицы - не выйдет ли кто-то тоже гулять. Тут в заборе отодвинулась доска и в щели появилась светлая голова Ленки Зерновой.
- Что ты делаешь? - спросила она меня.
- Гуляю, - ответил я.
- Пойдём ко мне играться? - предложила Ленка, - полезай сюда!
Я пролез сквозь дырку в заборе и мы с Ленкой пошли через сад к ихнему дому. Ленка привела меня в комнату и стала показывать свои сокровища - куклы, игрушечная посуда. Тут мама её, тётя Вера, заглянула и предложила нам по стакану компота. Я пил компот и думал, что мне - мальчику не стоит играть в куклы и возиться с этой дурацкой посудой. Ленка куда-то выскочила на минуту и я быстро сунул аллюминиевую игрушечную поварёшку себе в карман. Зачем я взял её? Я сам не знал зачем, не играться же с поварёшкой... Нет, мне скучно было играться с маленькой девчонкой.
- Ладно, я пойду, - сказал я Ленке, - мне домой надо...
- Но как же, мы же ещё не поигрались, - разочарованно заморгала своими глазёнками Ленка. Но я только улыбнулся виновато, и вскоре уже искал эту щель в глухом заборе. Поварёшку я спрятал под крыльцом, да и забыл про ней вскоре...
***
Бабка Лукерья чаще всего находилась в своей обители с иконами и лампадами, но иногда сидела на лавочке возле своей времянки. Вот и на этот раз она по случаю тёплого дня вышла погреться на солнышке. А рядом с ней сидела и грелась на солнышке красивая чёрная кошка с белыми лапками и такой же белой манишкой.
- У бабы Луши кошка! - сообщил я маме, вбежав на кухню.
- Ну, кошка, ну и что? - равнодушно отозвалась мама. Ольга тоже с книжкой появилась.
- Вы не видели, а кошка такая красивая... Интересно, как её зовут?
- Так пойди и спроси, - посоветовала Ольга.
- У кого, у кошки? - удивился я, - разве кошки умеют говорить?
- Да не у кошки, балда! У бабы Лукерьи! - пояснила Ольга.
Я вышел во двор и подошёл к кошке.
- Бабушка, а кошку можно погладить?
- Да что её гладить? Возьми лучше пирожок скушай, - с этими словами бабка протянула мне тарелку с пирожками. Я взял один пирожок и стал есть, а другой рукой я осторожно погладил кошку.
- Бабушка, а кошку как зовут? - спросил я. Но бабка не поняла моего вопроса, и ответила как-то невпопад:
- А, Маруська... принесла.
Наверно бабке показалось, что я её спрашиваю про пирожки, откуда они взялись, вот она и ответила так. Но я решил, что Маруська - это имя кошки. Ольга подслушала мой разговор с бабкой и очень смеялась над тем, как мы с бабкой друг друга не поняли. Но всё равно с тех пор безымянная доселе кошка стала зваться Маруськой.
О какой именно Маруське говорила баба Лукерья, было не совсем ясно. Дело в том, что Марусек, кроме кошки было как минимум две. Одна Маруся жила в доме по соседству, со своим мужем Афанасием, и их огород вплотную примыкал к нашему. Эта Маруся была дочкой ближайшей бабкиной подруги - Косоручихи, которая тоже жила на той же Советской улице. Другая Маруся - это была Маруся Чёрная. Она жила на улице Жуковского, через один дом от Стороженко, но довольно часто забегала к тёте Ире, так что и до бабы Луши она тоже заходила. Чёрная - это по фамилии её первого мужа, а теперь она была замужем за Василием Скорым и по паспорту она должна была быть Марусей Скорой. Может быть потому, что у неё были жгуче-чёрные волосы, или по старой привычке, но её все вокруг называли Марусей Чёрной. И детей её - Бориса и Тольку тоже все звали Чёрными. Борис был постарше, его ровесниками и приятелями были Вовка Сергеев и Валентин Щупляк. Однако особенно известным среди местных пацанов был Толян Чёрный, который обладал общительным характером и замашками авантюриста. В дальнейшем, среди арсеньевской шпаны имя Чёрный звучало довольно авторитетно. Из-за популярности этой фамилии Чёрный дядя Вася Скорый для многих соседей также стал называться Василием Чёрным...
***
Однажды к нам пришёл электрик, дядя Коля, который жил по соседству, сразу за домом тёти Иры. Он деловито отмерял нужную длину провода, отрезал его от бухты и прокладывал провода во всех комнатах, навешивал патроны с лампочками и ставил розетки и выключатели. Выключатели отец где-то достал импортные, китайские. Они были не такие, как обычные, где надо было щёлкать рычажком. Вместо рычажка тут была верёвочка, которую надо было потянуть. Дёрни за верёвочку, свет и загорится... как в сказке! Дяде Коле пришлось попыхтеть, чтобы провести провода на веранду. Ему надо было залезть в узкую щель между крышей и потолком и проползти в темноте несколько метров. Однако у него был фонарик, так что он смог там сделать всё, что было нужно. Дядя Коля спустился вниз и вытер пот с лица:
- Ну, Иван, - сказал он отцу, - ты там гвоздей наколотил! Я чуть в ёжика не превратился...
- Я знаю, что там гвозди, да руки не дошли загнуть... Не поранился? – участливо
